Что смотреть в сети: «Малкольм и Мари», корейцы в космосе, голографический Жижек

Фильм, придуманный и снятый уже во время пандемии, но демонстративно ее игнорирующий. Это помесь «Кто боится Вирджинии Вулф?» и письма в редакцию от возмущенного кинематографиста, пьеса на двоих (Джон Дэвид Вашингтон и Зендая), разворачивающаяся в почти реальном времени. Автор — Сэм Левинсон, известный прежде всего как шоураннер тин-сериала «Эйфория». Вашингтон здесь режиссер, который возвращается домой с оглушительно успешной премьеры своего дебютного фильма. Зендая — его подруга, которая не разделяет его триуфмального настроения: он забыл поблагодарить ее со сцены. Следующие полтора часа они ходят по предоставленному студией роскошному дому и ругаются — а также ставят друг другу с айфонов песни с намеками, едят макароны и много писают.

Фильм состоит не столько из диалогов, сколько из страстных, изматывающих монологов, которыми, как ударами, обмениваются стороны; потом промежуток на отдых, и новый раунд. Помимо личной жизни подробно обсуждаются судьбы искусства в сегодняшней политизированной Америке. Отдельно достается критикам (за которыми потом не заржавело). Самые трогательные рассуждения, учитывая, что за кадром сын Барри Левинсона, а в кадре сын Дензела Вашингтона, — на больную тему привилегий.

Все это многословно, зло, иногда остроумно и метко, часто здраво, порой утомительно. Артисты очень стараются, при этом Вашингтон недоигрывает, а Зендая смешно переигрывает: ей явно кажется, что она уже Джина Роулендc (это не так). Но главное, что текст написан совершенно монолитно, двух живых собеседников здесь просто нет: есть один Левинсон, который в мазохистском кураже воет на два голоса о любви и творчестве. И оттого еще, что фильм нарочито красиво и глубокомысленно снят на черно-белую пленку, утоплен в джаз и высококачественный дизайн интерьеров, претенциозность его иногда становится нестерпимой. И все же — не пропустите: не каждый день кому‑то из авторов так отчаянно хочется раздеться перед вами до трусов. Это смело, по крайней мере; небольшое, но явление.

Корейский космический блокбастер — первый фильм такого жанра и масштаба из этой страны, вынужденный стартовать сразу на «Нетфликсе». К концу нынешнего века богатые готовятся переселиться на Марс, бедные страдают на Земле, а активные ищут счастья на орбите. Герои — команда космического корабля, четверо авантюристов, в том числе робот ускользающего гендера. К ним в руки попадает маленькая девочка с секретом, за которой все охотятся.

Это как бы Голливуд, но с очевидной региональной спецификой — скажем, диковатыми для западного глаза переходами от комедии положений к надрывной мелодраме и обратно — и кустистой перенасыщенностью сюжета. При этом в целом весело и нам. Спецэффекты убедительные (по крайней мере на маленьком экране). Звучит куча языков, включая русский. В кадре россыпь корейских звезд во главе с Сон Чжун Ки, все очень симпатичные. От Запада — Ричард Армитидж, который играет главного злодея, среднее между Таносом и Илоном Маском. Понятно, что до условных «Стражей Галактики» корейцам, как и всем остальным, еще далеко по многим показателям, в том числе бюджетным, но посмотреть на то, как формула может меняться, привитая к другой культуре, интересно и полезно.

Чудесный маленький фильм, поставленный австралийским театральным режиссером Саймоном Стоуном. Как ни странно, действительно про раскопки, причем реальные: про то, как в 1939 году в Саффолке скромными силами обнаружили важный англосаксонский некрополь Саттон-Ху. Богатая вдова с больным сердцем (Кэри Маллиган) нанимает немногословного местного археолога-энтузиаста (Рэйф Файнс), чтобы тот раскопал холмы на ее земельном участке; из‑под земли вскоре показывается ладья, приезжает экспедиция из Британского музея, в составе которой — несчастливая в браке молодая женщина (Лили Джеймс).

Главная романтическая линия «Раскопок» проходит не там, к счастью, где можно заподозрить поначалу, и вообще не слишком важна — не исключено, что без нее было бы и лучше. Предмет этого фильма — не столько отношения людей между собой, сколько их отношения со временем (и местом): чем глубже герои зарываются в землю, тем громче в небе шум самолетов, готовящихся к неизбежной войне. Смерть неторопливо подступает со всех сторон, отравляя, но не побеждая буколическую Англию, которую Стоун снимает с явной оглядкой на Терренса Малика. У археологов маршруты свои: отсюда — в вечность.

Интригующая и разочаровывающая фантастическая драма о параллельных мирах, поход в (относительный) мейнстрим Майка Кэхилла, когда‑то снимавшего малобюджетный, но многозначительный сайфай с Брит Марлинг («Другая Земля», «Я — начало»). Печальный Оуэн Уилсон — винтик корпоративной машины, который случайно убивает своего босса, пока тот его увольняет. Он идет думать об этом в бар напротив и там встречает Сальму Хайек, живущую под мостом экзотическую женщину с дикими глазами, которая утверждает, что все окружающие их люди — фальшивка, а реальностью можно управлять с помощью разноцветных таблеток.

Так, очевидно, выглядела бы «Матрица», сделанная в самой невзрачной из параллельных реальностей. Какой офисный работник в центральном Лос-Анжелесе не мечтает о мире, похожем на Адриатическое побережье (и снятом действительно в Хорватии), где на фоне лазурного моря голограмма Славоя Жижека рассказывает анекдот? Но даже эту нехитрую мечту Кэхилл умудряется опошлить брошенными детьми и прочей душеспасительной чепухой, вдобавок умышленно невнятной. Давно не снимавшийся Уилсон — в своем обычном репертуаре, а Хайек, видимо, проиграла кому‑то пари.

Безбожно перехваленный, но и правда примечательный британский католический хоррор: молодая одинокая медсестра в провинции потихоньку сходит с ума на религиозной почве, подолгу беседует с Богом и убеждает себя, что умирающая от рака бывшая танцовщица, за которой она ухаживает, нуждается в срочном спасении души.

Совсем нестрашный, скорее депрессивный, но изобретательный, умело сделанный, чувственный фильм. Отличная валлийская артистка в главной роли. Интересно выбранный фон — игрушечный курортный городок, через который в этой субъективной хронике безумия проступают безысходность и распад. При этом все, что случится, ясно наперед, даже на час двадцать история натягивается с ощутимым трудом, и в финале испытываешь не шок, а удовлетворенное облегчение. В любом случае за дебютанткой с подходящим именем Роуз Гласс будем следить.