Все неправильно: гид по фильмографии Кантена Дюпье от худшего к лучшему

Это расширенная и обновленная версия материала, который впервые был опубликован на сайте «Афиша Daily» 25 июня 2021 года.

Полицейская комедия «На посту!» — самая интерьерная и разговорная картина режиссера (не считая почти аналогичного «Янника»). На каждый фирменный визуальный гэг (например, когда сигаретный дым выходит из дырки в груди) приходится по чисто диалоговому приколу вроде абсурдно запутанных объяснений подозреваемого или одного повторяющегося слова-паразита из уст полицейского (кино по сути состоит из одного бесконечно затянутого допроса в полицейском участке). Увы, из‑за этого фильм становится жертвой трудностей перевода — добрая половина действия для незнающего французского языка зрителя банально не работает.

Дюпье как будто и сам понимает, что это не самая кинематографичная его работа. Там, где практически все остальные его фильмы оказывались метакомментарием о кинопроизводстве, «На посту!» заканчивается на театральной сцене. И вместе с занавесом окончательно разваливается на бессвязный набор сцен-паразитов.

«Смени лицо» — следующая работа Дюпье, сильнее всего потерявшая в переводе. Главные роли здесь сыграл знаменитый на родине комедийный дуэт Эрика и Рамзи; сюжет — что‑то вроде пародии на американские фильмы о молодежных бандах в стильных костюмах (то ли на «Бриолин», то ли на «Заводной апельсин» — члены банды здесь тоже предпочитают молоко) с нездоровым уклоном в пластико-хирургический мотив.

В исполнении данного дуэта пародия сводится к настоящей клоунаде и водевильному дуракавалянию — умной синефильской комедии Дюпье здесь снова находится не столь много места. Впрочем, в своем жанре это все равно видная и недооцененная работа — стоит лишь подходить к ней с кое-каким опытом в современной французской кинокомедии.

Пожалуй, для подавляющего большинства зрителей знакомство с Кантеном Дюпье началось с «Шины» — даже опытные кинокритики ошибочно называли эту картину дебютом (на самом деле это его третий полнометражный фильм). В 2010-м «Шина» и правда была сенсацией — хоррор про убивающую людей одушевленную покрышку по имени Роберт до сих пор звучит слишком безумно, чтобы быть реализованным в нашей реальности.

Проблема в том, что за пределами безумной завязки «Шина» и не сказать, что полноценно реализована. По сути, сногсшибательного контента здесь есть примерно на короткометражку (или, например, на фейковый грайндхаусовый трейлер), а остальное — скучный филлер-балласт. Обрамляющий основной сюжет метакомментарий о сторителлинге и вовсе сильнее всего в карьере Дюпье отдает неприятным чувством претенциозной студенческой работы.

Свою редкую дебютную работу под ироничным названием «Не фильм» Кантен Дюпье собственноручно опубликовал на вимео-канале, причем сопроводил видео саморазоблачающим описанием. Приводим этот прекрасный текст без купюр:

Нельзя сказать, что хотя бы в одном из пунктов описания режиссер наврал, разве что шуток в фильме все-таки чуть больше, чем одна (как минимум три: обед актеру накладывают прямо на сценарий; член съемочной группы перевязывает огнестрельное ранение магнитной лентой; после гибели оператора съемки «немого и слепого» кино продолжаются без камеры и микрофона).
Однако уже в дебютной работе Дюпье в полной мере демонстрирует свой фирменный стиль — эта история о самых странных киносъемках в мире не менее абсурдная и сюрреалистичная, чем его поздние работы. В качестве фансервиса и напоминания о музыкальном бэкграунде постановщика — френч-хаус-диджей Kavinsky и электрошансонье Себастьен Телье в главных ролях.

В следующей после «Шины» картине «Неверно» Дюпье выступил уже в своем полностью сформировавшемся позднем стиле. Жестокие эксплуатационные выходки уступили место нежной сюрреалистической сатире в духе чуть ли не Мишеля Гондри; Дюпье — снова единоличный режиссер, оператор и монтажер, однако выглядит все на порядок кинематографичнее и изящнее.

Актер с идеальным страдающим лицом Джек Плотник играет мужчину на грани нервного срыва, который отправляется на поиски любимой собаки. Судьба заносит его в рабочий офис, где идет вечный дождь; в кабинет к детективу, изучающему воспоминания собачьих экскрементов; наконец, в секту похитителей собак, возглавляемую злодеем-телепатом. Дюпье как будто старается нарушить вообще все привычные ожидания зрителей в вопросах сюжетостроения и в процессе рисует свою собственную, ни на что не похожую картину мира, состоящего из загадочных несуразиц, формальных абсурдностей и сюрреалистичных недопониманий.

«Жвалы» — во многих отношениях самое зрительское кино абсурдиста. Это не Бунюэль, а, скорее, выход в чистом жанре комедии о торчках-лоботрясах (предшественники «Жвал» — фильмы «Тупой и еще тупее» и «Где моя тачка, чувак?»). По сюжету два придурка находят в угнанной машине гигантскую муху, после чего все силы пускают на то, чтобы выдрессировать ее для ограбления банка; даже Адель Экзаркопулос здесь играет кретинку.

Надо сказать, что в своем жанре «Жвалы» — это блестящий выход, не больше и не меньше. Дюпье лишь повышает планку идиотизма в течение всего хронометража; персонажи, как и полагается образцовым лоботрясам, обладают огромными запасами дурацкого обаяния. В общем, все очень смешно, но и немного трогательно в конце.

Нет ничего удивительно в том, что сюрреалист Дюпье для байопика сюрреалиста Дали выбрал хулиганскую абсурдистскую форму, да и сюрреалистический кастинг сразу шести актеров на роль неповторимого художника (отсюда и шесть А в названии) почти предсказуем. Зато интересно то, что поражает зрительское воображение Дюпье не какими‑то статичными визуальными дикостями (не опускается до перерисовывания на компьютере полотен героя, хотя пару аналоговых гэгов на его шедеврах все же основывает), а вместо этого делает сюрреалистичной саму ткань кино — в первую очередь монтаж (как делал Дали-режиссер в «Андалузском псе»).

Или многочисленные фейковые пробуждения ото сна второстепенных героев — банальнейший монтажный трюк в арсенале хоррормейкера. Возможно, не самая насыщенная на выдумку и приколы картина Дюпье, но все еще отлично подходящая для того, чтобы улыбнуть даже привередливых синефилов, и заканчивающаяся как раз в ту секунду, когда концовки-обманки и нестихающий цитровый саундтрек Тома Бангальтера из Daft Punk успевают надоесть.

Несмотря на то что Кантен Дюпье снял несколько околохорроров (как минимум «Шину» и «Оленью кожу»), он никогда не был режиссером, нагнетающим жуткую атмосферу. Наоборот, все неоправданные жестокости в его хоррорах описываются с безразличной интонацией; все происходит как было сформулировано еще в «Не фильме» — «без причины». Вполне может быть, что из‑за этого эти фильмы смотрятся только жутче.

По сюжету «Оленьей кожи» мужчина распродает все свое имущество, а на вырученные деньги получает классный кожаный прикид (куртка с бахромой, шляпа с широкими полями), любительскую камеру и номер в отеле. Вскоре для съемок сцен любительского фильма он начнет убивать людей.

Жан Дюжарден из «Артиста» играет эту роль в состоянии дьявольского дэдпена, компанию ему составляет Адель Энель из «Портрета девушки в огне» в неожиданном амплуа. Заметно невооруженным глазом, что Дюпье достиг того завидного статуса в карьере любого режиссера, когда даже самые большие звезды легко оказываются на одной волне с самой туманной логикой и самыми психопатичными идеями постановщика.

Однозначно лучшая работа Дюпье из тех, что придуманы в режиме «силой растягиваю один бородатый анекдот на час с небольшим». Молодой человек с внешностью и повадками ленивого второгодника встает и окрикивает артистов прямо посреди скверного спектакля «Куколд» в почти пустом парижском театре. Казалось бы, чего он ждал от такого спектакля? Но герой громко заявляет, что взял отгул на службе сторожем и полтора часа добирался с пересадками с целью расслабиться и забыться. Артисты на сцене так просто не признают поражение, а начинают огрызаться, и тогда сторож достает револьвер, берет в заложники всех в зале и начинает на ходу придумывать действительно хорошую пьесу. Панчлайн в том, что «вдохновляющая» пьеса «про жизнь» от недалекого сторожа — кринж еще похлеще злополучного «Куколда».

Часовой фильм смотрится на одном дыхании, присутствует неподдельный саспенс, все актеры — как на подбор обаятельны. Кто‑то попытается рассмотреть в происходящем глубокое высказывание о природе искусства, театра и кино, но окажет себе и фильму медвежью услугу. Это невесомо легкое развлекательное кино, что будет покруче любого «высказывания».

Последним на данный момент чисто американским (по героям и месту действия) проектом Кантена Дюпье стали «Неправильные копы». Это квинтэссенция его видения современной англоязычной комедии, продолжающей традиции сюрреализма «Монти Пайтонов» и бесконечной иронии «Господина Шоу». В главных ролях жестоких и продажных копов-недотеп заняты многие видные артисты жанра: Эрик Уэрхейм из дуэта Тима и Эрика, Эрик Жюдор из Эрика и Рамзи, Стив Литтл из «На дне». Вишенка на торте — подающий надежды альтернативный комик Мэрилин Мэнсон в постироничной роли школьника-рокера.

Сюжет «Неправильных копов» тоже напоминает скорее не полнометражный фильм, а набор скетчей с канала Adult Swim или Comedy Central — с одним лишь важным уточнением, что Дюпье не задействует импровизацию, а до конца следует своим тщательно прописанным комедийным сценариям. Собственно, ровно по этой же причине это кино могло бы развалиться на глазах, а оно взяло и оказалось абсолютно уморительным — а значит, полностью состоявшимся.

«Реальность» — самая эффектная комбинация в фильмографии Дюпье, берущая все лучшее от обоих комедийных миров — ироничного американского и сюрреалистичного французского. Ален Шаба солирует в роли француза-режиссера, мечтающего снять эксплуатейшен о телевизорах-убийцах, но для начала ищущего идеальный болезненный крик. В сценах-грезах компанию ему составляют американцы Джон Хедер («Наполеон Динамит») и Эрик Уэрхейм («Клевое шоу Тима и Эрика»): первый носит костюм грызуна и страдает от чесотки; второй ездит на джипе в женском белье.

«Реальность» делает очевидным тот факт, что бессвязными сюжетами из фильмов Дюпье управляет не просто логика скетч-шоу и даже не логика кошмарного сна, но чистое чувство меланхолии. На этот раз вместо ироничной электроники самого Дюпье за кадром играет лишь величественный Филип Гласс, а немногочисленные шутки повторяются так много раз подряд, что сначала становятся смешными, а потом грустными.

Всю карьеру Дюпье метался даже не между жанрами, а между коммерческими категориями — в диапазоне от мейнстримной французской комедии («Смени лицо») до американского грайндхауса («Шина»). И к десятому фильму уверенно закрепился именно в формате маленького франкоязычного фарса с большими звездами и вечными темами. Может показаться, что это скучный консервативный поворот: до пенсии высмеивать нравы малой буржуазии с лауреатами «Сезара» в главных ролях (в случае «Невероятно, но факт» — это Ален Шаба и Леа Дрюкер) мог бы и любой другой, куда менее экспериментальный французский комедиограф. Зачем, спрашивается, к этому фильму нужно было так долго идти?

Но все дело в том, что с таким уровнем остроумия, фантазии и изящества разгонять на банальные темы больше не может никто. Сюрреалистическая деталь в «Невероятно, но факт» ровно одна — невзрачный люк в подвале нового дома зажиточной пары среднего возраста. Люк перебрасывает человека на 12 часов вперед и якобы обладает омолаживающим эффектом, но проверить это, не потратив на лазанья сквозь люк всю жизнь, невозможно. Второй важный для сюжета девайс, изобретенный Дюпье, но в целом реалистичный, — новаторский электронный пенис, который босс-идиот главного героя установил в Японии, чтобы управлять им со смартфона.

Нетрудно предположить, что эти придумки сильно испортят жизнь персонажам, однако Дюпье подробно описывает их уморительные страдания не только с извращенным упоением, но и заметной эмпатией. Последняя треть часового, как водится у режиссера, фильма — и вовсе душераздирающий музыкальный монтаж без слов, эдакий «Пиксар» для самых стареньких.

Команда супергероев в трико под названием «Табачная сила» при помощи канцерогенной струи разделывается со злодейской черепахой, будто сбежавшей из японского токусацу-боевика. В этой супергероике все серьезно: обыватели, включая юного фаната, наблюдавшие за битвой, оказываются облиты кровью с головы до ног. После селфи на память и мини-лекции о вреде курения («Мы сами не курим, а используем вред табака во благо») команда отправляется в лесной ретрит, где по заданию начальника-крысы (буквально крысы) должна поработать над проблемами с психикой и мотивацией.

Вместо терапии коллеги-супергерои принимаются рассказывать друг другу хоррор-байки у костра — и фильм «Курение вызывает кашель» неожиданно превращается в альманах. Сюжеты включают в себя слешер о шлеме для размышлений, который превращает обычных туристов в психопатов-убийц, и садистскую басню о спасении неунывающего работника лесопильни из жерла древесного шредера. Увлекшись рассказами баек, супергерои упускают из вида атаку нового злодея, желающего уничтожить мир, и, так и не нарастив мотивацию, просто впадают в экзистенциальный ступор. Конец.

Наверное, ни по какому пересказу не будет очевидно, что «Курение вызывает кашель» — самый уморительный фильм в карьере выдающегося мастера абсурда. Но это так. Именно здесь был сделан самый угарный выбор жанра для деконструкции (после слешеров и полицейских триллеров пришла очередь супергеройского боевика), только здесь Дюпье так щедро осыпал зрителей гэгами, отсылками и дурацкими придумками: несколько лет назад он растягивал анекдот для двух идиотов и гигантскую муху на полтора часа, а тут даже самые интригующие анекдоты обрывает на полуслове и переходит к следующему, чтобы точно никто не заскучал.

Короче говоря, «Курение вызывает кашель» — первоклассное зрительское развлечение, то есть кульминация творческого пути режиссера. И это мы даже не упоминали присутствующий здесь любовный треугольник с тем самым начальником-крысой, хоррор-девочку из леса, рассказывающую самую страшную историю, и, как и полагается супергероике, абсолютно бессмысленную и беспощадную сцену после титров.