5 лучших хорроров полугодия, которые вы могли пропустить

Эффектный открывающий план, позаимствованный у Линча: дорожная разметка проносится под камерой, снимающей от капота под проливным дождем. Босоногая девушка пытается скрыться от таинственных преследователей, но прямо в пути у нее начинаются схватки. О том, что это нежеланный ребенок, девушка кричит вслух, но спустя несколько лет с ним очень хорошо ладит. Малосемейную идиллию нарушает один странный ночной визит в детскую, после которого сын начинает страдать от чудовищной кожной болезни.

Не самый оригинальный жанровый сюжет «Сын» нанизывает на неочевидную детективную интригу, которую совсем не хочется портить. На всякий случай лишь уточним, что речь не идет о каком‑то там триллере или криминале, это полноценный сатанинский ужас, кромешный и беспощадный. Впрочем, в мире, где все главные хоррор-франшизы построены на оккультизме, лишь одним этим уже не удивить.

Ирландскую надежду жанра Айвена Кавану вы могли приметить еще по прошлым картинам «Канал» (снятый на родине хоррор) и «Вечно молодой» (ревизионистский вестерн с Эмилем Хиршем и Джоном Кьюсаком), но «Сын» — первый его безоговорочный успех, в котором знакомые тропы реализованы с подлинной изобретательностью и вкусом. Дьявол, что называется, в деталях: остужающие кровь джампскейры Каваны подкрадываются даже к искушенному зрителю совершенно незаметно и беззвучно (их и скримерами-то язык не повернется назвать); улыбка заботливой мамы, слабый голос умирающего ребенка, участливый взгляд Эмиля Хирша (он играет полицейского) тоже способны сами по себе пустить мурашки по телу — это чуть ли не важнее для проникания хоррора под кожу, чем скримеры.

В идеальном мире «Сын» был бы наречен моментальной хоррор-классикой и имел бы больше зрителей, чем какое‑нибудь очередное «Заклятие», а фильм так и останется спрятанным сокровищем. С другой стороны, когда вообще самые свежие жанровые высказывания стоило искать в мейнстриме?

Животные в сумеречном лесу, снятые в рапиде: волк вот-вот откроет рот и произнесет, как лис у Триера, что‑нибудь про хаос. Две женатые пары проводят время на лесной даче, но до поры до времени кажется, что главный герой — это сама беспощадная мать-природа. Людей камера снимает статично и отрешенно, а на съемках леса по-настоящему оживает: кувыркается, парит, упивается красотой потустороннего света. В какой‑то момент выясняется, что хаос царит не только в природе, но и в душе женщины — а именно тогда, когда она выходит на тропу мести.

Гендерно-смешанный дуэт дебютантов Манчинелли и Симс-Фьюер (последняя еще и играет главную роль) возвращает ненависть в хардкор, ну то есть женскую ярость и мужскую серьезность — в переживающий не лучшие времена эксплуатационный поджанр рейп-энд-ревендж («изнасилование и месть»). Операторская работа здесь трагически живописная; простая, как три копейки, интрига закручена в такой тугой узел, что невольно вовлекаешься в его распутывание; наконец, сцены насилия (вернее, сцена) так бескомпромиссно растянуты, что теряют кинематографическую условность и переходят в категорию пыточного порно (в данном случае это комплимент).

Сам жанр рейп-энд-ревендж, пожалуй, уже не может предложить особой оригинальности или сногсшибательных открытий. Но во времена, когда отдельные кинематографические недоразумения сводят этот жанр к фарсу и самопародии (см. «Девушка, подающая надежды»), «Надругательство» делает все необходимое, чтобы вызвать у зрителя настоящие переживания.

Чтобы зачать долгожданного ребенка, пара зажиточных американцев (рекламщица и хирург, которых играют комедиантка Илана Глейзер и актер Джастин Теру соответственно) обращается к дьявольски гениальному гинекологу (Пирс Броснан со своим естественным ирландским акцентом). Беременность стартует технически успешно, разве что часть эмбрионов-тройняшек хороший доктор рекомендует умертвить, а героиню преследуют болезненно реалистичные параноидальные видения (с участием собственного мужа, гинеколога и льющейся крови). История «Ребенка Розмари» повторяется во второй раз, на этот раз в виде фарса.

Важная личность для альтернативной американской комедии XXI века, Джон Ли («Wonder Showzen», «Ксавьер: Ангел-изменник» и другие проекты коллектива PFFR) дебютирует в жанре хоррора на студии A24. Увы, спустя неделю после мировой премьеры очевидно, что новым хоррор-хитом студии эта работа не станет (критики и зрители приняли картину одинаково холодно), а зря. Как и его коллега по A24 Ари Астер, Ли применяет к хоррор-постановке словарь саркастической черной комедии: мизансцены выстроены компактно и условно, как в скетч-шоу; интонация диалогов откровенно постироничная — никогда не знаешь, сопереживать героям или же над ними потешаться. Правда, в отличие от Астера настоящего сатанинского твиста здесь нет, кино остается в границах реалистичной канвы до самого конца.

Вероятно, именно последнее обстоятельство так сильно и повлияло на разочарованные отзывы — ожидания зрителей были банально обмануты: мол, ждали хоррор, а получили черную комедию. Да, это так, но эта черная комедия лютая и беспощадная, как ни у кого из конкурентов, а значит, с правильным углом зрения, разочаровываться не в чем. В конце концов, всякое памятное жанровое кино должно рано или поздно радикально обманывать зрительские ожидания.

Девушка с витилиго заводит роман с небритым и нестриженым вампиром из лесной чащи. Чистая жажда и чистая страсть проступают на фоне реалистичной канвы повествования подобно тропе, спонтанно возникающей на земной тверди. Заканчивается все скорее грустно, чем страшно.

«Путь желания» Марджори Конрад — скорее видеоарт, чем повествовательное кино; очевидно, что в какой‑то момент он набрел на чуждую своей природе аудиторию любителей жанрового кинематографа — свидетель тому шокирующе низкий средний балл на IMDb (3,2/10 на момент написания заметки). На самом деле все разумные фанаты жанра должны признать, что в экосистеме кинематографа такое радикальное, постнарративное кино просто обязано существовать, ведь именно оно и открывает новые визуальные горизонты в обычном повествовательном сегменте. А «Путь желания», несомненно, эти горизонты открывает, это что‑то на уровне Филиппа Гранрье или даже выше.

Вампирский хоррор здесь изображен сквозь череду неторопливых инсталляций, построенных на видеоэффектах. Вот героиня вглядывается сквозь расфокус объектива то ли со страданием, то ли со скукой в глазах. Радикально замедленно растекается кровь, а лицо вампира замирает в зверином оскале. Очередная встреча вампира и его жертвы показывается исключительно в виде вспышек света и абстрактного зерна черно-белой пленки; чуть позже камера снимает героев в инфракрасном спектре.

Впрочем, здесь есть что ловить не только посетителям музеев современного искусства, но и рядовым киноманам. Не желая излишне мучить зрителя, авторка после фестивальной премьеры перемонтировала кино и выложила на ютьюб сильно сокращенную версию картины, едва дотягивающую до границы полного метра. В любом виде это восхитительное зрелище не просто пугающее, но вызывающее трепет своей готической красотой.

Мужчина в шерстяном свитере ведет по-настоящему жуткий видеоблог. В кадре он страдает от чудовищных болей в голове, выслеживает бывшую на обшарпанных брестских улицах и находит главного единомышленника в лице членовредительствующего блогера Алема Кулахмедова (реально существующего). Кажется, именно у последнего герой заимствуют идею о том, что кто‑то вживил ему в глаза камеры, и после того, как традиционное лечение (читайте: психиатрия) не помогает, он прибегает к самому радикальному решению проблемы.

«Камеры в глазах» — новый полнометражный фаунд-футадж-хоррор от белорусского режиссерского дуэта Виктора Лебедева и Анны Дэн (оба появляются и на экране). Лебедев и Дэн ранее прославились как соавторы акциониста Олега Мавроматти на хоррорах о видеоблогерах «Страус, обезьяна и могила» (выиграл награду на «Артдокфесте») и «Полупроводник» (был показан на фестивале «Дух огня»). Из‑за публичного конфликта, связанного с вопросами авторства (в съемках двух вышеупомянутых картин Мавроматти участвовал лишь удаленно, но в титрах был указан как единственный автор), с Мавроматти белорусские кинематографисты больше не сотрудничают, при этом новая картина ставит точку в вопросе об их отдельной состоятельности.

Это все еще слегка самопальный продукт, но исполненный на неожиданном уровне убедительности. Виктор Лебедев снова исполняет центральный перформанс по Станиславскому (вручившие в прошлый раз награду члены жюри «Артдокфеста», вероятно, все еще думают, что он реальный телепат из Луганска); кровавые практические эффекты заставляют резко отвернуться от экрана, а экшен-сцена побега из больницы сквозь колючую проволоку держит в реальном напряжении.

Фильм «Камеры в глазах» соответственно тематике был сразу же выложен в свободный интернет-доступ, однако этот процесс сопровождался некоторыми трудностями. На ютьюбе игровой фильм несколько раз банили за «изображение реального членовредительства», в результате чего на данный момент его можно увидеть исключительно в «ВКонтакте». Что ж, для радикального андеграундного кинематографа лучшей рекламы и не придумать.