От «Шрэка» до «Форсажа»: 10 важнейших голливудских блокбастеров в истории Канн

История взаимоотношений корпорации «Дисней» и Канн заслуживает отдельной статьи. Уже на втором Каннском кинофестивале в 1947 году в основном конкурсе участвовал «Дамбо». Это лишь на первый взгляд мультфильм о летающем слоненке, а на деле — история о нетерпимости и инаковости, бьющая напрямую в нерв своего времени: война только закончилась, а до протестов против сегрегации оставались считаные годы. «Дамбо» — это кино, в котором даже анимированная клоунада вызывает чувство психологического хоррора (клоуны занимаются сценическим абьюзом слоненка); впрочем, награду как «Лучший социальный фильм» (номинация продержалась лишь один сезон) на фестивале того года выиграл «Перекрестный огонь» — нуар, высказывающийся против антисемитизма.

Следующим диснеевским мультфильмом в основном конкурсе Канн стал «Питер Пэн» в 1953 году; «Красавица и чудовище» демонстрировался вне конкурса в 1992-м. Также в Канны попали сразу три работы Пита Доктера, самого философского постановщика студии «Пиксар»: «Вверх» (фильм открытия, 2009), «Головоломка» (внеконкурсная программа, 2015), «Душа» (программа отмененного фестиваля 2020-го).

Игровые диснеевские аттракционы тоже бывали на фестивале: например, «Мэри Поппинс» (внеконкурсная программа, 1965) и «Пираты Карибского моря: На странных берегах» (внеконкурсная программа, 2011).

«Инопланетянин» Стивена Спилберга — кино, синонимичное самому понятию «блокбастер». Вскоре после премьеры оно побило кассовый рекорд «Звездных войн» и продержалось на вершине 11 лет, до выхода «Парка Юрского периода» того же Спилберга. Сегодня ясно, что это был не просто коммерческий аттракцион, но абсолютно авторская работа, свободный полет кинематографической фантазии. По сравнению с современными картинами из категории блокбастеров, «Инопланетянин» — это хрупкая, сдержанная в своей изящности история. Здесь нет взрывов и клипового монтажа, а главный спецэффект — трогательно нежная кукла, собственно, неповоротливого инопланетянина. Сцены полетов школьников наяву и сцены, в которых главный герой синхронизирует собственные чувства с пришельцем, — это эталон поэтического кинематографа независимо от сборов и бюджетов.

Спилберг вернулся в Канны с недооцененным четвертым «Индианой Джонсом» (внеконкурсная программа, 2008), а в 2012 году в программе «Каннская классика» состоялся показ восстановленной версии его «Челюстей» — вероятно, первого фильма современной эры блокбастеров. Что ж, писать историю лучше поздно, чем никогда.

«Пятый элемент» с Брюсом Уиллисом не был первым фильмом эпохи «героя боевика» в программе Канн (им стал «Скалолаз» со Сталлоне во внеконкурсе 1993 года), но зато эта картина Люка Бессона была самым причудливым блокбастером своего времени, настоящая кульминация жанрового безумия. В каком еще боевике можно увидеть погони на летающих такси, синекожую оперную диву инопланетной расы и Гэри Олдмана с по сей день футуристической прической? Важно и то обстоятельство, что режиссер здесь француз, ведь каннские отборщики всегда держали в фаворе своих сограждан. Впрочем, «Пятый элемент» стал последней на сегодняшний день режиссерской работой Бессона в программе Канн — в общей схеме вещей это тоже вполне справедливо.

Ни один из мультфильмов эпохи ренессанса «Диснея» не попал в основной конкурс Канн, зато обе первые части мемного компьютерного мультфильма «Шрэк» сражались за Золотую пальмовую ветвь. Это вовсе не нелепый исторический курьез, в таком раскладе тоже видится своя логика. В эпоху главенствования постмодернизма «Дисней» продолжал выпускать грандиозные сказки в классических традициях, а студия DreamWorks занялась куда более актуальной жанровой деконструкцией. Первый фильм о сквернословном зеленом огре — по сей день дерзкая пощечина концепции семейного развлечения и общественной морали (долго и счастливо остается жить не белокожая принцесса, а ее альтер эго сказочной расы — что это, если не актуальный социальный манифест?). Второй фильм, делающий сказку комедией абсурда, достигает в этом монтипайтоновских высот.

Мультфильмы студии DreamWorks участвовали в фестивале еще три раза («Лесная братва» в 2006-м, «Кунг-фу Панда» в 2008-м и «Как приручить дракона-2» в 2014-м), но в конкурсной программе — больше ни разу.

Может показаться, что каннские отборщики поздно откликнулись на зов феномена «Звездных войн» — первым фильмом серии в программе фестиваля стал второй эпизод «Атака клонов» в 2002 году. На самом деле более концептуально точного решения и не придумать, ведь «Атака клонов» — не только первые цифровые «Звездные войны», но и первый голливудский блокбастер в принципе, снятый на цифру; настоящий рассвет качественно новой эпохи кино. Дело не только в технической инновации Джорджа Лукаса (камера Sony HDW-F900 была разработана лично по его заказу — на эту же камеру Сокуров снимал «Русский ковчег» из основного конкурса того же года), но и в том, как он применяет новые технологии для создания невиданного искусства. Цвета и нарисованные на компьютере локации в этом фильме по-настоящему неземные; это кросс-жанровый эксперимент (здесь есть и вестерн, и нуар, и оперные страсти, и гладиаторские бои), в рамках которого каждая знакомая история предстает в максимально неестественном свете.

Позже вне конкурса в Каннах был показан и третий приквельный эпизод «Месть ситхов» (2005), и ховардовский «Соло» (2018) — оба также цифровые. Снятая на кинопленку трилогия сиквелов на фестиваль не попала.

Современная эра блокбастеров — эра абсолютной глобализации. Голливудские студии теперь ориентируются на Китай как на основной рынок сбыта, почти такой же важный, как и США. И нет лучшего символа зари этой эпохи, чем «Матрица: Перезагрузка». Кино сестер Вачовски эффектно микшировало приемы американского киберпанка и азиатского ган-фу; в результате после внеконкурсной каннской премьеры сиквел «Матрицы» стал первым фильмом в истории, собравшим 100 миллионов долларов за пределами Америки в один уик-энд. Нужно сказать, что, вопреки расхожему мнению, «Перезагрузка» — не бесполезный сиквел и не разочарование. С точки зрения чистого жанрового ремесла именно эта часть может предложить самые эффектные экшен-сетписы во франшизе (по крайней мере, до выхода четвертой части): будь то легендарная погоня на автостраде или кульминационная перестрелка во время падения с небоскреба.

«Город грехов» не стал первым фильмом по комиксам в программе Канн («Олдбой» выиграл Гран-при двумя годами ранее), но он стал фильмом-пионером, переводящем саму эстетику комиксов на киноязык. И снова здесь не могла быть не замешана цифровая камера и новейшие компьютерные эффекты, ведь именно с помощью них и возможно создать безупречно глубокий черный цвет (нуарам XX века такой и не снился) и графически условные декорации (это ли не мечта немецких киноэкспрессионистов?). Включение такой новаторской работы в основной конкурс — одно из самых справедливых решений отборочной комиссии в этом веке; ее игнор со стороны членов жюри — максимально несправедливый. Примечательно, что другой фильм по комиксам из конкурса того года — великолепная «Оправданная жестокость» Дэвида Кроненберга — также ушел ни с чем.

В истории Канн было два фильма по комиксам «Марвел»: «Люди Икс: Последняя битва» в 2006-м и «Черная Пантера» в развлекательной программе «Кино на пляже» в 2018-м. Если со вторым фильмом все понятно (на родине в тот год «Черная Пантера» стала чуть ли не главным примером протестного кинематографа), то «Последняя битва» на первый взгляд выглядит как недальнозоркое отборочное решение. На самом деле все ровно наоборот.

Завершение оригинальной трилогии про Людей Икс — это кульминация всех идейных наработок первых двух частей этой крайне влиятельной супергеройской франшизы. Сюжетный катализатор — самый остросоциальный в истории жанра ход с прививкой, исцеляющей мутантов. Идеологический конфликт героев и злодеев максимально непримиримый и морально неоднозначный. Наконец, режиссер Бретт Ратнер запомнился тем, насколько лихо убивал главных героев серии.

Да, местами это кино нелепое и сырое, но, согласитесь, едва ли какие‑то фильмы «Марвел» с тех пор демонстрировали подобные амбиции и смелость.

В 2015 году фильм-погоня «Безумный Макс: Дорога ярости» был принят как моментальная классика жанра; в конце десятилетия он закрепился около вершины почти всех топов фильмов декады. Откуда такой успех? Что именно делает «Дорогу ярости» большим киноискусством, в отличие от, скажем, франшизы «Форсаж», в которой погонь и прочего высокооктанового экшена тоже хватает?

Все дело в концентрированности. «Форсаж» чередует экшен с комедией и мыльной оперой, а «Дорога ярости» — это неразбавленное действие. При этом весь фильм сделан по олдскулу: согласно режиссеру Джорджу Миллеру, более 90% эффектов были практическими; для съемок были построены полторы сотни оригинальных транспортных средств, из которых съемочный период пережила лишь половина. Очевидно, что это тот редкий случай, когда блокбастер — не массовый продукт от корпорации, а настоящая ручная работа.

«Форсаж» — одна из самых неоднородных кинофраншиз нашего времени. Начиналась она с вполне серьезного криминального кино в сеттинге стритрейсинга; за два десятка лет превратилась в кинокомикс с элементами латинской мелодрамы. И даже в этой современной эре не все фильмы саги являются близнецами друг друга. Предыдущая, восьмая по счету серия предлагала зрителям максимально ироничный взгляд на формат: сцена с Джейсоном Стэтемом, участвующим в перестрелке с младенцем наперевес, — это ход из арсенала слэпстик-комедии; погоня подлодки за спорткарами — самая абсурдная комбинация в истории кино. Короче, режиссер Ф.Гэри Грей вдоволь повалял дурака.

В каком‑то смысле Джастин Лин (автор третьей, четвертой, пятой, шестой и девятой частей) — полная его противоположность. Да, экшен в новом фильме все еще безумный; да, герои творят дичь вопреки здравому смыслу. Но в какой‑то момент зритель с ужасом обнаруживает, что у постановщика вообще нет чувства юмора, и он все это показывает на полном серьезе. Ненужным объяснениям твистов (здесь, как в супергеройских комиксах, все мертвые герои рано или поздно возвращаются) и проговариванию вслух кибер-хакер-лабуды отводится преступно много минут. Середина фильма — череда неразборчивых потасовок в каком‑то бункере (где тачки? Зачем мы платили за билет?). Да, в третьем акте герои на машине полетят в космос — но это слишком мало и слишком поздно.

Кажется, в программу Канн это кино включили вовсе не за художественные достоинства. В индустрии «Форсаж-9» уже нарекли спасителем кинопроката: его 70 миллионов за первый уик-энд в американском прокате не были бы провалом даже в мирное время; 500 миллионов мировых сборов — рекорд за всю пандемию. Очевидно, что это хорошие новости не только для голливудских студий, но и для всей киноиндустрии в целом. А Канны всю жизнь были праздником кино — любого, без уточнения бюджета.