Два фильма с Юрой Борисовым: мощный «Капитан Волконогов бежал» и спорный «Мама, я дома»

Единственный фильм-участник из России в конкурсной программе старейшего кинофестиваля в Венеции этого года. По сути, конкурсанты трех крупнейших фестивалей — Берлинского, Каннского и Венецианского — формируют для мировых медиа представление о современной российской культуре и о темах, которые она поднимает и осмысляет наиболее часто. Причем выборка эта, разумеется, не очень-то репрезентативна — до фестивалей доезжают чаще всего работы уже состоявшихся режиссеров. Но таковы правила игры.

И тем важнее, что фильм Меркуловой и Чупова посвящен принятию исторической памяти, что вообще-то у нас вовсе не принято — но теперь, может, кто и задумается, что же на самом деле происходило в приснопамятном 1937 году, с которым сегодняшние времена принято иронично сравнивать в политически заряженных текстах. Вся риторика что тогда, что сейчас сводится к тому, что мы всех победили и можем повторить. Собственно, всех мы победили и в 1937–1938 годах, но, к сожалению, в основном сами себя.

Юра Борисов играет исполнителя Большого террора, чьими руками и осуществляются многочисленные беспочвенные и параноидальные чистки, но сам он никого с улицы не ловит — только допрашивает, говоря по-честному, пытает, выбивая таким образом признания-самооговоры в нарушении контрреволюционной уголовной статьи. Поначалу может показаться, что герой Волконогов, чье имя теперь наверняка станет нарицательным, живет не совсем в нашей реальности — слишком много там визуальных и эстетических гипербол на тему раннего СССР. Да и вообще действие чем‑то смахивает на фантазийную жанровую экранизацию акунинского романа «Шпион» с Козловским и Бондарчуком. Но в процессе просмотра обнаруживаешь вдруг, что не так‑то много нового привнесли в визуальный облик сталинского Союза режиссеры Меркулова и Чупов, снявшие вместе вот уже третий полный метр и один утомляюще динамичный сериал «Колл-центр». Все, что не получилось в «Колл-центре», срослось в «Капитане Волконогове» — истошная плотность действия, по-тарантиновски ураганный монтаж, мощная моралистическая и этическая подоплека.

Наконец, это попросту очень страшное кино, причем без каких‑либо увещеваний и монстров, расставленных по углам. Главный страх каждого, кто родился на советской или даже постсоветской территории, — чтобы не было войны. Слишком сильны образы, которые нам показывали Элем Климов в «Иди и смотри», Тарковский в «Ивановом детстве». Меркулова — Чупов демонстрируют нам войну с неявными целями, где никто не побеждает, а все только умирают на несуществующем фронте борьбы с неочевидным предателем, где понятия безопасности частной собственности давно растворились во мгле империалистических времен.

Собственно, от этого и бежит мятежный капитан Волконогов, которого тоже провозгласили двойным агентом и который вполне мог отправиться на тот же расстрельный двор, куда ранее отсылал собственных беззащитных жертв.

Кому‑то фильм покажется нарочитым, кому‑то — прямолинейным, найдутся и те, кто возмутится искажению священной исторической правды (у нас вообще с трудом умеют принимать авторские художественные интерпретации эпохальных сдвигов, всюду видится клевета и очернительство). Но, пожалуй, такого покаяния перед самими собой мы еще на фестивалях не показывали — да и вообще не решались еще заглянуть в это слепое пятно общественной памяти, уж тем более никогда в новейшей истории не делали его биопсии. Фильм считается одним из главных претендентов на награды в конкурсе «Кинотавра» этого года.

Этот фильм тоже прибыл на «Кинотавр» после участия в спецпрограмме Венеции, но с ним не все так однозначно. Это всего лишь вторая полнометражная работа постановщика Владимира Битокова, выпускника сокуровского режиссерского курса (три года назад на «Кинотавре» показали его преувеличенно маскулинные «Глубокие реки» про братьев-лесорубов). Если в «Капитане Волконогове» получился масштабный разговор, по сути, со своей же нацией, то здесь страна приносит на суд мировой общественности донос на саму себя. Это кино о войнах нового поколения, в которых Россия принимает участие посредством запрещенных на территории страны частных военных компаний (но, как говорится, если очень хочется, то ЧВК все-таки можно). И о том, как эти самые войны воспринимаются изнутри страны.

Ксения Раппопорт — безусловно, талантливая актриса, но трудно понять, почему именно она играет водительницу автобуса в отдаленном поселке, местную фем-икону Тоню из отдаленного кавказского поселка (шутка ли, единственная женщина в депо). Всю первую половину фильма она с большим трудом вписывается в местный сюжет. Однажды протагонистке сообщают, что где‑то около реки Евфрат в Сирии погиб ее сын, который как раз записался в ЧВК. Матери выдают негосударственные посмертные медали и шмат страховых выплат в полиэтилене, но Тоня не верит словам сумрачного вербовщика. Она начинает разыскивать своего сына, от которого даже останков никаких не осталось. При этом давит всеми силами на местные власти, которые и так вряд ли бы ей помогли, а тут обезумевшая от горя женщина еще и заявляется к ним тогда, когда к ним должны скоро нагрянуть высокопоставленные гости из Москвы.

Так вот, вплоть до появления того самого внезапного гостя в исполнении Юры Борисова, о котором предупреждают еще в названии, «Мама, я дома» кажется третьестепенным якобы сатирическим фильмом. Неуместным кажется комедийный пролог о жизни кавказской высокопоставленной бюрократии в духе «Последнего министра» или «Домашнего ареста», где важнейшую роль играет Александр Горчилин в кургузом пиджаке. Дальнейшие попытки сделать передраматизацию при помощи продолжительной сцены танца Раппопорт под песню «Весело и грустно» группы Ic3Peak и Хаски выглядят нарочито — считай, прямым текстом нам разжевывают внутреннее эмоциональное состояние героини.

Но затем появляется Борисов, и благодаря именно этому актеру-спасителю в не самой главной роли удается превратить эту картину в притчу о внезапном сближении душ в самых невероятных для этого обстоятельствах — хотя, казалось бы, уже нечего в данном фильме было спасать. И такое бывает — один актер спас все российское кино в Венеции от забвения. Еще в фильме красиво сгорает автобус пазик, но это скорее увлекательная и дорогая сердцу каждого русского зрителя интермедия.