Нет нужды описывать, кто такой Тимоте Шаламе, — как, например, никому же не нужно было в 1956 году объяснять, что за такой парень по имени Джеймс Дин. Но мы все же попробуем кратко.
Номинант на «Оскар» за главную мужскую роль в «Назови меня своим именем» (наверняка наград на его полке скоро прибавится). Только в этом году — «Дюна» (и будет сиквел), «Французский вестник» и будущий нетфликсовский флагманский релиз «Не смотри вверх», где Тимоте впервые сыграл вместе с предыдущей суперзвездой, Леонардо Ди Каприо. Через пару лет увидим его в главной роли в «Вилли Вонке».
Самое узнаваемое лицо поколения, лидер недалекого будущего по версии Time
. Поэтому любое интервью с Шаламе превращается в пресс-конференцию, любой вопрос ему выглядит как приглашение к самоманифестации. К тому же и его роль во «Французском вестнике» (впервые он играет у прославленного Уэса Андерсона) мотивирует к подобным размышлениям: там Шаламе перевоплотился в Дзефирелли, гениального шахматиста и по совместительству неожиданного лидера несостоявшейся студенческой французской революции.
Но Шаламе на интервью во время Каннского фестиваля не рискует, ему еще строить головокружительную карьеру. Он не делает никаких резких заявлений, сам, кажется, побаивается делать выводы даже из своей уже даже к текущему моменту богатой на события фильмографии. Впрочем, и любят его не за громкие провокационные заявления, не Триер же — пусть дальше снимается в кино, этого вполне достаточно.
— Вы наполовину американец и наполовину француз. Скажите, отличается ли производство фильмов в Америке и Европе?
— Мне кажется, что сами конвенции кинематографических жанров абсолютно разные в Америке и в Европе. Режиссеры просто по-разному относятся к этим канонам. Я помню, мы снимали «Короля» для Netfix в Венгрии — и было это очень долго. Потом еще и «Дюну» много где [снимали], и у меня сложилось впечатление, что в Европе совсем другое отношение к жанровому кинематографу.
— Как вам образ Франции в исполнении Уэса Андерсона? У вас в голове Франция такая же?
— Вопрос сложный. Тут надо понять, что эта картина — исключительно видение Уэса. Это его мир, который он придумал. Сама возможность поучаствовать в фильме Уэса для меня значила очень много. Это большая честь сниматься у него, жить в этом придуманном его мире.
— Какая у вас была первая реакция, когда вы прочитали сценарий и узнали, какого персонажа будете играть?
— На самом деле я был готов сняться в любой роли. Неважно, маленькой или большой. Пока я учился в средней школе, я посмотрел «Академию „Рашмор“», которая меня сильно вдохновила. Когда я увидел «Отель „Гранд Будапешт“», то не смог оторваться от актерской игры Рэйфа Файнса. Настолько его образ меня поразил, я нигде такого не видел.
Мне просто очень хотелось оказаться в этой атмосфере, в мире Уэса Андерсона и поработать с абсолютно разными актерами. Очень хотелось побывать внутри творческого актерского ансамбля. Когда ты молодой актер, ты просто рад, что у тебя есть работа, а сниматься у режиссера, который точно знает, что делает, — просто прекрасно.
— А как бы вы описали общую концепцию всего фильма, если вкратце?
— Боже, это практически невозможно. Фильм состоит из множества вещей, символов и отсылок. В принципе, ничто не бывает однозначным. Если вы как‑то хотите суммировать основную тему, наверное, это будет что‑то вроде любовного письма журналистике. Однако искусство воспринимается всегда по-разному — зрители могут увидеть что‑то свое, и это тоже будет правдой. Я смотрел фильм на премьере, и мне захотелось заскриншотить практически каждый кадр и сохранить где‑нибудь у себя. Может быть, кто‑то будет себя чувствовать так же. Наверняка есть такие же безумные поклонники Уэса, как и я.
Еще это красивая сатира на тему коммерциализации искусства. Не знаю, личный ли опыт Уэса здесь замешан, но все равно в фильме это показано очень подробно.
— На площадке вы работали со многими известными актерами (как и вы сам), в том числе и с Биллом Мюрреем (хотя не в одной новелле). Помогали они вам советами или еще с чем‑то?
— Вообще ничего такого не было, но лучший совет — это, конечно же, смотреть очень-очень много фильмов. Я пересматривал всего Уэса и вдохновлялся «Отелем „Гранд Будапешт“». Мне было важно прочувствовать весь ритм картины и какие там используются диалоги.
Например, когда во время сцены ты слышишь сам себя, то ты провалился. Просто запорол дубль. А когда ты совершенно не замечаешь своего голоса, какие слова произносишь, то ты все сделал правильно. Хотя Уэс не против дополнительных дублей, его это совсем не волнует, как и продюсеров.
— Действительно, каждый кадр из фильма хочется сохранить и повесить на стену в рамке. Каждая сцена была скрупулезно продумана. Актерам тоже приходилось так детально работать?
— Вообще были некоторые сцены, которые пришлось переснимать сорок или даже пятьдесят раз. Например, мы один раз сделали дубль, но выяснилось, что кому‑то там нужно было повернуть голову в другую сторону, поэтому начинали заново.
На самом деле весь процесс съемок был очень комфортным, я чувствовал себя свободным — никакого напряжения, никто не стоял за твоей спиной и не торопил. Атмосфера была очень доверительной и спокойной. Актеры постарше типа Билла Мюррея работают в таком же ритме, как и молодые артисты. Мы как будто все вместе собрались ради одной цели. Никто не просит побыстрее закончить дубль.
— Звучит, как будто вы были в какой‑то труппе бродячих музыкантов.
— О да, очень похоже. Мы каждый день ужинали вместе, жили в одном доме и просто постоянно проводили время друг с другом.
Однако было небольшое предубеждение касательно молодых актеров, что они часто забывают свои строчки. Помню, мне позвонили как раз и попросили будучи на площадке уже знать все диалоги из сценария. Тогда я сразу же пошел учить текст, чтобы знать его слово в слово.
— В фильме можно заметить очень трудоемкую работу художника по костюмам. Каково это было — переодеваться в Дзефирелли?
— Наш дизайнер по костюмам Милена Канонеро (лауреатка премий «Оскар» за фильмы «Барри Линдон» и «Отель „Гранд Будапешт“». — Прим. ред.) сделала что‑то невозможное. В одежде моего героя было много символов и аллюзий, поэтому нужно было полностью доверять видению Милены и слушать ее каждое замечание.
На самом деле под ее руководством было просто замечательно, она превосходный специалист. Она помогала понять героев благодаря тому, во что она их одевала. Вот я смотрел фильм в кино и еще сильнее поразился всем дизайнам, придуманным Миленой.
— Мы могли бы увидеть фильм в прошлом году, но кое‑что случилось, поэтому у нас не было такой возможности. Как у вас прошел этот год в изоляции?
— Да уж, многое произошло. В такие моменты можно много чему новому научиться.
Конечно, премьера фильма должна была пройти в прошлом году в Каннах, но из‑за коронавируса этого не произошло, поэтому мы просто ждали, когда ситуация улучшится.
Лично я не мог усидеть на месте, мне так хотелось, чтобы зрители увидели этот фильм. Просто такая безупречная картина пылится где‑то на полке, ей нужна аудитория. Я все боялся, как люди отреагируют, почувствуют ли они то же самое, что и я, или нет. Вот именно такое состояние нетерпеливого ожидания помогает иногда посмотреть на вещи по-новому.
— Занимались вы специально исследованием эпохи 1960–70-х? Как вы готовились к роли?
— В фильме тяжело не заметить референсы к картинам французской «новой волны», в особенности к Трюффо и его работе «Четыреста ударов».
Погружение в саму эпоху не было таким детальным, на самом деле, хотя у каждого из нас было свое восприятие 60-х, своя картинка в голове, и нам важно было почувствовать тот вайб, которого хотел достичь именно Уэс. Так что было достаточно посмотреть фильмы, которыми он сам вдохновлялся, и сразу же все становилось понятно.
Моему отцу было 15 лет в 1968 году, и он как раз находился в то время во Франции. Конечно, мы с ним обсуждали все эти события, включая знаменитую студенческую революцию. Но тут все дело в личном восприятии: например, я с детства проводил все лето во Франции, поэтому у меня есть какое‑то мнение по поводу всех событий XX века. Конечно, современное бунтарство отличается от прошлого, но есть и некоторые сходства.
— За что молодому поколению стоит сейчас бороться?
— За справедливость. Будь то расовая справедливость, экологическая справедливость, экономическая справедливость и так далее. Об этом же мы говорим и в фильме.
— А вы симпатизируете каким‑нибудь современным революционерам?
— Ох, конечно, их даже много, как же без этого. Грета Тунберг или, к примеру, Аманда Горман, 23-летняя американская поэтесса, которая произнесла невероятную речь на инаугурации президента в США в этом году — зрелище, которое невозможно описать словами.
Как хорошо, что сейчас у нас все еще есть люди, которые не сдаются и идут только вперед. Просто, очевидно, мы частенько находим самих себя в других людях — и бороться становится проще. Они хорошие примеры для нас всех.
