Напористая и целеустремленная первокурсница Алекс (повзрослевшая Изабель Фурман из «Дитя тьмы») хочет быть лучшей во всем. Она решает контрольные первой, но сдает работы последней, бесконечно их перепроверяя. Попутно вечно все конспектирует, боясь что‑то упустить из виду. Вдобавок ко всему девушка, естественно, живет по чек-листам: сходив на студенческую вечеринку и после нее переспав с парнем, она смело вычеркивает этот довольно второстепенный пункт в списке своих дел — и больше явно не собирается повторять.
Помимо безукоризненной учебы с президентской стипендией девушке не хватает дополнительного вызова — та решает записаться в университетскую команду по академической гребле. Алекс начинает обучение отнюдь не со знакомства с окружающими, а с выяснения местных рекордов. В неблагодарных индивидуальных олимпийских видах спорта, завязанных на сотых долях секунды, приходится заниматься, как правило, в несколько раз интенсивней. А девушке, уступающей многим другим в физическом плане, придется брать свое бесконечным упорством и недюжинной волей. Но первокурсница соглашается на сделку с азартом, если не сказать фанатизмом.
«Манию» дебютантки Лорен Хадауэй зачем‑то активно представляют результатом встречи «Черного лебедя» Аронофски и «Одержимости» Шазелла, что, конечно, крайне условное прочтение. Героиня Портман скорее пыталась раствориться в ремесле, согласиться на добровольное самозабвение ради искусства, ради предела профессии. Персонаж Майлса Теллера вообще очутился в сурвайвал-триллере в стенах консерватории: его единственный шанс на выживание заключался в победе любой ценой — честном, пусть и кровавом состязании.
В «Мании» же дела обстоят совершенно иначе: Алекс, пораженная синдромом отличника и комплексом самозванца, всего лишь закрывает гештальты. В этом смысле фильм Хадауэй куда ближе к таким же скромным авторским картинам «Прелюд» и «Ноктюрн», заявляющим, что академическая музыка — абсолютная резня, соревновательный момент которой — дьявольские игры.
«Манию» еще зачем‑то отождествляют с тревогой миллениалов и зумеров за свое будущее, часто граничащей с ментальным исступлением и общим психофизиологическим стрессом. Но на самом деле на данный момент значительных жанровых лент, помещенных в действительно естественную среду обитания поколений, реальность современных соцсетей с их манипулятивными техниками и аддиктивными алгоритмами, практически нет.
Вместо этого и «Прелюд» с «Ноктюрном», и в меньшей степени «Мания» достаточно робко, но все же поднимают вопрос о болезненной и максимально токсичной атмосфере в довольно закрытых учебных заведениях, а также осмотрительно обрушиваются с критикой на старорежимный капитализм.
Показательные неврозы учащихся из этих фильмов, жизнь двоих из которых заканчивается трагическим путем, в меньшей степени основаны на каком‑то личном преодолении собственных возможностей. Они прямой продукт диктата консервативного академического образования, нездоровых амбиций тренерского корпуса и риторикой капиталистического строя. Буквально недавно похожий нарратив можно было наблюдать в отечественном спорте, когда во время зимней Олимпиады в твиттере активно разошелся хештег #позорТутберидзе о методах работы в современном фигурном катании.
Но, к сожалению, концентрируясь на взрослении молодых людей, авторы либо слегка романтизируют процесс такого соперничества, либо заявляют о его полной катастрофичности. Алекс всю дорогу предлагают расслабиться, сбавить обороты, будь то тренеры, конкурентки, впоследствии появившаяся партнерка и близкая подруга, но никто не предложил человеку обратиться за компетентной психологической поддержкой. Перманентная победоносность — такая же зависимость, как и наркотическая, алкогольная или пищевая.
При этом режиссерке Хадауэй удалось найти свой киноязык: в ее картине много творческих удач, персональной женской оптики, достаточно визуальных находок, символичных планов, тонкой работы с цветовой палитрой — серые будни Алекс так и остаются серыми до самого финала. Здесь же — твердая техническая хватка, почти несвойственная дебютам, уверенный ритм, не отпускающий до самого конца, аккуратно встроенная ЛГБТИК-тематика и репрезентация женских характеров; наконец, представление не самой заезженной в кино темы академической гребли.
В «Мании» практически нет заметных провисаний, каких‑то продолжительных ментальных срывов героини — тут вообще больше делают, чем говорят. Единственным отклонением Алекс от намеченной цели становится романтическая линия, но даже с ней девушка ничего не делает: не сжигает мосты, как поступил тот же герой Теллера в «Одержимости», а просто покорно двигается к триумфу. Непонятно, какого эффекта добивалась Хадауэй финальной сценой, демонстрируя зрителю кадры изнеможенной актрисы Фурман, наполненной благоговейным спокойствием, но ее не хочется обнять или вдохновиться ее примером — ее просто-напросто боишься.
Романа Неловкина
