Второй сезон подряд детище Майка Уайта демонстрирует удивительный феномен. На уровне анонса ансамбль «Белого лотоса» (и первого сезона, и второго) выглядел безликой коллекцией из ноунеймов, полузабытых и второплановых артистов. Однако в процессе знакомства с героями эти лица чрезвычайно быстро становятся родными и незаменимыми. Давайте притворимся двумя итальянскими секс-работницами (Симона Табаско, Беатриче Гранно) и посмотрим, кто нынче сходит на сицилийский берег, чтобы начать недельный отпуск. Вот они слева направо.
- Три поколения американцев сицилийского происхождения в поисках корней — отец, сын и дед (Майкл Империоли, Адам ДиМарко и Ф.Мюррей Абрахам).
- Скромный, но нескромно богатый стартапер и его мрачная, как туча, жена (режиссер Уилл Шарп — Джеймс Бонд нашей мечты, и Обри Плаза — главная здесь звезда, по крайней мере, в наших глазах).
- Мачо-инвестор и его жена — постфеминистка (Тео Джеймс и Меганн Фэхи).
- Гламурная и неприкаянная богачка Таня из первого сезона (Дженнифер Кулидж) и ее персональная милаха ассистентка (Хейли Лу Ричардсон).
Много какие сценаристы могут сказать, что любят своих героев, но Майк Уайт их не просто любит, а знает — в курсе обо всех их комплексах и потаенных тревогах. К слову, Уайт доказал, что разбирается в человеческой природе, скажем так, в спортивном режиме: добрался до финала 37-го сезона американского «Последнего героя», пережив 14 голосований на изгнание из племени. На сицилийском побережье взор драматурга одинаково эффективно пробивает героев всех достатков, возрастов, полов и ориентаций. Интрига «какой отчаянный псих не останется в живых» присутствует и в «Белом лотосе»: в прологе из ионического моря вылавливают несколько трупов, а умрет кто‑то лишь ближе к финалу (который критикам не показали).
Талант Уайта — проговаривать вслух, доходчиво формулировать такие вещи, которые и так все нутром понимают, но о которых стесняются признаваться. Он снова выносит приговор тому странному времени, в котором мы живем, и сообщает кое‑что неожиданное. Все беды и тяготы несчастных взрослых людей, так отчаянно жаждущих свободы и любви, по Уайту, происходят из секса. Именно секс — суперзлодей сезона, а не какой‑нибудь психопат-убийца.
Трио дед-сын-внук уморительно спорят на тему сексизма в кино про мафию и «Крестном отце» в частности (мета-шутка в том, что актеры, играющие мужчин, — звезды гангстерских саг «Лицо со шрамом» и «Клан Сопрано»), не осознавая, что все будут соблазнены одной и той же юной итальянской секс-работницей. Кажется, все-таки не голливудское кино «социализирует» мужчин в одержимых сексом мужланов. Милаха ассистентка сокрушается в разговоре с не менее милым выпускником Стэнфорда, что чувствует себя (экономически) несвободной, но потом сама же отказывается от эмоциональной связи с интеллигентом в пользу курортного романа с гопником из Эссекса (Лео Вудалл).
Наконец, динамика между двумя женатыми парами (инвестор, стартапер и их супруги), проводящими совместный отпуск, достойна отдельного сериала. Уайт не читает моралистскую проповедь о том, что должны из себя представлять маскулинность и феминизм в 2022 году, а задает серию открытых вопросов. Кто счастливее: женщина, честно обсуждающая проблемы с мужчиной, или ее подруга, просто делающая все, что захочет, без оглядки на мужа? Кто более жалок: вспыльчивый мачо в плену своего либидо или бывшая жертва его буллинга, вечный умник, претендующий на бесконфликтность (и асексуальность)? Отпуск не отдых от драмы жизни и работы, а ее концентрированная версия: нам предстоит воочию наблюдать, как будут разбиты и заботливо собраны обратно эти живые и несовершенные участники пассивно-агрессивного четырехугольника.
Ответ на вопрос «как вырваться из плена секса» дает изысканный гей (Том Холландер), с которым проводит время Таня. Он говорит, что живет «не ради любви, а ради красоты», чем восхищает мечтательницу, оставшуюся без мужа. И уже в следующей сексуальной хоррор-сцене демонстрирует, к какому гротеску сводится его красивая фраза. В том, с какой попеременной нежностью и жестокостью Майк Уайт написал две подряд идущие сцены с этим героем (единственным в этом сезоне репрезентующим его собственную гомосексуальность), и выражается его удивительный художественный метод. Настоящая любовь к ближнему невозможна, пока не узришь и не примешь самые неприглядные, по-испански стыдные его стороны. Уайт — гениальный кринж-гуманист, и нам повезло жить в самый продуктивный период его творчества.
Никиты Лаврецкого
Смотреть в
