Для запущенной еще при Логане Рое сделки по слиянию американской медиаимперии Waystar Royco со шведским айти-стартапом GoJo все готово. Двачер-айтишник Лукас Матссон и все еще самая умная в любом кабинете (без иронии) Шив Рой радостно подсчитывают имеющиеся голоса на будущем совете директоров: решение о слиянии имеет шансы быть единогласным, если не считать Кендалла. Шив между делом питчит собственную кандидатуру в качестве CEO, закрывая глаза на мизогинность Лукаса: его преследование подчиненной пакетами с кровью — так и не выстрелившее чеховское ружье. Тем временем Кендалл отчаянно пытается заручиться хоть чьей-нибудь поддержкой — дело выглядит безнадежно, пускай Кендалл и зарекомендовал себя в качестве профи в кризисных ситуациях.
Неожиданно мама наследников выдает след Романа — тот после нервного срыва на нью-йоркских протестах скрывается у нее дома в Барбадосе и просит никому не говорить, что он здесь, в глубине души явно ожидая, что брат и сестра снова приедут его поддержать и спасти. Они действительно приезжают, но обоим куда интереснее его голос в совете, нежели вечные психологические проблемы (кажется, его предыдущий срыв на похоронах отца поставил окончательный крест на шансах возглавить фирму).
Судьба компании, судя по всему, снова решится внутри (токсичного) семейного круга.
Конечно, вся соль «Наследников» в том, что в миллиардерской среде нет никакого «семейного круга». Границы между личной жизнью и бизнесом здесь давно стерты, пускай герои и хотят верить и делать вид, что это не так. После семейного ужина мама подготавливает почву для какого‑то неанонсированного питча от своего мужа и его друга: Кендалл выходит из комнаты, не желая слушать даже единого слова. Кузен Грегг сливает ему информацию о сестре (Шив) — для главной крысы Грегга понятия чести и верности не существуют, он просто хочет получить лишнюю крошку с родственного стола. Узнав о предательстве Лукаса, Шив, Кендалл и Роман вроде как мирятся и душевно сближаются. Но этот момент теплоты, как и бесконечное количество таких моментов до этого, превращается в очередную питчинговую сессию: Кендалл считает, что именно он должен стать CEO.
Очевидно, что это единственная модель общения, которая ему знакома. Все его слова-плевки вроде «бро», «дружище» и «давайте по чесноку» всегда были оружием во имя бизнес-интересов, а не средством человеческого общения. Разумеется, брата и сестру, с которыми сражаться приходилось с детства, обработать не вызывает проблемы — те его даже символически «коронуют», выливая на голову содержимое блендера с жижей из всех продуктов, найденных в холодильнике матери. Они все еще дети. Кендалл, оказывается, носит питч «Кендалл — CEO» в голове с семи лет, когда ему впервые это пообещал отец. Все это было бы смешно, если бы не было так жалко.
Наступает судьбоносное утро. Шив узнает от мужа, что Лукас предложил тому якобы возглавить компанию. И в этом свете Том предлагает проголосовать в пользу слияния. Этот питч душераздирающим образом накладывается на тот звонок за день до, где Шив то ли в шутку, то ли с безнадеги предлагала Тому все-таки не разводиться.
У Романа за считаные минуты до голосования случается очередной мини-срыв — он не хочет присутствовать на совете директоров, где брат станет CEO, а он станет никем, ведь это-де унизительно. Заседание все-таки начинается с его очным присутствием. Все голосуют так, как и планировалось, голос Шив в конце — решающий. Она на эмоциях уходит в соседнюю комнату — в сущности все свелось к голосу за мужа или голосу за брата. Кендалл и Роман ее догоняют, после чего Кендалл произносит финальный не питч, но мольбу. Пробиваются очередные границы: Кендалл обесценивает свое признание о преступлении в финале прошлого сезона; апеллирует к своему статусу «старшего мальчика»; Роман, верный званию главного тролля, вспоминает о приемных детях Кендалла как о тупике в линии кровного наследования. Шив, конечно, уже все давно решила.
Она снова принимает самое мудрое решение — закончить борьбу за пресловутое наследие раз и навсегда. Лично для нее та уже давно не стоит нервов, слез и возможных осложнений беременности. Ведь даже в самых идеальных условиях она так и не смогла пробить «стеклянный потолок» — каждый раз мужчины в последнюю секунду ее сливали самым иррациональным образом. Шив голосует за (за слияние с GoJo). Самая увлекательная сериальная история последних пяти лет подходит к концу.
Со стороны может показаться, что ничего особенно увлекательного в «Наследниках» быть не может. Все-таки это весьма предсказуемый сериал. То, что Логан умрет, было понятно с первой серии. То, что швед купит компанию, — с третьего сезона. То, что Шив слишком умная, Роман слишком чувствительный, а Кендалл слишком одержимый, и никто ничего не получит, — сезона со второго. Ну а то, что Том — идеальный аппаратчик-подхалим-приспособленец, знал любой зритель, обладающий глазами.
Гениальность «Наследников» в том, что это ультрареалистичный сериал вообще без всякого «развития персонажей». Радикальное утверждение шоураннера Джесси Армстронга (вышедшего из команды великого сатирика Армандо Ианнуччи) в том, что character development, фраза-пустышка из учебников по серьезной драматургии, крайне переоценена. И что «персонажные библии», каноны, на которых стоят юмористические ситкомы (как армстронговский «Пип шоу») от первой до последней серии, куда точнее описывают реальное положение вещей в жизни.
Характеры всех основных героев «Наследников» были описаны ясно и доходчиво еще в пилоте, а в финале вместо неожиданных поворотов и катарсисов зритель получил лишь окончательные утверждения тех же самых характеристик. По гвоздю — в крышку каждого гроба. Том клеит имущественный стикер, взятый из распродающейся квартиры Логана, на лоб Греггу — тем самым раз и навсегда закрепляя его статус мебели, реквизита, зверька, а не человека, на которого даже нет смысла злиться после предательства. (Сцена очередного прощания с отцом, на сей раз через недотикток, выглядит самой необязательной в серии, как будто агент Брайана Кокса смог успешно продавить питч о последнем камео, последнем начальном титре и, как следствие, последнем полумиллионном гонораре — короче, в жизни все как на экране.)
Ну а Кендалл просто в очередной раз проживает трагедию в виде сценки «медленная проходка под грустную музыку с мокрыми глазами и взъерошенными волосами», которую зрители впервые видели еще в первом сезоне. Да, это банально, да, ничего нового Кендалл не пережил, но в этом и лежит великая трагедия этой концовки. По-настоящему трагичен не эффект неожиданности, а полная закономерность и естественность падения, которую не смогли увидеть герои, проживающие свои давно устоявшиеся порочные модели поведения в миллионный раз. Как и все мы.
Никиты Лаврецкого
Смотреть
