Цензура и продюсеры мешают снимать? Вот 11 советов от топовых режиссеров, как спасти фильм

Стоп, что? Разве это лайфхак? Да! Причем давно зарекомендовавший себя. Звезда Золотого века Голливуда Мей Уэст играючи ходила по острию бритвы «кодекса Хейса»Этический кодекс, принятый в 1930 году в Голливуде Ассоциацией производителей и прокатчиков фильмов и ставший неофициальным национальным стандартом нравственной цензуры кинематографа в США. Снимать фильмы, не соблюдая «кодекс Хейса», было можно, но такие фильмы не имели шанса быть выпущенными в кинотеатрах, принадлежавших членам ассоциации. В 1960-е годы киностудии отказались от соблюдения устаревшего кодекса, а в 1968 году он и вовсе был отменен., применяя одну и ту же тактику: придумывала шутки, которые так возмутят цензоров, что все остальное они пропустят. К похожему приему пришел и Леонид Гайдай, без зазрения совести манипулировавший советскими цензорами. Самая известная (и подтвержденная источниками) история связана с ядерным взрывом в финале «Бриллиантовой руки». Гайдай так упирался, что в итоге ему сошел с рук даже провокационный для отечественного кинематографа того времени стриптиз Светланы Светличной.

Впрочем, иногда этот лайфхак может привести к неожиданным результатам. В свое время первая часть хоррор-франшизы «Крик» из‑за обилия насилия едва не получила жесткий возрастной рейтинг NC-17Детям до 18 лет просмотр запрещен., который мог серьезно навредить прокату фильма. Во время работы над сиквелом режиссер Уэс Крейвен специально решил пережестить с кровавыми сценами, чтобы потом их безболезненно вырезать. Например, в версии для цензоров герой Омара Эппса в начале фильма получал не один удар ножом в ухо, а аж четыре. Но к удивлению Крейвена, фильму спокойно дали чуть более мягкий рейтинг RЛица, не достигшие 17-летнего возраста, допускаются на фильм только в сопровождении одного из родителей, либо законного представителя.. Цензорам показалось, что именно эта версия лучше всего доносит близкую им идею о влиянии киношного насилия на реальность.

Обычно право финального монтажа (то есть решение, каким будет итоговый фильм) — привилегия режиссеров-звезд, так что режиссеру, работающему в студийной системе, придется попотеть, чтобы заполучить его. Но оно того стоит. Хотя бы ради возможности затроллить продюсеров, как это сделал в свое время Мел Брукс. Warner Bros. не устроил отснятый материал его пародийной комедии «Сверкающие седла». Студийное начальство устроило встречу с режиссером, Брукс ее посетил и с серьезным видом записывал все требования… забыв напомнить, что в его контракте прописано право на финальный монтаж. Затем он просто выкинул все записи в мусорное ведро и сделал фильм так, как хотел.

Не выгорело с правом на финальный монтаж? Попробуйте договориться о выпуске режиссерской версии. С усилением рынка домашнего просмотра это стало распространенной практикой, поэтому некоторые режиссеры охотно ее применяют. Например, Зак Снайдер и до «Лиги справедливости» с удовольствием прибегал к «снайдеркатам». России такая практика тоже не чужда. Не так давно на стриминге Premier вышла режиссерская версия сериала Владимира Щеголькова «Цербер».

Но ярче всего отношения с «режиссерками» у Ридли Скотта. Продюсеры испортили театральную версию его «Бегущего по лезвию» требованиями вырезать несколько важных фрагментов, добавить закадровый голос и поменять финал на счастливый. Вышедшая в начале 1990-х «режиссерская версия» (известная как «Director’s Cut») исправила эти недочеты и превратила фильм в культовую классику. И пускай Скотт не работал над ней напрямую (постановщик тогда обошелся консультациями, а настоящий авторский вариант «Блейдраннера» от Скотта носит подзаголовок «Final Cut»), с тех пор он регулярно прибегает к режиссерским версиям. Как минимум его «Царство небесное» значительно круче именно в «режиссерке».

Никто не застрахован от продюсерской немилости, но иногда ее можно избежать даже без потерь для самооценки. Берите пример с Орсона Уэллса — великого режиссера с ужасной репутацией среди студийных боссов. Во время работы над «Печатью зла» студия установила над Уэллсом беспрецедентный контроль с требованием каждый день докладывать о проделанной работе. Чтобы отвадить продюсеров, Уэллс пошел на хитрость. В первый же съемочный день он снял десять страниц сценария одним виртуозным 12-минутным дублем (не путайте его с открывающим фильм четырехминутным эпизодом, снятым одним кадром). Однако Уэллс не сказал продюсерам, как именно он решил снять сцену. Они лишь увидели, что кинематографист работает с опережением графика, успокоились и больше не тревожили режиссера.

Иногда можно просто притвориться, что вы внесли все правки. Именно так и сделал в свое время режиссер «Психо» Альфред Хичкок, когда цензоры потребовали убрать обнаженку из знаменитой сцены убийства Мэрион Крейн (Джанет Ли) в душе. Нюанс был в том, что в действительности там не было ничего порнографического. Однако, судя по всему, из‑за шока от сюжетного поворота, пугающей музыки Бернарда Херманна и лихорадочного монтажного темпа в головах цензоров сами собой дорисовались недостающие кадры. Поэтому, когда режиссер снова отправил им сцену без единой правки, фильму дали зеленый свет.

Не жалуйтесь на решение функционера свыше — лучше подумайте, как можно обыграть его на пользу вашей задумке. Стэнли Кубрик в своей первой зрелой работе, нуаре «Убийство», намеренно хотел запутать зрителей нелинейным повествованием. Однако продюсеры потребовали добавить в фильм закадровый голос, проясняющий детали сюжета. Кубрик исполнил желание, но схитрил: слова его ненадежного рассказчика так противоречат происходящему на экране, что в итоге еще сильнее сбивают с толку.

Салтыков-Щедрин, может, и называл эзопов язык «рабьей манерой» (панч против самого себя), но что еще поделать, если не остается других форм высказывания? Неудивительно, что эзопов язык то и дело пробивался в зацензуренном советском кинематографе. Например, в «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» Элема Климова детский лагерь, в котором процветают двойные стандарты и стукачество, стал иносказательным образом всей страны. Впрочем, и за пределами СССР этот прием тоже работал. Режиссер Фред Циннеман в классике «Ровно в полдень» через жанровую призму вестерна показал аллегорию на американское общество эпохи маккартизма и охоты на ведьм.

Не нравится навязанное другими людьми решение? Сделайте так, чтобы об этом узнали все. Некоторые режиссеры снимают свое имя с титров, но кто‑то находит более изобретательные методы. Инновационный фильм Фридриха Вильгельма Мурнау «Последний человек» должен был закончиться смертью главного героя — портье престижного отеля, опустившегося на самое дно. Однако немецкая студия UFA потребовала придумать фильму счастливую концовку. Мало того что Мурнау высмеял хеппи-энды, сделав абсурдный эпилог, в котором на героя неожиданно сваливается богатство, так еще перед этим поворотом он добавил интертитр, в котором с иронией известил зрителей: фильм должен закончиться на грустной ноте, но автору жаль героя, так что так уж и быть, вот вам счастливый финал.

Не проходит ваша идея? Берите пример с Кристофера Нолана и соврите, что в другом популярном фильме она сработала. По задумке Нолана, Брюс Уэйн в ленте «Бэтмен: Начало» должен был облачиться в бэт-костюм лишь в середине фильма. Однако боссам Warner Bros. эта идея не понравилась. Тогда Нолан сказал, что в «Супермене» Ричарда Доннера Кларк Кент надевал красный плащ лишь после 53-й минуты фильма, что было неправдой. Однако ложь и упоминание одной из самых ценных франшиз «Уорнеров» сыграли свою роль, и Нолану дали добро.

Харви Вайнштейн не просто так получил прозвище Харви Руки-ножницы: в погоне за лаконичным хронометражем он всегда стремился вырезать из фильма как можно больше сцен. Не повезло встретиться с таким же продюсером? Попробуйте обратиться к примеру Пона Чжун Хо. Во время работы над своим англоязычным дебютом «Сквозь снег» режиссер столкнулся с требованием Вайнштейна вырезать сцену, в которой один из злодеев потрошил рыбу, чтобы запугать бунтовщиков. На это Пон ответил, что сцена для него очень важна, ведь его отец был рыбаком, и таким образом он отдает дань его памяти. Соль шутки: отец Пона не был рыбаком. Ну да, соврал — зато сцена осталась в фильме!

Одна из самых популярных баек про Хаяо Миядзаки — о том, как он прислал Харви Вайнштейну катану, на которой были написаны два слова: «No Cuts».«Не резать» с английского. Только отправил подарок не Миядзаки, а его продюсер Тосио Судзуки. Анимационная студия Ghibli тогда вступила в конфликт с одиозным продюсером, чья студия Miramax должна была прокатывать в США аниме Миядзаки «Принцесса Мононоке». У Ghibli был договор, который обязал Miramax ничего не менять в фильме. Вайнштейн же хотел сократить его на четверть и перешел к угрозам и агрессивным выпадам, некоторые из них Миядзаки пришлось выслушать лично. Однако японец остался непреклонен и вышел победителем из этой дуэли: фильм показали в американском прокате без купюр.