Двоюродные братья-американцы еврейского происхождения (Джесси Айзенберг и Киран Калкин) едут в тур памяти холокоста по Польше, исполняя последнюю волю своей бабушки, еврейки из‑под Люблина. Компанию им составляют успешная, но скучающая от жизни взрослая дама, пара стоковых американских пенсионеров и африканский беженец, переживший геноцид в Руанде и позже принявший иудаизм. Руководит туром британский гид — тоже не еврей, но крайне увлеченный иудейской культурой человек, которого играет Уилл Шарп, вероятно, следующая большая британская кинозвезда.
Это — весь сюжет фильма. Полтора часа хронометража герои будут кататься по современной Польше, шутить, грустить и пытаться лучше понять себя, близких и внутреннюю (да и внешнюю) боль. По формату — классический роуд-муви, держащийся на чутком отношении к своему происхождению режиссера и сценариста Айзенберга и чудесном касте, где сияет в первую очередь Киран Калкин.
Есть очень простой тест на то, стоит ли вам смотреть «Настоящую боль». Он упирается в главных героев: Джесси Айзенберга и Кирана Калкина. Если вы видели их на экране раньше, и вам не понравилась их невротическая манера произносить по 829 слов в минуту, то вы не сможете досмотреть «Настоящую боль» до конца, так сильно вас будет раздражать манера обоих. Сюда стоит добавить, что оба отыгрывают и свои классические кинообразы: Айзенберг — застенчивый отличник-очкарик, Калкин — самый громкий и надоедливый дальний родственник с семейного застолья.
Если же вы любите витиеватую речь Айзенберга или в «Наследниках» болели за Романа РояПерсонаж Кирана Калкина в «Наследниках», то «Настоящая боль» гарантированно осядет в ваших годовых топах: здесь их специфичная манера возводится в абсолют.
Ну а если вы из третьей когорты людей, которых работы Айзенберга и Калкина годами обходили стороной, «Настоящая боль» — отличная точка входа в карьеры обоих. А там уже разберетесь, подходят они вам или нет.
«Настоящая боль» решает две ключевые задачи. Во-первых, выводит Кирана Калкина из просто обаятельных инди-актеров на большую арену кинозвезд с заметными наградами. «Золотой глобус» уже есть, номинация на «Оскар» и хорошие шансы забрать и его вот-вот подъедут. Да, Калкин и год назад забирал «Глобус», но в телевизионной номинации за финальный сезон великих «Наследников». Сейчас же малый повзрослел и даже в наших широтах, кажется, перестает восприниматься как «младший брат Калкина из „Один дома“».
Во-вторых, «Настоящая боль» — большая удача Айзенберга-режиссера. По-хорошему, это прямое развитие идей его дебюта, милой драмы «Когда ты закончишь спасать мир». Только если там мама (Джулианна Мур) и сын (Финн Вольфхард) пытались найти свою связь с миром и понять друг друга, то «Настоящая боль» заходит с другой стороны: местные кузены всю жизнь отлично понимали друг друга, но выросли настолько полярными людьми, что им стало даже не сложно, а по-человечески страшно находиться в компании друг друга. Потому что один воплощает все, чего нет у другого, — и наоборот.
«Настоящая боль» — довольно безопасное кино для Айзенберга. В том плане, что он не покидает зону комфорта и прописывает персонажей, которых либо всегда играл сам, либо хорошо понимает их основные триггеры: ранимость, еврейское происхождение, интеллигентскую застенчивость. Если почитать сборник рассказов Джесси «Bream Gives Me Hiccups» («Лещ вызывает у меня икоту», 2015), а потом посмотреть любой из его фильмов, может сложиться впечатление, что он годами развивает собственную киновселенную.
Но если привычные нам киновселенные опираются на какую‑то высшую миссию и необходимость спасать всех вокруг, своеобразный «айзенберг-ворлд» строится на маниакальном желании понять себя и свое место в жизни.
Если персонаж Айзенберга проходит «полный круг» и возвращается домой с новым опытом и скорректированным взглядом на мир (который он, вернувшись, буквально заземляет камушком по возвращению домой), то герой Калкина в финале оказывается буквально в той же точке, с которой начинал свой путь. Он как работал гиперактивной энергетической биржей (сегодня зарядит тебя на неделю вперед, завтра — выкачает все эмоции с процентами), так и остался ею в конце. В этом и кроется настоящая боль.
