Немецкий доктор (Джуд Лоу), почувствовав в 1929 году приближение фашизма, релоцируется на необитаемый остров (Флореана в архипелаге Галапагос), чтобы сочинять на пишущей машинке философский манифест о том, как человечеству спастись от самого себя. Вместе с доктором переселяется и его жена (Ванесса Кирби), предпочитающая разговорам с мужем компанию ослика. Для отшельника, позиционирующего себя в качестве нового Адама, доктор передает через проплывающих мимо моряков слишком много писем в материковые газеты, так что в какой‑то момент на остров прибывают его фанаты — ветеран первой мировой (Даниель Брюль) в компании молодой жены (Сидни Суини). С новыми соседями первый поселенец общаться отказывается, но те успешно налаживают быт, даже несмотря на козни кумира.
Еще через какое‑то время, начитавшись газетных заметок, на остров прибывает баронесса — энергетическая вампиресса (Ана де Армас) в компании сразу двух любовников, с патефоном и чемоданом платьев наперевес. Она на доброе соседство вообще не настроена и по-разному докучает, раздражает и откровенно портит жизнь предшественникам: то искупается в резервуаре питьевой воды, то в очередной раз перенесет точку строительства будущего воображаемого пансионата еще ближе к участкам поселенцев, то позовет всех на ужин и пустится в пляс. Почти с самого начала очевидно, что это не может закончиться иначе как кровопролитием, но сюрпризом может оказаться, кто именно из героев доживет до конца истории.
Если вы ничего не слышали о галапагосском деле, то лучше и не читайте подробностей непридуманной истории до просмотра постановки. Кино «Эдем» тягучее, неспешное, олдскульное, поэтому даже минимальная интрига ему необходима как воздух. Автор картины — голливудский ветеран Рон Ховард, когда‑то начинавший комедийным актером, а позже сделавший карьеру студийного профи средней руки, эдакого Спилберга на минималках, снимающего и блокбастеры, и семейное кино, и оскароносные драмы.
Недавно репутация Ховарда была как бы окончательно закреплена расширенным камео в сериале «Киностудия», где его экранную версию, неотличимую от оригинала, чествовали чуть ли не как современного классика. Нужно сказать, что такое представление Ховарда не совсем соответствует действительности, и неважно, Сет Роген тут лукавил, льстил или просто грубо ошибался. Практически со всеми фильмами Ховарда фундаментально что‑то не так, и вся его фильмография подозрительно насыщена всевозможными курьезами. Выиграть «Оскар» Ховард умудрился за пафосно-сентиментальное кино о жизни с шизофренией, а сорвать куш в прокате — с трилогией нелепых конспирологических детективов для младшеклассников. Он же автор самых хмурых и неловких детских киносказок (про Уиллоу и Гринча), на которых росли миллениалы. В позднем творческом периоде Ховард отметился наглейшими фильмами-обманками — прикидывающейся легкомысленной комедией психологической драмой «Дилемма» и манифестом потенциального диктатора под видом заурядной драмы «Элегия Хиллбилли».
Если честно, напрашивается версия, что людей и их истории Ховард никогда не понимал, а его фильмы неслучайно чуть чаще, чем всегда, были наполнены фальшивыми интонациями, несуразными поворотами и откровенно криповым поведением героев. А теперь хорошая новость: учитывая все вышесказанное, «Эдем» — практически самый подходящий материал для этого автора за всю карьеру.
Дело в том, что перед нами история про сразу нескольких эксцентричных героев, изначально чувствовавших себя оторванными от общества и попадающих в изолированное пространство, где все социальные законы искажены до неузнаваемости. Актерам здесь, как и прежде в кривозеркальных мирах Ховарда, приходится несладко, но британские профи Джуд Лоу и Ванесса Кирби умудряются даже прямой, как палка, текст проклятий и признаний заставить звучать естественно. Причем первый — сквозь реквизитную стальную челюсть, с помощью которой его герой принимает пищу после самостоятельного удаления воспаленных зубов, а вторая — опираясь на трость, необходимую героине из‑за рассеянного склероза.
Капающая в глаза фальшивые слезы Ана де Армас одновременно кринжовая и демоническая. В то же время в гротескной до степени абсурда сцене родов в окружении свирепых бродячих собак перформанс Сидни Суини разваливается. Молодую американку трудно винить: сам фильм как будто специально так устроен, чтобы на наших глазах разваливалось вообще все — и тела, и дух, и остатки разума всех причастных.
Примечательна визуальная сторона картины. Поработав с легендарными операторами Энтони Додом Мэнтлом (на «Гонке» и «В сердце моря») и Сайомбху Мукдипромом (на «13 жизнях»), Ховард продолжает снимать в узнаваемой манере — цифровой, нарочито огрубленной — с менее известным Матиасом Хендлом за камерой. В кадре — съемка сквозь брызги, поэтические расфокусы, по-экспрессионистски подсвеченные лица, выжженные почти под ноль цвета. Самое главное здесь то, что после просмотра размашистое кино оставляет такое опустошающее впечатление, что, выходя из темного зала (если допустить, что после всех переносов фильм все-таки доберется до российского проката) или закрывая ноутбук, начинаешь ценить привилегию жить в цивилизации.
Никиты Лаврецкого
