Это вторая за год картина Виталия Манского, ключевой фигуры современной отечественной документалистики. После серии побед на фестивалях мира до российских экранов не без приключений добралась северокорейская эпопея «В лучах солнца», и почти тут же на курируемом Манским «Артдокфесте» показывают его «Родных». На прокат надежд мало, одна лишь украинская тема фильма вкупе с фрондерской репутацией автора достаточная причина для безрадостного прогноза. Хотя формально ничего революционного, запретного или неслыханного в «Родных» нет. Манский просто рассказывает о своей семье, которая живет в разных городах и регионах расколотой Украины — от Киева до Донбасса, от Одессы до Севастополя. Через родной для режиссера Львов, где начинается действие фильма в мае 2014-го, накануне выборов президента, — чтобы закончиться ровно через год.
Связь с нашумевшим «В лучах солнца» здесь глубже, чем может показаться. Оба фильма сняты вне пределов России, но говорят о ней. Именно потому оба очень личные для Манского, безусловно российского режиссера, пусть родом он с Украины, а живет сейчас в Латвии. «В лучах солнца» — о конструировании искусственной реальности и попытках документального кино пробиться сквозь ее заслон (насколько успешны эти попытки — уже второй вопрос). «Родные» — о подлинной подоплеке тех однобоких картин мира, которые транслируют кто как умеет участники виртуальной войны «патриотов» и «либералов». И тот и другой фильм — о частной жизни, попавшей в силки общественной.
Манский — режиссер провокативных фильмов. Не случайно его любят обвинять в манипуляциях и даже спекуляциях, эти понятия в умах моралистов от кинематографа часто путаются. «Родные» сделаны с такой интимной, домашней интонацией, затрагивают судьбы невидимых для истории маленьких людей, что упреки послышатся вновь — к гадалке не ходи. Но как быть с тем, что материал в данном случае — семья режиссера, его близкие и он сам (обезоруживающий монолог в финале даже слишком откровенен, невольно поежишься)? Здесь слова о «братьях/не братьях», которыми так злоупотребляют и с украинской, и с российской стороны, обретают свой исконный смысл. Речь в буквальном смысле об одной огромной семье, живущей по разные стороны баррикад. И на самих баррикадах, и почти на поле боя.
Ну да, логично: если английские, французские или американские семейные саги охватывают десятилетия частной истории, то в нашей традиции два главных монументальных произведения о семье и роде — «Война и мир» и «Тихий Дон» — разворачиваются во время войны. «Родные» выдержаны в том же национальном жанре.
Поэтому семейный портрет в интерьере соседствует с изменчивым городским пейзажем, а социально-политический контекст задает вездесущий, всегда включенный фоном телевизор (то по-русски, то по-украински). И у экрана в фильме Манского уголки скруглены, как в старом телевизоре. Военная хроника, новости, предвыборные ролики, парад на Девятое мая, новогодние поздравления — сперва от Путина, потом от Порошенко. И «Семнадцать мгновений весны», главный советский фильм о своем среди чужих: ностальгическая таривердиевская тема оттуда иногда вдруг начинает звучать за кадром — то ли издевательски, то ли всерьез. Телевизор — двадцать пятый кадр «Родных», их коллективное окно Овертона. А контрапункт к нему — черно-белые семейные фотографии, по которым тихо и как бы невзначай скользит камера Александры Ивановой, прекрасного оператора, снимавшей для Манского «Трубу» и «В лучах солнца».
Как в настоящей семейной саге, в полифоничных и ничуть не нравоучительных «Родных» много внутренних сюжетов, очень различных интонационно. Вот мать режиссера в судьбоносный день выборов во Львове перепутала избирательные участки и решила махнуть рукой, не голосовать: она, конечно, хочет, чтобы в стране был порядок, но кто его наведет и в чем он будет заключаться? «Чтобы не было убийств», — говорит она неуверенно. А вот Одесса. Яхта бороздит волны, ну чистый «Белеет парус одинокий», и оптимистичные кузены с кузинами заверяют автора: «Одессу бомбить не будут. Зачем воевать? Лучше договариваться!» «Я за целостную Украину, но в армию сто процентов не пойду», — добавляет со смехом племянник, а его отец дает гарантию: до первых холодов (дело происходит в середине 2014-го) война на Донбассе закончится.
Тетка Наташа в Севастополе со слезами счастья на глазах любуется новогодним салютом под российскими флагами, а потом пытается докричаться до сестры через скайп: «Если ты хочешь со мной разговаривать, то только про родственников. Закрыли тему! Стоп! Я не о политике хочу говорить, а с тобой». Тетка Люда в Львове жалуется — вдруг — на своего кумира Никиту Михалкова: «На стене всегда Михалков висел. Такой красивый! С Москвы приперла. А теперь свернула — и на макулатуру…». После чего, совсем уже неожиданно, извлекает портрет Никиты Сергеевича из шкафа и разворачивает. Оказывается, не хватило сил расстаться: «Насобираю пять килограмм — сдам».
Другая тетка заехала в Одессу из Донецка, но беженкой себя называть запрещает. Она собирается вернуться: «Я террорист, садист, диверсант… Мы в шоке!» Старейший член семьи, дедушка Миша, так на Донбассе и остался с того самого 1948-го, когда родина послала его туда поднимать промышленность. Для него война с «бандерами» не прекращалась, и как удивляться? По улицам ходят танки, на столбах плакаты с усатым генералиссимусом. Одессит Игорь меж тем поехал на экскурсию в киевскую резиденцию Януковича: никакого возмущения у него тамошняя роскошь не вызывает — только уважение к беглому президенту. А во Львове траурная процессия с очередным гробом медленно шествует мимо красивой витрины кафе, где судачат о насущном ничего не замечающие девушки.
Увидеть в чужих своих, не аннексируя их, не приписывая им свою логику, не навязывая свой взгляд. Наверное, такая толерантность сегодня возможна только в отношении самых близких людей, общность с которыми важнее политической позиции. Поэтому такая вроде бы очевидная и такая человечная идея Манского настолько эффективно работает. По меньшей мере для зрителей. Само существование подобного фильма дает уверенность в том, что война все-таки однажды закончится. А малая вероятность проката «Родных» в России заставляет уточнить: «…но не скоро».
