Сьюзен (Эми Адамс) — хозяйка роскошной галереи в Лос-Анджелесе и жена красавца-бизнесмена (Арми Хаммер). Но ее благополучие, как водится, эфемерно: с деньгами намечаются проблемы, муж подозрительно много времени проводит на другом конце страны, да и современное искусство как-то уже не радует. И тут Сьюзен приходит посылка от ее первого супруга Эдварда (Джейк Джилленхол), с которым двадцать лет назад они коротко были счастливы, потом несчастливы, а потом нехорошо расстались. В посылке — еще не опубликованный роман Эдварда под названием «Ночные животные», с посвящением Сьюзен: как постепенно выяснится, это мрачнейшая криминальная драма о семье, которую на темной техасской дороге ловят омерзительные гопники. Сьюзен режет палец о бумагу, в которую обернут манускрипт, и, не сообразив, что это предостережение свыше, погружается в чтение.
Малоизвестный американский писатель Остин Райт, чья книга «Тони и Сьюзен» легла в основу «Под покровом ночи», всю жизнь проработал профессором литературы в Огайо и скончался в начале нулевых; любопытно, что он сказал бы, узнав, что его сочинение 1993 года экранизирует Том Форд (и узнав, кто это). В том, как сконструирована книга, очевиден подход увлеченного теоретика, но не только: это не просто притча, как «Великий инквизитор», «роман в романе», как, скажем, «Мастер и Маргарита», или литературная метаигра, как у постмодернистов вроде Кальвино. Райт относится к художественной прозе романтически: она почти физически воздействует на читателя, а значит, преобразует саму реальность (впрочем, верно и обратное, читатель воздействует на книгу). Роман Эдварда, например, — это оружие; с таким же успехом он мог послать бывшей жене бандероль с бомбой или спорами сибирской язвы.
Показать две параллельные истории на экране — не бином Ньютона: они развиваются, собственно, параллельно. В реальном мире Сьюзен переживает кризис и вспоминает историю их короткого брака с Эдвардом: ее богатые консервативные родители были резко против того, чтобы она связывала жизнь с начинающим писателем без особых амбиций, она их не послушала, но вскоре действительно стала шпынять мужа за то, что он занимается какой-то ерундой, а потом и бросила. В выдуманном мире герой Эдварда по имени Тони (поскольку мы как бы читаем книгу вместе со Сьюзен, его играет тот же Джилленхол) проходит через круги ада в техасской глубинке. Это типичный палп-фикшн со страшными реднеками (во главе — неожиданно — с Аароном Тейлором-Джонсоном) и флегматичным шерифом (выразительный, как всегда, Майкл Шеннон), но столь мощно написанный, что Сьюзен то и дело роняет страницы и идет принимать ванну. Разумеется, на метафорическом уровне все это — обидная проекция их брака; грубо говоря, Сьюзен — не столько жена Тони, сколько реднеки. Форд, впрочем, не груб, и две реальности пересекаются и отражаются друг в друге довольно причудливо, хотя параллельным монтажом в лоб режиссер тоже не гнушается.
Одна из ошибок — более чем объяснимых, конечно, — Форда заключается в том, что он перенес «реальное» действие из мира преподавателей и врачей поближе к себе, в галереи и виллы Лос-Анджелеса. Ночные огни, зеркала, вернисажи — это нечеловечески красиво, но смещает акценты фильма куда-то не туда. На то, чтобы понять, как пуста, одинока и жалка повседневность (скорее — еженощность) миллионеров, окруженных контемпорари-артом, у зрителя уходит секунд двадцать; Форд исчерпывающе высказывается еще на начальных титрах, весьма, конечно, эффектных. Но мы снова и снова возвращаемся к этой плоской сатире — появляется даже Джина Мэлоун, которая недавно грызла глотки в несравненно более остроумном «Неоновом демоне» на примерно ту же тему, а здесь помахивает айфоном. Бедной Эми Адамс почти нечего играть (хотя даже ничто она играет превосходно): она только страдает и моется. По идее, роман Эдварда должен разрушить ее благополучную жизнь. Но в чем смысл этой занявшей двадцать лет мести, если жизнь Сьюзен уже разрушена и ей ежедневно приходится тосковать среди Херстов и Кунсов?
Форд, как подобает фэшн-иконе его калибра, — мастер пускать пыль в глаза, и это очень нарядное шоу, но если присмотреться, за ледяной красотой и безупречным стилем скрывается не так уж много сокровищ. В «Одиноком мужчине» вместо сокровища был Колин Ферт, но здесь такого артиста нет — это уж точно не переигрывающий, по обыкновению, Джилленхол. Какие-то идеи обозначены, и только. Другие, и без того очевидные, героям приходится вдобавок проговаривать прямым текстом: «наши трудности ничто по сравнению с трудностями реального мира», «все пишут только о себе», «мы все со временем превращаемся в наших родителей» и так далее. И главное: нельзя давить на художника, нельзя говорить ему, что он слабый. Надо ему помогать — иначе будет хуже всем. Что, наверное, святая правда, но это такая частная проблема, стоило ли городить огород? Поскольку художник — это, очевидно, он, Том Форд, но и Эми Адамс в лос-анджелесских интерьерах — тоже он, не очень понятно, где это оставляет всех нас.
