— Как так вышло, что вы на несколько секунд появляетесь в кадре в эпизодической роли продавца?
Гай Ричи: Дело в том, что при съемках таких фильмов постоянно не хватает массовки. И вот у тебя уже снялись все ассистенты, и фокус-пуллер, и звуковики… И в конечном итоге больше никого не остается, и ты такой: «О, Джон, давай ты снимешься!» А тебе отвечают: «Я уже свою роль сыграл». И в конце единственным, кто не снялся, остаешься ты сам. Примечательно, что большинство ребят вырезали, и только меня — нет.
— И конечно, прекрасное камео в этом фильме у Дэвида Бекхэма.
ГР: Да, Дэвид Бекхэм. У него была очень незаметная роль в моем последнем фильме: «Агенты А.Н.К.Л.». А в этом — немного более заметная.
— Вы проиграли какой-то спор, раз вам в последнее время приходится в каждом своем фильме ему давать роль?
ГР: Нет. Просто в его перевоплощении есть что-то интересное.
— Вселенная, которую вы представляете зрителю, очень многорасовая. Вы просто переносите нашу нынешнюю мультинациональность в свой фильм, потому что это ближе зрителю, или действительно считаете, что в Лондоне той эпохи — Лондиниуме — были и китайцы, и африканцы, и представители других культур помимо европейской?
ГР: Ну на то есть две причины. В принципе, построманская Англия была очень многонациональна, потому что частью империи были самые разные земли и народы. А после распада империи все они разделились и рассеялись. Более того, такой состав находит отклик у современной международной аудитории, и по умолчанию фильм становится более доступным. Так что обе эти причины сыграли роль.
— Чарли, должна сказать, что у меня к вам появилось еще большее уважение за то, что вы умудрились носить все белое в Средневековье и ни разу не испачкаться. Как вам это удалось?
Чарли Ханнам: В моих путешествиях меня сопровождал лакей, который заботился о моем гардеробе (смеется).
ГР: Должен сказать, что это неправда. То, что вы видели как белое, вовсе не было белым.
— Чудеса цветокоррекции?
ГР: Это было продуманное решение, потому что, даже если вернуться на тысячу с лишним лет назад, и тогда гигиена имела значение. Даже большее значение, чем сейчас.
— Как это было возможно в условиях Средневековья?
— ГР: Идея в том, что уличный парень в то время так ухаживал за собой, что тем самым как бы демонстрировал свой снобизм миру. Потому что возможность сказать: «Смотрите, я чистый» — в то время дорогого стоила.
— А где, кстати, сцена с Чарли в душе? Поклонницы будут разочарованы…
ГР: А, так вот что вам нужно — замедленная сцена в душе! Вообще, в фильме есть такая сцена. Чарли в реке в Уэльсе при минусовой температуре. Река не замерзла только из-за течения. Это в своем роде и есть сцена в душе. Он в ней правда в кофте, что, наверное, вас огорчит.
— Чарли, чего вам стоило добиться такого тела? Потому что выглядите вы отлично, конечно.
ЧХ: Я много над этим работал (смеется). Но в этом есть большая дополнительная польза, которая заключается в «Eye of the tiger»-тренировке (из фильма «Рокки». — Прим. ред.), когда ты постоянно в спортзале. В моем случае это были тренировки, ориентированные на разные виды борьбы. Это также помогло мне достичь уверенности вроде той, что была у самого короля Артура: «Окей, приди и добейся цели, если ты достаточно крутой». Хорошо выглядеть — это прекрасно, но если в этом есть психологический, эмоциональный элемент, то это захватывает еще больше.
— А трудно жить, когда вас судят в основном по внешнему виду? Я не говорю, что люди вас воспринимают исключительно по тому, как вы выглядите, но все же вы, наверное, больше остальных мужчин, понимаете нас, женщин. Приходится ли вам работать вдвойне, чтобы показать, что вы личность, что у вас есть внутренний мир, интересы, устремления.
ЧХ (смеется): Естественно, я в курсе, что, будучи симпатичным, я смог открыть для себя какие-то возможности, это помогло, так как кино — индустрия визуального восприятия. Но я не думаю, что приятная внешность может далеко кого-то продвинуть, она открывает дверь, но дальше дело за тобой.
ГР: Я тоже так считаю! (Смеется.) Я знаю, вы и мне хотели задать этот вопрос. Спасибо за комплимент!
— Гай, когда вы, будучи таким красавцем, принимаетесь за такие древние легенды, как король Артур, существуют ли для вас какие-то ограничения: насколько вы можете менять оригинальную историю? Что допустимо, что нет?
ГР: Я думаю, что необходимо начинать с чистого листа и сначала понять, в чем суть повествования. Поэтому, если можешь оставаться верным сути, дальше необходима определенная творческая свобода, чтобы рассказать эту историю заново. А иначе вы просто увидите тот же самый фильм еще раз, и ничего нового в нем не будет. Никто из нас не захочет этого делать, а вы не захотите это смотреть.
— Гай, какая из сцен была самой сложной с точки зрения съемок? В фильме много компьютерной графики. Но какая из них была наибольшим вызовом, где вам пришлось проявить изобретательность?
ГР: Их так много, что вот ты думаешь, что все они под контролем, а потом смотришь и говоришь себе: «О, а вышло, оказывается, не так увлекательно, как я рассчитывал». Выработка эффективной методологии заключается в следующем: как сократить эту длинную сцену, но не потерять потраченные на нее деньги? А то ведь снимешь, бывало, сложную сцену, потратишь на нее миллионов пять долларов, а потом в монтаже смотришь: м-м-м, что-то не очень, давайте-ка ее вырежем.
— Гай, вы можете немного рассказать о своем творческом процессе? Как вы задаете тон картинам, которые снимаете?
ГР: Так это самое важное. Творческий опыт — это не что иное, как тональность. Это непрерывный диалог на стадии сценария: «Слишком ли это смешно, совместимо ли это с сущностью фильма? Если вставить что-то подобное, не будет ли это противоречить фильму?» Потому что в этом фильме нам нужны были экзотические элементы, которые, на первый взгляд, могут разниться с основной сутью фильма, но при этом они должны быть с ней совместимы. Главный элемент повествования легко может стать скучным и однообразным, поэтому всегда необходимо уметь найти способ сохранить его целостность, одновременно добавив экзотики, чтобы поддержать в нем жизнь и предотвратить очевидность сюжета. Это жонглирование, и это моя основная забота.
— Чарли, каков ваш актерский подход? Я читала, что Дэниел Дей-Льюис — один из главных вдохновителей для вас в актерской игре, и я знаю, что он работает по системе Станиславского, но редко распространяется о своей подготовке к съемкам. Вы действительно погружаетесь в процесс с головой, не разговариваете с собственной семьей и так далее?
ЧХ: Если честно, я никогда не обучался актерскому мастерству. Я изучал кинопроизводство, теорию и историю кинематографа. Так что я просто доверяю своему инстинкту, делаю все, что представляется мне целесообразным, все, что от меня требуется и кажется полезным. Я нервничаю, когда со мной заговаривают об этой системе, потому что я просто-напросто не знаю законов и правил системы Станиславского. В последнем моем фильме «Затерянный город Z» мне пришлось изолироваться от внешнего мира: сущность моего персонажа заключалась в изоляции и самопожертвовании. Поэтому на время съемок фильма очевидным выбором мне показалось выключить мой телефон, компьютер и игнорировать всех людей в моей жизни, чтобы создать присущее моему герою чувство изоляции и одиночества. Знаете, например, Рон Перлман — он приходит на площадку, здоровается и говорит: так, что сегодня снимаем? Никакой домашней работы, репетиций, ничего. Потрясающе талантлив. Ему объясняют, потом камера, мотор — и все! Он невероятен! Я не способен на такое. Мне нужно готовиться, приходить на площадку с четким планом действий.
— Гай, вы готовы принять удар из-за отсутствия сильных женских персонажей в фильме?
ЧХ: Однако фильм отлично был принят женской половиной аудитории, даже лучше, чем мужской, — почему бы это?
— Как нескромно!
ГР: Я об этом даже не думал, на самом деле. Мы хотели, чтобы наша героиня Маг не была традиционным романтическим отвлечением, — и нам это удалось. У нее своя конкретная и важная функция в истории.
— Так вы с самого начала знали, что фильме не будет никакой романтики и поцелуев?
ЧХ: Да, и у всех нас есть большое желание продолжить эту историю, а в продолжении будут самые захватывающие и интересные элементы легенды короля Артура. «Меч» — история его происхождения, самая первая часть повествования, так что будьте к нам снисходительны. Если нам повезет продолжить эту работу, то будут и романтические отношения, и очень значимые героини на каждом шагу. Будете спотыкаться об одну, чтобы добраться до другой.
— Всякий раз, когда я смотрю фильмы Гая Ричи и слушаю диалоги в них, мне кажется, это примерно то же, что сходить с вами в паб. Вы и правда берете диалоги из своей реальной жизни?
ГР: Думаю, да. Что-что, а отношения между мужчинами в пабах я понимаю. Это своего рода метафора отношений мужчин друг с другом в принципе. Мне очень интересно показать такого мужчину, который достаточно мужествен, чтобы позволить себе быть уязвимым. Мне кажется, у женщин находят отклик герои, которые не кажутся им угрожающими, — мужчины, в которых есть женская сторона. И я надеюсь, что именно таким и является настоящий мужчина: он достаточно уязвим, чтобы быть открытым, и в то же время достаточно уверен, чтобы не прятать себя.
ЧХ: Черт возьми, я кажется только что узнал Гая с новой стороны! Странно говорить об этом в присутствии Гая — но его личность очень заразительная и очень приятная в общении и сотрудничестве. Гай сильно чувствуется в фильме, и в какой-то момент я почувствовал, как личность Гая проникает в личность моего персонажа. Это в какой-то степени неизбежно, так как Гай написал сценарий и героя, и в какие-то моменты я ловил себя на мысли: «А, так я играю Гая Ричи в этом фильме». И это казалось органичным.
— Есть ли у вас какие-то идеи насчет продолжения этой истории?
ГР: Да. Мы точно знаем, в какую сторону ее развивать. Сейчас мы просто надеемся, что этот фильм успешно пройдет в прокате, и мы сможем продолжить. Легенда о короле Артуре настолько богата, в этом рагу столько ингредиентов, и мы знаем, что именно с ними сделать.
— Вы нервничаете перед тем, как ваши фильмы выходят в прокат?
ГР: Конечно. От этих трех недель зависят последующие несколько лет моей карьеры.
ЧХ: Особенно в такого рода деятельности. Я всегда стараюсь быть честным и ориентированным на процесс в моей карьере, а там будь что будет. Но для этого и моего предыдущего фильма «Затерянный город Z» мне пришлось дать невероятное количество интервью за последние 6–7 недель. Я поймал себя на мысли, что я все больше и больше переживаю и ориентируюсь уже на сам результат, так как говорю о нем с журналистами каждый день по восемь часов.
— Чарли, я читала в интервью, что вы собираетесь сделать перерыв, отменили все съемочные планы, чтобы сконцентрироваться на продюсерской и режиссерской работе…
ЧХ: Ой, ну просто у меня было такое настроение в тот день, и я искренне журналисту про это рассказал. Настроение мое с тех пор много раз поменялось.
ГР: Мне однажды было так скучно во время интервью, что я сказал репортерам, будто я был бывшим уголовником и провел пять лет в тюрьме за ограбление. И подумал потом про себя: «Все же поняли, что я пошутил?» То интервью преследует меня по сей день.
— А в этом интервью вы тоже соврали мне в какой-то момент?
ГР: Ну естественно!
