Сериалы

«Музыканты нюхают кокаин. Это понятно»: что не так с «Винилом» Мартина Скорсезе

15 февраля 2016 в 19:16
Максим Семеляк, Игорь Компаниец и Олег Соболев посмотрели пилотную серию нового потенциального блокбастера HBO — «Винила» Мартина Скорсезе и Мика Джаггера — и пришли к выводу, что дальше его смотреть незачем.
Максим Семеляк
Журналист, музыкальный критик, главный редактор журнала The Prime Russian Magazine
Олег Соболев
Журналист, меломан
Игорь Компаниец
Журналист, cтарший редактор журнала SNC, бывший главред газеты Burger
Наиля Гольман
Журналист, кинообозреватель «Афиши»

Чего мы ждали

Это звучало как настоящий хит: живой классик Мартин Скорсезе в очередной раз объединяется со сценаристом «Волка с Уолл-стрит» Теренсом Винтером ради сериала про музыкальный бизнес и удалые 70-е, основанного на байках Мика Джаггера, с его же сыном в одной из главных ролей. Бобби Каннавале в роли хозяина рекорд-лейбла проводит всех на бэкстейдж, чтобы рассказать, как там все было на самом деле, когда будущие легенды сцены еще были похожи на живых людей, а не на персонажей рок-комикса, в арсенал которого входят лишь несколько стандартных действий, в диапазоне от ссоры с менеджером до скандала с наркотиками. Но, кажется, хита не получилось.

Что мы получили

Компаниец: Я такое смотрел в последний раз в году 86-м. Это была какая-то советская драма про Новый Уренгой.

Семеляк: Так, я отказываюсь вести дискуссию на таком уровне.

Соболев: Игорь, ты начал говорить о том, что тебе это все напомнило «Ширли-мырли».

Компаниец: Про «Ширли-мырли» я, допустим, преувеличил. Хотя главный герой, во-первых, дико похож на Гаркалина, а во-вторых, в одной сцене падает с потолка люстра. А вот Балабанов мог такое снять. Я пока смотрел, мне часто «Жмурки» вспоминались. Я, кстати, читал, что «Винил» должен был стать рассказом про 1978 год.

Гольман: У Джаггера вообще изначально была задумка сделать сериал про несколько десятилетий истории музыки через один рекорд-лейбл. Но тут — подробно про 1973-й.

Компаниец: Насколько я понял, продюсер тут конкретно насочинял.

Гольман: Может быть, сценарист? Теренс Уинтер, он еще писал «Волка с Уолл-стрит», и «Подпольную империю», и «Клан Сопрано», как минимум.

Семеляк: «Волка с Уолл-стрит»? Это заметно.

Соболев: Только тут все гораздо хуже работает. «Господи, мы убили его».

Компаниец: Как такие сериалы смотреть трезвым, если честно, я вообще не понимаю.

(Делает заказ — просит официантку принести такой алкогольный напиток, который одновременно и протрезвил бы его, и опьянил. Официантка возвращается, с сожалением сообщает, что бармен такого напитка не знает.)

Stooges, 1973 год

Что не так

Гольман: Давайте сформулируем: что не так с «Винилом»?

Соболев: Мне кажется, что нормально воспринять этот сериал в России могут только постоянные покупатели магазина «Трансильвания» с 10-летним опытом, потому что большинство зрителей духом не чуют, кто такой там Джексон Браун, Дэвид Геффен и прочие 1500 имен, которые в нем упоминаются.

Семеляк: Это с одной стороны. А с другой — любому человеку, который хоть немножко интересовался вопросом, все это покажется чересчур эмблематичным, все эти лобовые приметы времени. Если уж показывают киноафишу, то на ней обязательно «Глубокая глотка», в кадре звучат только Slade, и New York Dolls — а что, больше ничего не было? Этот элемент разочарования всегда присутствует, даже если ты по самым поверхностным (а у меня, безусловно, поверхностное, пусть и обусловленное нездоровым интересом к тем годам восприятие) признакам знаком с эпохой.

Компаниец: Мне кажется, что «Винил» хорошо ложится на программную сетку канала СТС или ТНТ. Условно говоря, человек, который посмотрел шоу «Уральские пельмени», потом настроился на «Человек-паук-3», с удовольствием потратит минут 40 на такое зрелище, которое его введет в условную историю рок-н-ролла. Скрипящие гитары, люстра падает… Ничего впечатляющего ведь по сути не происходит. Это не тот Скорсезе, которого помнят по фильмам «Злые улицы» и «Таксист» про Нью-Йорк того же времени. «Винил» был громко анонсирован как камбэк Скорсезе в 70-е, но камбэка не происходит, потому что это абсолютно продюсерский продукт. Не вкусно.

Соболев: Это не камбэк. Это развитие одной и той же темы. У Скорсезе нюхали кокаин сутенеры, нюхали кокаин боксеры, нюхали кокаин мафиози в Лас-Вегасе, нюхали кокаин брокеры. И теперь у него нюхают кокаин музыканты. Это понятный лейтмотив.

Компаниец: Кокаин с творцами не очень хорошие вещи делает, Скорсезе много об этом знает. Передозировки, пять браков — ему явно есть что сказать по теме.

(Полминуты молчат)

Гольман: По авторской задумке как раз в 1973 году в музыке случилось одновременно много всего важного — и панк, и зарождение уличного хип-хопа, и глэм-рок, и ABBA. Но я ничего про 1973 год в музыке толком не знаю, а вы — знаете, и нам при этом одинаково скучно было смотреть эту двухчасовую серию. Почему так?

Семеляк: Отчасти потому, что это уже избитая тема и показывать ее в стилистике «смотрите-завидуйте», мягко говоря, неинтересно. Мне кажется, что если бы в этом фильме не было никакого кокаина и оргий и рассказывалось это с другой точки зрения, было бы гораздо интереснее. Если бы сюжет сконцентрировался на чисто продюсерских денежных делах, например. А здесь — такая комиксообразная история, довольно условное рок-н-ролльное бытописание, уже сотни раз обыгранное. Мне кажется, фильму недостает элементарного просветительского пафоса.

Лучшая песня 1973 года по версии журнала Billboard

Что было на самом деле

Гольман: Интересно, что вы это обсуждаете как кино, хотя это, вообще говоря, пилот сериала.

Соболев: Ну посмотрим, куда они дальше двинут. Но вообще, мне кажется, что герой выбран неудачно. Какой-то хозяин рекорд-лейбла, который вот-вот разорится. А при этом в то же самое время люди заворачивали невообразимое количество денег на самой разнообразной музыке. Ричард Бренсон, например, который как раз основал Virgin, взял откуда-то Майка Олдфилда и продал миллионы пластинок. И построил из этого огромную империю. Понятно, что это не нью-йорская история, не так клево, как панк, не верх крутости, но в каком-то смысле поинтересней, чем все то, что нам показывают. Опущен какой-то огромный пласт музыки, который продавался в то время, всякий туповатый хард-рок или поп-хиты — Тони Орландо какой-нибудь.

Гольман: А у главного героя есть какой-то конкретный прототип?

Соболев: Главный герой — это такой Сеймур Стайн, грубо говоря. Тоже такой A&R лет тридцати с лишним, который случайно услышал группу Ramones. Открыл ее, подписал и, собственно, этим запомнился человечеству.

Семеляк: Кстати, в смысле музыки «Винил» как будто ориентирован на классическую местную аудиторию — Slade, Led Zeppellin, такой джентльменский набор, как из видеосалона «Диалог», не важно — хороший или плохой. Но это очень российское, точнее советское восприятие со своей характерной иерархией.

Соболев: Ну они пытаются немножко продемонстрировать чисто нью-йоркские вещи, например, хип-хоп-вечеринки на районах. И конечно, Нью-Йорк в 70-х — это панк-рок, но мне кажется, что этим дело не ограничивается. Я не буду притворяться знатоком, но думаю, что в 1973 году если у тебя был рекорд-лейбл, ты не мог позволить себе скаутить только группу New York Dolls и не интересоваться какими-то более массовыми вещами, которые вокруг происходили. Тебя просто вытолкали бы с рынка, ты бы разорился сразу.

Гольман: Они и разоряются. В первой серии все крутится вокруг того, что главная ставка героя — Led Zeppelin. И PolyGram покупает его лейбл, поскольку он почти подписал контракт с Led Zeppelin. Насколько это реалистичная история?

Соболев: Мне кажется, что Led Zeppelin в 1973-м были уже в таком статусе, что какая-нибудь контора из Брилл-билдинга на 7 человек просто не могла бы их подписать теоретически.

Семеляк: Да-да, мне тоже так показалось.

Led Zeppelin, 1973 год

Гольман: «Винил» — это куча историй из 70-х, собранных в один сценарий. В интервью HBO рассказывают — пришел Мик Джаггер, сказал: «У меня есть идея». Они написали сценарий, а потом он рассказал еще кучу баек и сказал: «Давайте все туда вставим».

Соболев: Вот именно, он рассказал кучу баек, но Мик Джаггер года с 1971 до 1977-го особо в Нью-Йорке не бывал, он предпочитал места другие — юг Франции, Мюнхен, какие-нибудь швейцарские горы и прочее в том же духе. То есть это правда байки.

Компаниец: Вот не знаю, согласится со мной Соболев или нет, но мне кажется, что это некая попытка попытка сделать в рамках ограниченного времени серии психоделический трип в стиле Сида Барретта. Когда на тебя крупные объекты падают, просветление какое-то начинается, вот это все.

Семеляк: Игорь, герои сериала продают НЕ психоделическую музыку.

Гольман: То есть вам кажется, что плохой сериал получился?

Семеляк: Послушайте, это всего лишь первая серия, но меня, кроме нескольких выражений лица Оливии Уайлд, пока ничего толком не впечатлило.

Соболев: Да, такой Скорсезе на автопилоте вышел. Все достижения собраны по крупицам и уложены в почти два часа экранного времени.

Гольман: Скорсезе, если что, остальные серии как режиссер не снимал.

Компаниец: На «Кинопоиске» будет масса таких комментариев, я уверен: «Скорсезе купили, он продался».

Соболев: Мне вот непонятно одно. Все мы знаем, что Скорсезе — дикий фанат музыки, что он спродюсировал огромное количество документалок про блюз и прочее в том же духе. Всю жизнь мечтал что-то про музыку сделать — и вот в итоге он делает что-то про музыку. И выглядит это не как проект мечты, а как продукт, сделанный левой пяткой.

Компаниец: Это мог бы с таким же успехом быть сериал про то, как обучались искусству чеса в восемьдесят, допустим, втором году советские ансамбли. 90-е, 80-е — это все можно было бы легко в такой же манере снять. Здесь нет специфического ощущения рок-н-ролльной эры. А это настолько фактурное десятилетие, настолько красивое, сексапильное.

Соболев: Мне кажется, что Скорсезе через песни всегда умел передавать одновременно и настроение эпохи, и настроение фильма. Даже в фильме «Казино», который три часа идет и тянется бесконечно, выбор музыки ювелирный. В «Виниле» все очень топорно. Одна вещь мне понравилась: Нью-Йорк показан без всякой сентиментальности. Даже без той малозаметной сентиментальности, которая в «Таксисте», например, есть. И очень хорошо, что в этом разрезе они начали говорить про панк. Потому что панк в Нью-Йорке — это реакция на стагнацию города, на дикую экономическую рецессию.

Мик Джаггер делится воспоминаниями о 70-х (в том числе — о дикой экономической рецессии)

Гольман: На эту тему там показательная линия с героиней Джуно Темпл, которая уходит с горящими глазами в шикарной шубе от богатой тетушки на грязный панк-концерт.

Соболев: Естественно, это сделано чуть-чуть в лоб. Но это симпатичный момент.

Компаниец: Я в силу каких-то особенностей не успел понять, там крутой Нью-Йорк показан или все-таки невозможно смотреть. Соболев, как вы считаете? Что с Нью-Йорком вообще происходило?

Семеляк: Он там показан примерно как в фильме «Монстро». Особенно когда рушится здание.

Соболев: Мне кажется, что в то время Нью-Йорк был обсосный, и этим он был крут.

Гольман: По-моему, такого ощущения «Винил» не вызывает. Глянцевая картинка, заботливые объяснения, закадровый комментарий рассказчика.

Что с этим делать

Компаниец: А что нам, кстати, обещают создатели в следующих сериях? Обещают ли они, например, рассказать, как это все.

Семеляк: Обещали завтра непосредственно на мейл Игорю Компанийцу отчитаться.

Соболев: Понятное дело, что если там дальше пойдет историю про New York Dolls — это будет полный отстой во всех смыслах.

Гольман: Почему?

Соболев: Группа New York Dolls — как Семеляк правильно говорит — это такое общее место прото-панк-рока того времени, это просто скучно.

Гольман: Что могло бы случиться во второй или третьей серии, чтобы вы пересмотрели свое отношение?

Соболев: Если они покажут вторым эпизодом фильм «Почти знаменит» от начала до конца — вот тогда это очень круто будет.

Семеляк: Или фильм «Это Spinal Tap»!

Компаниец: Мне кажется, веры этим людям нет.

Соболев: Ну лично я не стану смотреть, не хочется.

Гольман: Вот вы говорите, «Spınal Tap». «Винилу» бы не помешало добавить иронии, да же?

Соболев: Ноль иронии. Мне кажется, что это просто неудачный скорсезевский продукт от начала до конца, и музыка к нему привязана поскольку постольку. Как меломан — я не вижу для себя в этом большого интереса, как человек, который любит кино посмотреть, тоже не вижу.

Джеймс Джаггер, Джуно Темпл

Семеляк: Именно так, фильм не очень бодрый драматургически, а с образовательной точки зрения не слишком глубокий.

Гольман: И для кого это тогда сделано?

Соболев: Честно говоря, я даже не знаю, кому он может быть нужен. У меня был импульс ответить, что он нужен всяким фетишистам, которые любят 70-е и 80-е, но я думаю, что они-то, конечно, это все возненавидят. Честно говоря — я теряюсь.

Семеляк: Там есть какие-то приятные моменты, если я бы смотрел дома, я бы остановил: мелькают какие-то обложки пластинок, которые я сходу не узнал, а рассмотреть не успел. Аудиокассета неизвестной марки. Конечно, там что-то есть — шутки про Бифхарта и Элвина Ли. Просто, повторюсь, мне кажется, что сам метод себя исчерпал. Невозможно больше описывать эту среду изобразительными средствами из фильма Стоуна «Doors», — который, кстати, вполне неплох, особенно по тем временам. Вероятно, это идиотские претензии, но невозможно же изъясняться одними пословицами, а здесь как будто ровно это и происходит… Вот если бы, например, этот человек, похожий внешне на Кирилла Иванова, не принялся в кадре вмазываться героином, вышло бы несколько оригинальнее, что ли.

Соболев: Про Кирилла Иванова — это вы про панка? (Имеется в виду Джеймс Джаггер, по сюжету — солист панк-группы Nasty Bits. — Прим. ред.) А то я подумал, вы про главного героя.

Гольман: Много у вас ассоциаций с внешностью главного героя.

Соболев: Да, мы во время просмотра уже обсудили. Гаркалин, молодой Траволта…

Гольман:…и Оскар Айзек.

Семеляк: Скорее да, в сторону молодого Траволты, с примесью Бардема. А где Бардем, там уже и Фрунзик Мкртчян, на самом деле.

Гольман: На мой взгляд, это самое ценное из всего, к чему мы пришли за время данного разговора.

Соболев: Мне кажется, что сериал этот нужен ровно двум людям, по-хорошему — Мику Джаггеру и Мартину Скорсезе.

Гольман: Ну, думаю, в этом списке все-таки побольше людей. Бобу Каннавале, на кого бы он ни был похож, тоже точно нужен.

Семеляк: Может быть, это просто неизбежное следствие того, как устроено сознание русского человека, которому вечно кажется, что его кто-то водит за нос, что кто-то от него что-то целенаправленно утаивает, это достаточно распространенный психоз. Что на самом деле было все не так, что было что-то еще. Чем мы, если так вдуматься, сейчас занимаемся? Пытаемся объяснить Мику Джаггеру, что на самом деле происходило в семидесятые годы? Здесь уже включается болезненная любознательность профана — я сейчас исключительно о себе говорю, — который конструирует какие-то свои мифы и постоянно нуждается в якобы сокрытой информации. С чего мы взяли, что нас кто-то обязан во что-то такое посвящать? Раз показывают, значит, все так и было, сиди конспектируй.

Компаниец: Да, все ровно так и было.

Семеляк: Ну ладно, а какие вообще есть примеры в последнее время захватывающе сделанного кино про музыку? Будь это какой-то байопик. Вот вам нравятся «Парни из Джерси» Иствуда, про The Four Seasons?

Соболев: Да, хороший проект. Но это же экранизация мьюзикла. У Иствуда, можно еще вспомнить, был очень хороший байопик Чарли Паркера, «Птица» 1988 года. Но вообще мне кажется, что все голливудские музыкальные байопики — это ужас.

Семеляк: Про Брайана Уилсона был недавно фильм, но я его не видел.

Соболев: Его очень многие хвалят, и я понимаю, за что. Мне он не очень понравился, но это по крайней мере небанальный подход к канонам жанра. Он строится на непрямом взаимодействии Кьюсака и Дано, которые играют Уилсона в совершенно разные эпохи, и сам фильм в эти моменты тоже разный. И про Уилсона он на самом деле довольно много чего сообщает, пусть с большими оговорками и с одной-единственной точки зрения. А также там есть какая-то драма, в конце концов.

Семеляк: Я вчера Жалакявичуса пересматривал и подумал, что молодой Валентин Никулин хорошо бы сыграл Игги Попа в байопике. Только Никулин давно умер в отличие от Игги Попа.

Соболев: Я вот тут трейлер посмотрел, Дон Чидл снял байопик Майлса Девиса, с собой в роли Майлса Дэвиса. Звучит это, вообще говоря, как идея худшего фильма на свете. Но трейлер прямо правильный.

Гольман: Худший фильм на свете — это то, что все хотят посмотреть. А вот по отношению к «Винилу» вообще трудно яркую точку зрения иметь. В нем просто мало интересного.

Соболев: Хорошо, что мы вспомнили, что это тот же человек, который написал «Волк с Уолл-стрит», это показательное сравнение. Все ведь то же: люди с проблемами, с аддикциями, в неприятных ситуациях, из которых они не знают, как выбраться, с психологическим кризисом. Но если в «Волке» это все весело, быстро, смешно, изящно в какой-то степени, то в «Виниле» — очень затянуто и скучно.

Гольман: Будет очень обидно, если он станет лучше, а об этом не узнают все, кто просто решит не смотреть его дальше пилота.

Компаниец: Ну а что, дряхление-то никого не минует. И оно уже настигло некоторых участников этой дискуссии на пути интеллектуального напряжения. Начинаем повторяться.

Соболев: Можем снова поискать аналогии между сериалом и советским кино.

Компаниец: Воспользуемся тем же приемом, что и Скорсезе? Повторим еще разок все свои удачные находки.

Гольман: Как минимум можно еще выпить.

Смотреть «Винил» можно в «Афише-Сериалы»

Расскажите друзьям