«Музыканты нюхают кокаин. Это понятно»: что не так с «Винилом» Мартина Скорсезе

Это звучало как настоящий хит: живой классик Мартин Скорсезе в очередной раз объединяется со сценаристом «Волка с Уолл-стрит» Теренсом Винтером ради сериала про музыкальный бизнес и удалые 70-е, основанного на байках Мика Джаггера, с его же сыном в одной из главных ролей. Бобби Каннавале в роли хозяина рекорд-лейбла проводит всех на бэкстейдж, чтобы рассказать, как там все было на самом деле, когда будущие легенды сцены еще были похожи на живых людей, а не на персонажей рок-комикса, в арсенал которого входят лишь несколько стандартных действий, в диапазоне от ссоры с менеджером до скандала с наркотиками. Но, кажется, хита не получилось.

Компаниец: Я такое смотрел в последний раз в году 86-м. Это была какая-то советская драма про Новый Уренгой.

Семеляк: Так, я отказываюсь вести дискуссию на таком уровне.

Соболев: Игорь, ты начал говорить о том, что тебе это все напомнило «Ширли-мырли».

Компаниец: Про «Ширли-мырли» я, допустим, преувеличил. Хотя главный герой, во-первых, дико похож на Гаркалина, а во-вторых, в одной сцене падает с потолка люстра. А вот Балабанов мог такое снять. Я пока смотрел, мне часто «Жмурки» вспоминались. Я, кстати, читал, что «Винил» должен был стать рассказом про 1978 год.

Гольман: У Джаггера вообще изначально была задумка сделать сериал про несколько десятилетий истории музыки через один рекорд-лейбл. Но тут — подробно про 1973-й.

Компаниец: Насколько я понял, продюсер тут конкретно насочинял.

Гольман: Может быть, сценарист? Теренс Уинтер, он еще писал «Волка с Уолл-стрит», и «Подпольную империю», и «Клан Сопрано», как минимум.

Семеляк: «Волка с Уолл-стрит»? Это заметно.

Соболев: Только тут все гораздо хуже работает. «Господи, мы убили его».

Компаниец: Как такие сериалы смотреть трезвым, если честно, я вообще не понимаю.

(Делает заказ — просит официантку принести такой алкогольный напиток, который одновременно и протрезвил бы его, и опьянил. Официантка возвращается, с сожалением сообщает, что бармен такого напитка не знает.)

Гольман: Давайте сформулируем: что не так с «Винилом»?

Соболев: Мне кажется, что нормально воспринять этот сериал в России могут только постоянные покупатели магазина «Трансильвания» с 10-летним опытом, потому что большинство зрителей духом не чуют, кто такой там Джексон Браун, Дэвид Геффен и прочие 1500 имен, которые в нем упоминаются.

Семеляк: Это с одной стороны. А с другой — любому человеку, который хоть немножко интересовался вопросом, все это покажется чересчур эмблематичным, все эти лобовые приметы времени. Если уж показывают киноафишу, то на ней обязательно «Глубокая глотка», в кадре звучат только Slade, и New York Dolls — а что, больше ничего не было? Этот элемент разочарования всегда присутствует, даже если ты по самым поверхностным (а у меня, безусловно, поверхностное, пусть и обусловленное нездоровым интересом к тем годам восприятие) признакам знаком с эпохой.

Компаниец: Мне кажется, что «Винил» хорошо ложится на программную сетку канала СТС или ТНТ. Условно говоря, человек, который посмотрел шоу «Уральские пельмени», потом настроился на «Человек-паук-3», с удовольствием потратит минут 40 на такое зрелище, которое его введет в условную историю рок-н-ролла. Скрипящие гитары, люстра падает… Ничего впечатляющего ведь по сути не происходит. Это не тот Скорсезе, которого помнят по фильмам «Злые улицы» и «Таксист» про Нью-Йорк того же времени. «Винил» был громко анонсирован как камбэк Скорсезе в 70-е, но камбэка не происходит, потому что это абсолютно продюсерский продукт. Не вкусно.

Соболев: Это не камбэк. Это развитие одной и той же темы. У Скорсезе нюхали кокаин сутенеры, нюхали кокаин боксеры, нюхали кокаин мафиози в Лас-Вегасе, нюхали кокаин брокеры. И теперь у него нюхают кокаин музыканты. Это понятный лейтмотив.

Компаниец: Кокаин с творцами не очень хорошие вещи делает, Скорсезе много об этом знает. Передозировки, пять браков — ему явно есть что сказать по теме.

(Полминуты молчат)

Гольман: По авторской задумке как раз в 1973 году в музыке случилось одновременно много всего важного — и панк, и зарождение уличного хип-хопа, и глэм-рок, и ABBA. Но я ничего про 1973 год в музыке толком не знаю, а вы — знаете, и нам при этом одинаково скучно было смотреть эту двухчасовую серию. Почему так?

Семеляк: Отчасти потому, что это уже избитая тема и показывать ее в стилистике «смотрите-завидуйте», мягко говоря, неинтересно. Мне кажется, что если бы в этом фильме не было никакого кокаина и оргий и рассказывалось это с другой точки зрения, было бы гораздо интереснее. Если бы сюжет сконцентрировался на чисто продюсерских денежных делах, например. А здесь — такая комиксообразная история, довольно условное рок-н-ролльное бытописание, уже сотни раз обыгранное. Мне кажется, фильму недостает элементарного просветительского пафоса.

Гольман: Интересно, что вы это обсуждаете как кино, хотя это, вообще говоря, пилот сериала.

Соболев: Ну посмотрим, куда они дальше двинут. Но вообще, мне кажется, что герой выбран неудачно. Какой-то хозяин рекорд-лейбла, который вот-вот разорится. А при этом в то же самое время люди заворачивали невообразимое количество денег на самой разнообразной музыке. Ричард Бренсон, например, который как раз основал Virgin, взял откуда-то Майка Олдфилда и продал миллионы пластинок. И построил из этого огромную империю. Понятно, что это не нью-йорская история, не так клево, как панк, не верх крутости, но в каком-то смысле поинтересней, чем все то, что нам показывают. Опущен какой-то огромный пласт музыки, который продавался в то время, всякий туповатый хард-рок или поп-хиты — Тони Орландо какой-нибудь.

Гольман: А у главного героя есть какой-то конкретный прототип?

Соболев: Главный герой — это такой Сеймур Стайн, грубо говоря. Тоже такой A&R лет тридцати с лишним, который случайно услышал группу Ramones. Открыл ее, подписал и, собственно, этим запомнился человечеству.

Семеляк: Кстати, в смысле музыки «Винил» как будто ориентирован на классическую местную аудиторию — Slade, Led Zeppellin, такой джентльменский набор, как из видеосалона «Диалог», не важно — хороший или плохой. Но это очень российское, точнее советское восприятие со своей характерной иерархией.

Соболев: Ну они пытаются немножко продемонстрировать чисто нью-йоркские вещи, например, хип-хоп-вечеринки на районах. И конечно, Нью-Йорк в 70-х — это панк-рок, но мне кажется, что этим дело не ограничивается. Я не буду притворяться знатоком, но думаю, что в 1973 году если у тебя был рекорд-лейбл, ты не мог позволить себе скаутить только группу New York Dolls и не интересоваться какими-то более массовыми вещами, которые вокруг происходили. Тебя просто вытолкали бы с рынка, ты бы разорился сразу.

Гольман: Они и разоряются. В первой серии все крутится вокруг того, что главная ставка героя — Led Zeppelin. И PolyGram покупает его лейбл, поскольку он почти подписал контракт с Led Zeppelin. Насколько это реалистичная история?

Соболев: Мне кажется, что Led Zeppelin в 1973-м были уже в таком статусе, что какая-нибудь контора из Брилл-билдинга на 7 человек просто не могла бы их подписать теоретически.

Семеляк: Да-да, мне тоже так показалось.

Гольман: «Винил» — это куча историй из 70-х, собранных в один сценарий. В интервью HBO рассказывают — пришел Мик Джаггер, сказал: «У меня есть идея». Они написали сценарий, а потом он рассказал еще кучу баек и сказал: «Давайте все туда вставим».

Соболев: Вот именно, он рассказал кучу баек, но Мик Джаггер года с 1971 до 1977-го особо в Нью-Йорке не бывал, он предпочитал места другие — юг Франции, Мюнхен, какие-нибудь швейцарские горы и прочее в том же духе. То есть это правда байки.

Компаниец: Вот не знаю, согласится со мной Соболев или нет, но мне кажется, что это некая попытка попытка сделать в рамках ограниченного времени серии психоделический трип в стиле Сида Барретта. Когда на тебя крупные объекты падают, просветление какое-то начинается, вот это все.

Семеляк: Игорь, герои сериала продают НЕ психоделическую музыку.

Гольман: То есть вам кажется, что плохой сериал получился?

Семеляк: Послушайте, это всего лишь первая серия, но меня, кроме нескольких выражений лица Оливии Уайлд, пока ничего толком не впечатлило.

Соболев: Да, такой Скорсезе на автопилоте вышел. Все достижения собраны по крупицам и уложены в почти два часа экранного времени.

Гольман: Скорсезе, если что, остальные серии как режиссер не снимал.

Компаниец: На «Кинопоиске» будет масса таких комментариев, я уверен: «Скорсезе купили, он продался».

Соболев: Мне вот непонятно одно. Все мы знаем, что Скорсезе — дикий фанат музыки, что он спродюсировал огромное количество документалок про блюз и прочее в том же духе. Всю жизнь мечтал что-то про музыку сделать — и вот в итоге он делает что-то про музыку. И выглядит это не как проект мечты, а как продукт, сделанный левой пяткой.

Компаниец: Это мог бы с таким же успехом быть сериал про то, как обучались искусству чеса в восемьдесят, допустим, втором году советские ансамбли. 90-е, 80-е — это все можно было бы легко в такой же манере снять. Здесь нет специфического ощущения рок-н-ролльной эры. А это настолько фактурное десятилетие, настолько красивое, сексапильное.

Соболев: Мне кажется, что Скорсезе через песни всегда умел передавать одновременно и настроение эпохи, и настроение фильма. Даже в фильме «Казино», который три часа идет и тянется бесконечно, выбор музыки ювелирный. В «Виниле» все очень топорно. Одна вещь мне понравилась: Нью-Йорк показан без всякой сентиментальности. Даже без той малозаметной сентиментальности, которая в «Таксисте», например, есть. И очень хорошо, что в этом разрезе они начали говорить про панк. Потому что панк в Нью-Йорке — это реакция на стагнацию города, на дикую экономическую рецессию.

Гольман: На эту тему там показательная линия с героиней Джуно Темпл, которая уходит с горящими глазами в шикарной шубе от богатой тетушки на грязный панк-концерт.

Соболев: Естественно, это сделано чуть-чуть в лоб. Но это симпатичный момент.

Компаниец: Я в силу каких-то особенностей не успел понять, там крутой Нью-Йорк показан или все-таки невозможно смотреть. Соболев, как вы считаете? Что с Нью-Йорком вообще происходило?

Семеляк: Он там показан примерно как в фильме «Монстро». Особенно когда рушится здание.

Соболев: Мне кажется, что в то время Нью-Йорк был обсосный, и этим он был крут.

Гольман: По-моему, такого ощущения «Винил» не вызывает. Глянцевая картинка, заботливые объяснения, закадровый комментарий рассказчика.

Компаниец: А что нам, кстати, обещают создатели в следующих сериях? Обещают ли они, например, рассказать, как это все.

Семеляк: Обещали завтра непосредственно на мейл Игорю Компанийцу отчитаться.

Соболев: Понятное дело, что если там дальше пойдет историю про New York Dolls — это будет полный отстой во всех смыслах.

Гольман: Почему?

Соболев: Группа New York Dolls — как Семеляк правильно говорит — это такое общее место прото-панк-рока того времени, это просто скучно.

Гольман: Что могло бы случиться во второй или третьей серии, чтобы вы пересмотрели свое отношение?

Соболев: Если они покажут вторым эпизодом фильм «Почти знаменит» от начала до конца — вот тогда это очень круто будет.

Семеляк: Или фильм «Это Spinal Tap»!

Компаниец: Мне кажется, веры этим людям нет.

Соболев: Ну лично я не стану смотреть, не хочется.

Гольман: Вот вы говорите, «Spınal Tap». «Винилу» бы не помешало добавить иронии, да же?

Соболев: Ноль иронии. Мне кажется, что это просто неудачный скорсезевский продукт от начала до конца, и музыка к нему привязана поскольку постольку. Как меломан — я не вижу для себя в этом большого интереса, как человек, который любит кино посмотреть, тоже не вижу.

Семеляк: Именно так, фильм не очень бодрый драматургически, а с образовательной точки зрения не слишком глубокий.

Гольман: И для кого это тогда сделано?

Соболев: Честно говоря, я даже не знаю, кому он может быть нужен. У меня был импульс ответить, что он нужен всяким фетишистам, которые любят 70-е и 80-е, но я думаю, что они-то, конечно, это все возненавидят. Честно говоря — я теряюсь.

Семеляк: Там есть какие-то приятные моменты, если я бы смотрел дома, я бы остановил: мелькают какие-то обложки пластинок, которые я сходу не узнал, а рассмотреть не успел. Аудиокассета неизвестной марки. Конечно, там что-то есть — шутки про Бифхарта и Элвина Ли. Просто, повторюсь, мне кажется, что сам метод себя исчерпал. Невозможно больше описывать эту среду изобразительными средствами из фильма Стоуна «Doors», — который, кстати, вполне неплох, особенно по тем временам. Вероятно, это идиотские претензии, но невозможно же изъясняться одними пословицами, а здесь как будто ровно это и происходит… Вот если бы, например, этот человек, похожий внешне на Кирилла Иванова, не принялся в кадре вмазываться героином, вышло бы несколько оригинальнее, что ли.

Соболев: Про Кирилла Иванова — это вы про панка? (Имеется в виду Джеймс Джаггер, по сюжету — солист панк-группы Nasty Bits. — Прим. ред.) А то я подумал, вы про главного героя.

Гольман: Много у вас ассоциаций с внешностью главного героя.

Соболев: Да, мы во время просмотра уже обсудили. Гаркалин, молодой Траволта…

Гольман:…и Оскар Айзек.

Семеляк: Скорее да, в сторону молодого Траволты, с примесью Бардема. А где Бардем, там уже и Фрунзик Мкртчян, на самом деле.

Гольман: На мой взгляд, это самое ценное из всего, к чему мы пришли за время данного разговора.

Соболев: Мне кажется, что сериал этот нужен ровно двум людям, по-хорошему — Мику Джаггеру и Мартину Скорсезе.

Гольман: Ну, думаю, в этом списке все-таки побольше людей. Бобу Каннавале, на кого бы он ни был похож, тоже точно нужен.

Семеляк: Может быть, это просто неизбежное следствие того, как устроено сознание русского человека, которому вечно кажется, что его кто-то водит за нос, что кто-то от него что-то целенаправленно утаивает, это достаточно распространенный психоз. Что на самом деле было все не так, что было что-то еще. Чем мы, если так вдуматься, сейчас занимаемся? Пытаемся объяснить Мику Джаггеру, что на самом деле происходило в семидесятые годы? Здесь уже включается болезненная любознательность профана — я сейчас исключительно о себе говорю, — который конструирует какие-то свои мифы и постоянно нуждается в якобы сокрытой информации. С чего мы взяли, что нас кто-то обязан во что-то такое посвящать? Раз показывают, значит, все так и было, сиди конспектируй.

Компаниец: Да, все ровно так и было.

Семеляк: Ну ладно, а какие вообще есть примеры в последнее время захватывающе сделанного кино про музыку? Будь это какой-то байопик. Вот вам нравятся «Парни из Джерси» Иствуда, про The Four Seasons?

Соболев: Да, хороший проект. Но это же экранизация мьюзикла. У Иствуда, можно еще вспомнить, был очень хороший байопик Чарли Паркера, «Птица» 1988 года. Но вообще мне кажется, что все голливудские музыкальные байопики — это ужас.

Семеляк: Про Брайана Уилсона был недавно фильм, но я его не видел.

Соболев: Его очень многие хвалят, и я понимаю, за что. Мне он не очень понравился, но это по крайней мере небанальный подход к канонам жанра. Он строится на непрямом взаимодействии Кьюсака и Дано, которые играют Уилсона в совершенно разные эпохи, и сам фильм в эти моменты тоже разный. И про Уилсона он на самом деле довольно много чего сообщает, пусть с большими оговорками и с одной-единственной точки зрения. А также там есть какая-то драма, в конце концов.

Семеляк: Я вчера Жалакявичуса пересматривал и подумал, что молодой Валентин Никулин хорошо бы сыграл Игги Попа в байопике. Только Никулин давно умер в отличие от Игги Попа.

Соболев: Я вот тут трейлер посмотрел, Дон Чидл снял байопик Майлса Девиса, с собой в роли Майлса Дэвиса. Звучит это, вообще говоря, как идея худшего фильма на свете. Но трейлер прямо правильный.

Гольман: Худший фильм на свете — это то, что все хотят посмотреть. А вот по отношению к «Винилу» вообще трудно яркую точку зрения иметь. В нем просто мало интересного.

Соболев: Хорошо, что мы вспомнили, что это тот же человек, который написал «Волк с Уолл-стрит», это показательное сравнение. Все ведь то же: люди с проблемами, с аддикциями, в неприятных ситуациях, из которых они не знают, как выбраться, с психологическим кризисом. Но если в «Волке» это все весело, быстро, смешно, изящно в какой-то степени, то в «Виниле» — очень затянуто и скучно.

Гольман: Будет очень обидно, если он станет лучше, а об этом не узнают все, кто просто решит не смотреть его дальше пилота.

Компаниец: Ну а что, дряхление-то никого не минует. И оно уже настигло некоторых участников этой дискуссии на пути интеллектуального напряжения. Начинаем повторяться.

Соболев: Можем снова поискать аналогии между сериалом и советским кино.

Компаниец: Воспользуемся тем же приемом, что и Скорсезе? Повторим еще разок все свои удачные находки.

Гольман: Как минимум можно еще выпить.

Смотреть «Винил» можно в «Афише-Сериалы»