Мисс Мэдди Магеллан, великовозрастная холостячка и независимая журналистка, известная как специалист по исправлению судебных ошибок, тащила шкаф своей мечты в квартиру на четвертом этаже. Хотя шкаф был пуст, в чем Мэгги убедилась сразу в момент доставки и не то чтобы тяжел, его подъем превратился в эпопею. Узнав, что дом без лифта, грузчики, как по волшебству, испарились, и на узких лестничных пролетах, в которые едва протискивался шкаф, компанию в этом деле ей составлял дохлый старикан, откликнувшийся на брачное объявление, неосторожно размещенное Мэдди в газете. Поэтому, когда шкаф наконец протолкнули на его место назначения, в гардеробную, Мэдди валилась с ног. Она потянула за ручку шкафа — и из него вывалился еще теплый труп с проломленным черепом.
В трупе Мэдди опознала рекордсменшу по числу проведенных на ней пластических операций Золу Збжевски, свою клиентку, доказательства непричастности которой к убийству, что ей шили, Мэдди нашла буквально этим утром. Мэдди и старикан толклись на лестнице час. Никто не мог проскользнуть мимо шкафа, а тем более вместе с Золой, потом огреть ее, спрятать труп в шкаф и смыться. Есть только один человек, кому следует звонить перед лицом необъяснимой загадки, и, по счастью, именно с ним Мэдди пуд соли съела. Он молод, неловок с женщинами, живет один на мельнице, оставленной в наследство родителями, и сочиняет фокусы для знаменитого иллюзиониста, сказавшего о нем: «Блестящий аналитический ум работает бесперебойно, не оставляя сил другим органам». Его зовут Джонатан Крик — как и британский сериал о нем.
Фильм, в котором орудуют Джонатан и Мэдди, выходит на канале BBC с 1997 года. И, хотя в этом мае сериалу стукнуло 20 лет, несмотря на свой бешеный всемирный успех — у нас в 2011 году его транслировал телеканал «Домашний», — он насчитывает всего 32 выпуска. Дело в том, что, будь ты хоть ходячим фонтаном идей, больше сочинить не выйдет, когда ты ступил на территорию «невозможного преступления» — заповедную, подвластную единицам избранных авторов территорию детектива, где убитых находят в герметично запертых изнутри комнатах, мертвые разгуливают среди живых, а живые испаряются из пустых залов, чьи входы были под наблюдением, и всему этому в итоге находится рациональное, часто смехотворно обыденное, как зубной порошок, объяснение; в идеале это что-то настолько простое, что любой из нас совершает каждый день. В этом заповеднике не только творит элита — здесь невозможен коллективный труд и не помогут брейнстормы. Лежащие в основе загадки невозможного преступления озарение и парадокс — удел индивидуального опыта. А после того, как озарение пришло, наступает пора кропотливого выстраивания отвлекающих маневров и ловушек для интеллекта, и этот путь автор, в чьем воображении стягиваются все ниточки-паутины обмана, на которых он водит марионетку зрительского внимания, тоже проходит один. И когда подобные произведения автор объединяет в серию со сквозными героями, то это такое серийное производство, в основе которого — индивидуальный пошив и ручная выделка.
Джонатана Крика создал сценарист Дэвид Ренвик, и он же единолично является автором всех объясненных Криком будоражащих и пугающих историй, что за 20 лет составили славу британского детективного телевидения и принесли сериалу премию BAFTA. Среди поведанных им современных легенд — история старика со скрюченными артрозом руками, который был не в состоянии донести ложку до рта, однако был обнаружен застреленным в бункере, запертом изнутри двумя засовами. И другого старика, пригвожденного к инвалидному креслу: проснувшись в зимний день по будильнику принимать таблетки, он увидел за стеклами веранды жену, бранившуюся с бродягой, который бросился от нее прочь в сторону леса, в то время как она выстрелила в себя из ружья — старик от шока тут же выбежал за стеклянную дверь и подполз к жене, только чтобы обнаружить давно окоченевший труп (эксперты скажут, что на тот момент женщина была мертва как минимум пять часов), а бродяга не оставил на снегу следов. Там есть женщина, сгоревшая в амбаре и через час мирно беседовавшая со старушкой на другом конце деревни, и мансарда, из которой вот уже сто лет под утро пропадает всяк оставшийся в ней на ночь, и гостиничный номер, чьи постояльцы годами умирают от ужаса, выглянув в определенный час ночи в окно… На карте этого парка рационально объясняемых кошмаров есть «Кузница призрака» и «Могила борца», «Дымоход Сатаны» и «Насест демона». Есть здесь и дело, озаглавленное «Проклятие бронзовой лампы». Этим заголовком Ренвик послал воздушный поцелуй тому, кто создал величайшую коллекцию невозможных преступлений и кого порой минует внимание поклонников жанра, — Джону Диксону Карру.
«Он единственный детективный писатель, кому удается систематически обводить меня вокруг пальца и оставлять с носом», — писала о Карре его современница Агата Кристи. Юный американец в середине 1920-х взял у зажиточного папаши деньги на учебу в Сорбонне да слинял с ними в Англию, чтобы пить джин и сочинять детективы. Если вы ищете канонический свод невозможных преступлений и самых неожиданных и эффектных их разоблачений — вы ищете его собрание сочинений. Как в любых опросах кинокритиков лучшим фильмом всех времен обычно выходит «Броненосец «Потемкин», все затеи выбрать лучшую тайну запертой комнаты ведут к его «Человеку-призраку». В этом романе 1935 года он предлагает сразу две ее версии — традиционную клаустрофобскую (незнакомец заходит в дверь к будущей жертве, дверь остается под наблюдением, раздается грохот, в комнату вламываются, жертва застрелена, убийцы след простыл, все окна заперты изнутри) — и агорафобскую (в переулке, просматриваемом с одного конца полицейским, с другого — парой независимых свидетелей, раздается выстрел и падает замертво застреленный в спину человек, но на снегу нет ничьих иных следов, кроме жертвы) — и приводит их к единой развязке.
В антологии «Джонатана Крика» «Проклятие бронзовой лампы» не из тех эпизодов, что составляют ее гордость, однако Карр в одноименном романе 1945 года как всегда блестяще решил проблему, брошенную Конан Дойлом, как кость, будущим поколениям сочинителей детективов, о чем уведомил в посвящении романа, адресованном его американским друзьям, кузенам-детективщикам, писавшим под псевдонимом Эллери Куин: «Эту книгу я посвящаю вам… потому что мы согласились, что особая форма «чуда», представленная в этом романе, — предупреждаю, что речь идет не о «запертой комнате», — является, пожалуй, самой очаровательной завязкой детективного сюжета. Помимо этого, я ограничусь загадочной ссылкой на мистера Джеймса Филимора и его зонтик. Вы предупреждены».
Зонтиком Филимора как одним из дел, с которыми не справился даже Холмс, Конан Дойл дразнил фантазии читателей в прологе своего позднего рассказа «Загадка Торского моста» (1922) — редкого в шерлокиане, где в основе невозможного преступления лежал трюк с хитроумным механизмом. То был не единственный раз, когда сэр Артур фактически давал задачи на будущее детективного жанра, и Карр выполнил многие из них. Помимо романов на пару с сыном Конан Дойла он соорудил дельный сборник «Подвиги Шерлока Холмса» (1954) — найдя разрешение дел, упомянутых в шерлокиане лишь вскользь. Однако вот как дословно звучат загадки из «Торского моста»: «Среди таких незавершенных дел мне вспоминается дело мистера Джеймса Филимора, который однажды на минуту вернулся в дом, чтобы взять зонтик, да так и пропал — больше его никто не видел». Именно вариант разрешения такого рода проблемы предложил Карр в «Проклятии бронзовой лампы» — и именно в ее разрешении Карра перещеголял Ренвик в «Крике», рассказав историю «Ни следа Трейси», где девушку в определенный час видели заходящей в дом со стеклянной дверью, но прикованный в тот момент внутри дома ровно напротив двери человек не видел, чтобы кто-нибудь входил.
Говоря о Конан Дойле, нельзя сказать, чтобы он манкировал запертыми комнатами: необъяснимого ужаса в его завязках предостаточно. Если вам довелось впервые увидеть советскую экранизацию «Пестрой ленты» детьми, вам знаком первобытный страх, который нагоняла история с печальным свистом в полночь, постукиванием, привинченной кроватью и змеей на проводе. Это тот идеальный и редко достигаемый случай детектива с ирреальным антуражем, когда разгадка леденит кровь не меньше, чем загадка. Другое дело, что Конан Дойл выдумал свою болотную гадюку и уж совсем заврался, предположив, что змеи откликаются на свист. Однако Джон Диксон Карр сумел, не поступаясь правдоподобием, создать историю, где подлинная, разоблаченная картина убийства оказывается не менее жуткой, чем та, какой она кажется в начале, — в романе «Согнутая петля», где жертва падает замертво посреди парка, по периметру которого стояли свидетели, и они не видели, чтобы кто-то приближался к убитому, однако каждый наблюдал нечто ужасное: что-то перемещалось в кустах словно бы прыжками, жертву как будто бы дернули снизу за ноги, в дверях веранды стояло и смотрело снизу вверх нечто безногое. Пожалуй, в сериале о Крике поежиться не меньше вас заставит разгадка упомянутого дела о старике в бомбоубежище, озаглавленного «Джек в ящике». И уж точно — «Человек, который смеется» про мансарду-пожирательницу людей, хотя как раз тут разгадка балансирует на грани выдумки в духе «Пестрой ленты».
Вообще, идеальный детектив подобен перчатке. Только завязка — это перчатка, надетая с лицевой стороны. Допустим, она на левую руку. Но, если ее вывернуть, с изнанки она сядет так же идеально, только на правую. Все события, каждый упомянутый в завязке факт должны найти свое место в развязке, только как бы в зеркальном отражении; то, что идеально подходило левой руке, должно идеально подойти правой. Единственная возможная интерпретация сразу всех странностей вместе — это и единственное условие, что внимательный зритель/читатель может наравне с сыщиком попробовать найти убийцу и объяснить необъяснимое, разгадать трюк, вывернуть перчатку. Если же в перчатке окажется лишний палец, не тот размер, иное отличие — значит, игра велась нечестно.
Как раз с этим в «Джонатане Крике» все в порядке: из 32 дел две дюжины как раз такие перчатки. А то, что истина в подавляющем большинстве остается неуловимой для зрителя до последних минут развязки, — это потому, что автор не дает разгадать себя, всякий раз используя разные стили: когда это больше упражнение на внимание, когда чисто механический трюк, а то и что-то еще. Что-то настолько ничтожное, что не укладывается в голове как запускающий механизм трагедии.
Чтобы не быть голословным и дать пример такой детективной перчатки, приведу конспект самого, чтобы было не обидно, скромного, бескровного, но изящного в своем провинциальном минимализме дела Крика — «Грешник и Песочный человек» (2014). Для тех, кто захочет получить удовольствие от этого ребуса по ходу просмотра сериала, закавычим его как спойлер.
(Спойлер)
Лицевая сторона: Совет городка, где поселился Крик, ломает голову, как перед открытием переставить уже закупленные латунные буквы на фасаде нового Дома культуры, подаренного местечку лотерейным миллионером по случаю выигрыша. ДК назвали в его честь, но накануне открытия пресса раскопала сведения, что ему предъявлены обвинения в домогательствах, растратах и т.п, и совет просто не может украсить его именем фасад, а назвать как-то надо. Крик навещает местного старика, много лет назад имевшего неудачную карьеру в качестве фокусника-прорицателя, чтобы обнаружить, что тому требуется госпитализация. Решив, пока старик лежит в больнице, сделать у него ремонт, горожане и Крик под четырьмя слоями обоев находят на стене надпись — 12-значный номер со словами Will win («Выиграет») под ним. Номер совпадает с тем самым лотерейным билетом, превратившим благодетеля городка в миллионера, но надпись сделана как минимум сорок лет назад, и обои никто не трогал. Выходит, прорицатель на самом деле видел будущее? Возможно, учитывая личность выигрывшего, имело место мошенничество и он выпытал у старика его пророчество?
Перчатку переодевают: Крик согласен, что имеет место мошенничество, но отказывается верить в провидение. Изучив стену, он обнаруживает, что между словами will и win отсутствует крошечный круглый кусок штукатурки, и, пошарив за плинтусом, находит его, на кусочке стоит знак «+.» В бумагах старика он находит приходившие каждый год из разных уголков света поздравительные открытки от некоего капитана.
Изнанка: Крик предполагает, что Уилл и Уин разделены плюсом, это могут быть имена, тогда 12-значный номер можно разделить на два шестизначных и получить телефонные номера сорокалетней давности. Изучив старый телефонный справочник и книгу местного загса, он обнаруживает, что такие номера действительно принадлежали Уиллу и Уин, впоследствие поженившимся и родившим мальчика, ставшего капитаном Армии спасения. Он разыскивает капитана, и тот рассказывает, что его родители в юности были очень дружны с прорицателем. Когда он заселился в новый дом с телефоном и клеил обои, они позвонили ему сообщить свои номера и он записал их тем, что было под рукой: краской на стене. Капитан же с детства верил в лотереи и находил совпадение имен родителей Will Win счастливым. Он всю жизнь ставил на один и тот же номер, но никогда не выигрывал. Некоторое время назад он потерял лотерейный билет на бензоколонке, но тут же вылетел с миссией в Южную Африку. В тот день на бензоколонке заправлялся наш мошенник, он подобрал билет и, выиграв миллионы, решил подарить Дом культуры городку, где нашел счастливый билет. Обратите внимание, как характер нечистого на руку лотерейного миллионера подразумевает, что и выигрышный билет достался ему нечестно, а пролог с игрой в анаграмму на фасаде ДК подсказывает зрителю, что в проверке других вариантов комбинации букв и цифр следует искать решение загадки, скрытой за дымовой завесой прорицательства.
(Конец спойлера)
Среди брошенных Конан Дойлем в «Торском мосту» приманок есть и такая: «Третье дело, достойное упоминания, связано с именем Исидора Персано, хорошо известного журналиста и дуэлянта, — он намертво застыл, уставившись взглядом в спичечный коробок, в котором находился червь, неизвестный науке». На эту удочку Конан Дойла не клюнул даже Карр. Однако в «Джонатане Крике» вас ждет встреча с единственной особью плодовой мошки дрозофилы — из тех, что всех нас донимают летом, стоит оставить на столе непокрытыми зелень или чеснок, — однако конкретно этой оказалось по плечу заставить Джастина Мэллори, хорошо известного экстрасенса и сердцееда, выпить винтом бутылку виски и направить свой катер прямиком на скалы — самым тривиальным, сообразным мошке и одновременно достойным профессора психологии способом («Ясновидец песков»).
Если от перспективы провести час у экрана в поисках убийцы-дрозофилы вам становится смешно, то такие эмоции заложены в самом каноне детектива о невозможном убийстве, каким его оставил нам Карр. Мистически-демонические обличья, в которых здесь является убийство, и мудреные способы их совершения и обеспечения алиби настолько эксцентричны, что снять чувство нелепости можно, только помножив их эксцентричность на эксцентричность откровенной клоунады и анекдота. В романах Карра страх ходит в обнимку со смехом, повергая читателя в состояние сродни истерике.
Такого же рода эксцентрикой напичкан и «Крик». Источником юмора служат будни циркового аттракциона, для которого сочиняет фокусы Джонатан: карлик-охранник Джозеф Челябинский, опрокинувший из горла бутылку скотча и повалившийся у входа в зверинец, чтобы стать обедом не слишком дрессированного питона, или та манкировавшая физическими упражнениями 57-летняя слониха-обжора, чья незабываемо цветистая гибель на репетиции в серии «Воссозданный труп» выпала именно на тот год, за который британские киноакадемики наградили «Крика».
Но не только чисто комические трюки создают особую атмосферу «Крика». Ренвик прославился ситкомом «Одной ногой в могиле», и, когда он переключился на «Крика», он предпочел работать с привычной командой — вот почему сериал, который по всем внешним признакам должен был перейти в ведение редакции драматических программ BBC, создается коллективом редакции программ развлекательных. Сама манера исполнения здесь ближе к «Башням Фолти», нежели к «Шерлоку», и это касается не только постоянных героев типа Мэдди, ведущей себя как дочь Бетт Мидлер и Барбры Стрейзанд, но и фигурантов отдельных дел — вроде похожей на Катрин Денев после пачки фенибута Золы, с трупа которой мы начали этот обзор.
Самый свежий выпуск «Джонатана Крика» — «Обитель нечестивых» — вышел в минувшие рождественские каникулы. И, хотя в поместье парализованного режиссера фильмов ужасов творилось нагромождение отборных кошмаров и на глазах привязанной к полу девы человек сам перелетал из конца в конец залы прямиком в топку, откуда позже выуживали его скелет, а объяснения были просты и блестящи, как закон Ньютона, не отпускало чувство досады. Экранный Крик уже три года как женат на особе, желающей, чтобы он позабыл старые фокусы ради руководства фирмой ее отца, и на это Рождество она-таки заставила его продать мельницу. Коробки со своими старыми чертежами разбирал уже не тот помешанный на тайнах и неловкий с барышнями лохматый 30-летний оболтус, в которого мы влюбились, а седеющий обрюзгший обладатель обручального кольца и животика. Конечно, жизнь не фокус и 20 лет никуда не спрячешь. Тем не менее в следующем выпуске мы расскажем о детективных сериалах, которым в этом году тоже стукнуло 20, а их герои ни чуточки не изменились: конечно, дело не обошлось без иллюзии и трюка, но трюка, знакомого ребенку и древнего, как само кино.