— Вы же не любите слово «зомби», правильно?
— Да нет, уже привык. Когда я снимал первый фильм, мы вообще не думали про зомби. Зомби — это были такие ребята в Карибском бассейне, вуду и прочее. Они даже не были толком мертвыми! Изначально я украл, в общем-то, идею из романа Ричарда Мэтисона «Я — легенда». Мы были детьми 60-х, понимаете, и сильно обломались, что любовь не изменила мир. Когда я прочел книгу, я подумал — она же о революции. Но я не мог использовать вампиров, Мэтисон их уже использовал. И я стал думать — каким может быть такое глобальное, в планетарном масштабе изменение, если Бог решит изменить правила игры? И придумал: что если мертвецы возвращаются? Я сделал их пожирателями плоти, наше первоначальное название было «Ночь пожирателей плоти». А зомби у меня и в мыслях не было! В Штатах фильм прошел в каких-то окраинных кинотеатрах неделю — и все. Мы думали, конец. А потом вдруг началась шумиха, люди стали писать о нем — и использовали слово «зомби».
— Если бы вы вовремя запатентовали своих зомби и получали цент всякий раз, когда другие их используют, вы бы уже миллиардером были.
— Как-то не думал об этом. Теперь это уже вряд ли произойдет. Фильмы других режиссеров про зомби зарабатывают гораздо больше, чем мои… Но у меня есть своя ниша, она меня устраивает. Я ж не только про зомби снимаю. Ну да, время от времени хочется к ним вернуться. Поймите меня правильно, я люблю зомби! Я вырос на «Байках из склепа» и прочей дряни. Когда Зак (Снайдер. — Прим. ред.) сделал ремейк, это была уже совсем другая история, из области видеоигр скорее.
— Но он крутой тоже!
— Это хороший экшен, да. Зак — хороший экшен-режиссер. Но больше я ничего там не вижу… Хотя первые 15–20 минут — отличные.
— Я вот чего не понимаю: как так получилось, что ваши герои в «Дневниках», например, не знают, что такое зомби и как с ними управляться? Они же живут в нашем мире, должны бы знать.
— Они не смотрели моих фильмов, ха-ха-ха! На самом деле подразумевается, что это первая ночь, первый приход зомби, раньше такого не было. Я, кстати, не знаю — у вас же дублированная версия пойдет… Я использовал кое-где озвучку из первого фильма, голоса по радио. А еще новости за кадром, когда показывают репортажи, читают мои приятели — Гильермо дель Торо, Стивен Кинг, Уэс Крейвен, Тарантино. Но вы, ребята, этого не услышите. Впрочем, мне сказали, что на DVD будет оригинальная дорожка.
— Три года назад в Каннах вы показывали кусок из еще не готовой «Земли мертвых», и мне совершенно вынесло мозг. Но потом фильм вышел и…
— Это был первый раз, когда я работал со студией, они требовали звезд и прочее. Он прошел очень плохо. В Европе получше и в Японии, а в Штатах его фактически и не выпустили, за неделю до того вышел «Бэтмен», через неделю должна была выйти «Война миров»… Никакого телевидения, никакой рекламы. Я надеюсь, конечно, что это была стратегия, что это не имело отношения к качеству фильма… Он стоил в итоге около $19 млн. Та же студия потратила на фильм Зака 33 или 35 миллионов, кажется. Но фильм Зака был первым за долгое время — про зомби давно ничего не снимали. И они оказались правы — он сделал хорошую кассу.
— А «Обитель зла»? Она же раньше была и вроде неплохо прошла.
— Да нет, кажется, не очень хорошо — в мире во всяком случае. Хотя я не уверен. Но, опять же, это же компьютерная игра, это особая аудитория.
— Первоначально ведь вы должны были снимать «Обитель»? Что случилось?
— Да, я хотел и занимался этим некоторое время. Но я пытался буквально перенести на экран игру. А парень, который купил права, — он в жизни в компьютерные игры не играл! Он сам не понимал, что купил. В общем, не сложилось.
— А вы, неужели вы в «Обитель зла» не играли?
— Я — нет. Но мой ассистент играл и прошел до конца. Я мог просто наблюдать за ним — как будто кино смотрел.
— Судя по «Дневникам», интернет вас пугает.
— Когда я рос, у нас было три телеканала. И там был телеведущий — он превратился в человека, которому Америка доверяла больше всех. В буквальном смысле — на этот счет были опросы. Американцы, я думаю, привыкли к тому, что их мнение формируется кем-то, кто все знает и понимает лучше. И сейчас эта история продолжается — вот эта борьба между Fox News и CNN: первые склоняются чуть вправо, вторые — влево. Но в блогосфере-то ситуация гораздо круче. Блоги не просто куда-то склоняются, они вербуют людей фактически! Это уже становится опасным. Все ходят с видеокамерами, у всех камеры в телефонах, CNN прерывает трансляцию праймериз и говорит: о, у нас торнадо в Арканзасе, мы сейчас вам такие картинки покажем! Видео — это новый тип граффити. Эти люди — они называют себя i-журналистами. Когда была эта ужасная стрельба в университете в Вирджинии, три часа они это снимали — студенты из окон, люди на улицах. И никто не помогал.
— Ну а если не знать, лучше будет?
— Мне кажется, без интернета и без всех этих видеокамер многих вещей не случилось бы. Хотя, конечно, интернет — отличная штука, я использую его, когда ищу информацию. Мне просто обидно, что люди используют во вред хорошее изобретение. Мне лично страшновато. У меня такое странное чувство… Как понятно по этим выборам, расистские предрассудки никуда не делись. И религиозные правые в Америке сейчас очень сильны. И эти люди — они заводят блоги и начинают формировать армии! Сейчас есть множество вещей, которые могут взорвать ситуацию. И никто не понимает, насколько опасно это может быть. Вопрос иммиграции… Может, я просто пессимист, но мне кажется, через несколько лет могут появиться настоящие очаги войны.
— Но это же не вина интернета.
— А по-моему, вина. Он усугубляет, он нагнетает напряжение. Все же там сидят и точат зубки.
— А вы, кстати, смотрели Де Пальму последнего?
— «Без цензуры»? Нет, не видел. Я вообще уже давно ничего не смотрел, своим фильмом занимался. Но я слышал, да. И про «Монстро» тоже. И этот испанский фильм, как его…
— «Репортаж»?
— «Репортаж», да. И «Точка обстрела» — там тоже вроде разные точки зрения… Весь мир сейчас — это камера. В Штатах, знаете, реалити-ТВ выдавило все остальное… Надеюсь только, реалити-кино сейчас не воцарится. И что кто-нибудь будет снимать просто фильмы.
— Ваши фильмы всегда как-то интерпретируют, разные люди по-разному. Какая ваша любимая ложная интерпретация?
— Я помню, говорили, что зомби — это «молчаливое большинство». В жизни такого не имел в виду! Вместо зомби могло быть цунами, например. Любая катастрофа. Важно, что происходит некая глобальная перемена. А история-то — про людей, про то, как они реагируют. Или не реагируют. Или реагируют глупо. А зомби — ничего такого особенного они не символизируют.
— И «Ночь живых мертвецов» не про расизм?
— Это почти случайно получилось. Дуэйн (чернокожий актер, сыгравший главную роль. — Прим. ред.) оказался лучшим актером из наших друзей. И мы, как настоящие шестидесятники, сказали: ну и круто, мы не будем менять сценарий, только потому что он черный. Сейчас я иногда думаю, может, это было и ошибкой. Конечно, так получилось сильнее — и сам-то Дуэйн все отлично понимал, даже лучше меня. Но когда я писал сценарий — там происходило ровно то же самое. Они убивали его в конце — притом что он был белый.
— Вы начали снимать в 1968-м — одновременно со Скорсезе, Копполой и всей этой компанией. Почему вы тогда не стали частью Нового Голливуда?
— Они все были из Нью-Йорка, во-первых. Во-вторых, я вообще не думал, что смогу ставить фильмы. В те времена не было киношкол, неоткуда было взять оборудование. Я пошел в колледж в Пенсильвании изучать живопись и дизайн — у меня, к слову, это не очень получалось. И у них там был хороший театральный факультет, я туда перевелся — но о кино речи, опять же, не было, хотя я очень его любил. Тогда в Питсбурге были лаборатории по проявке пленки — телевизионные новости еще снимали на пленку. И когда я закончил колледж, я стал ошиваться в одной из этих лабораторий. Первое время развозил пленку на велосипеде по телестанциям. И тогда я получил какие-то представления, как все это происходит, с людьми познакомился. Была очень смешная история. Фильм, из-за которого я захотел заниматься кино, — это «Сказки Гофмана» Майкла Пауэлла. Меня отвели на него дядя с тетей, к которым я приехал в Нью-Йорк. Он такой красивый — хотя у них не было денег, не было спецэффектов. В начале там, например, видно, что используется просто двойная экспозиция, — и это бросалось в глаза, и я впервые сказал, ага, кажется, я понимаю, как это сделано. А тогда, чтобы посмотреть фильм дома, нужно было взять напрокат проектор. И вот я сделал это и стал искать «Сказки Гофмана». И нигде его не было, но в конце концов я нашел одно место — и там мне сказали, что фильм на руках. Я думаю, черт, кому-то еще нравится этот фильм! Они говорят: да, какой-то паренек из Бруклина… И так повторялось раз за разом…
— Это, наверное, Скорсезе был.
— …И это был Скорсезе!
— Что, правда?
— Да, ха-ха! Мы были единственными людьми, которые любили этот фильм! Оба, кстати, записали недавно комментарии к нему. Когда мы с Марти познакомились наконец, прекрасно про него поговорили. Вот это совпадение было… Так или иначе, когда эти ребята организовались в эту нью-йоркскую… не знаю, как сказать… компанию, меня уже в городе не было.
— Но после успеха «Ночи» вы могли переехать из Питсбурга в Нью-Йорк или Лос-Анджелес…
— Не знаю. Он не был таким уж успешным, с финансовой стороны, по крайней мере. Но главное, наверное, это упрямство. У нас была своя маленькая компания, и мы думали, что можем все делать сами. И действительно довольно быстро сняли еще несколько фильмов.
— Вот фильм со словом «ваниль» в названии, я его не видел — это правда романтическая комедия?
— Ха-ха, вроде того, его очень трудно найти. Это, пожалуй, самое неудачное, что я сделал. Мы его снимали вообще без денег, неделю снимаешь — потом неделю перерыв, было в этом что-то шизофреническое… Ну и, кстати, в конце 70-х Питсбург действительно лет на пять превратился в крупный киноцентр, там снимали большие голливудские картины — потому что разная архитектура, и можно снимать хоть Нью-Йорк, хоть что. Вот «Молчание ягнят», например, у нас снимали.
— Вы ж там охранника играли.
— Да, ха-ха. Джонатан (Демми, режиссер «Молчания ягнят». — Прим. ред.) был моим старым другом, и вот он звонит мне: «Слушай, а я в Питсбурге!».
— А я еще читал, что вы про О Джей Симпсона фильм сняли. Это было, очевидно, задолго до того как…
— Как он стал известен по другому поводу, да, ха-ха-ха! Слушайте, ну он был тишайшим парнем на свете. Я ни единого раза не видел, что он вспылил или официанту нагрубил. Дети его обожали. Он мухи не мог обидеть! Ха-ха-ха.
— А куда вы пропали в 90-е?
— Мы с моим партнером заключили сделку с New Line. Они дали нам офисы, бюджеты, кучу денег. Но до фильмов так дело и не дошло! Все эти деньги ушли непонятно на что. Они приносили нам какие-то книги, просили разрабатывать сценарии — а кино не было. Потом мы ушли в MGM ненадолго, в Fox ненадолго — и я разбогател на этом, у меня было больше денег, чем когда-либо в жизни. А фильмов по-прежнему не было. Меня так это достало… Голливуд в основном живет подготовкой проектов, а не самими проектами.
— А как вы с семейством Ардженто связались?
— Он позвонил мне однажды просто с бухты-барахты, мы не были знакомы, и сказал, что только что показывал «Ночь» на каком-то большом мероприятии, в парке, кажется. И что он мой поклонник и так далее. И что если у меня есть идея чего-то подобного, он мог бы найти каких-то денег. А я как раз собирался делать «Рассвет». И он посадил меня в самолет, привез в Рим, запер в маленькой квартирке и сказал: «Пиши сценарий!» Я провел там недель пять и написал. Его условия были такими: ты, мол, не понимаешь душу европейца, поэтому снимай для Америки что хочешь, а у меня останется право порезать фильм для Европы и озвучить его музыкой, которой я захочу. Оʼкей, круто, договорились. Так все и вышло — есть две версии. Ну а потом мы перезванивались, и он однажды нашел деньги на «Два злобных взгляда», который мы вместе сняли. Там и Азия крутилась маленькая — еще до татуировок, ха-ха-ха! Мы тогда познакомились и потом вместе поработали, как вы знаете… А с Дарио мы и сейчас общаемся, виделись вот на фестивале в Торонто, где я сейчас живу. Фильма его я, правда, не видел, потому что наши показывали одновременно. В общем, отличный парень.
— Ваша новелла во «Взглядах» тоже про живых мертвецов отчасти.
— Ха-ха, точно! Ну не совсем… Я на самом деле не собирался переносить историю в современность, хотел просто экранизировать По — но на этом настояли ребята, которые деньги давали. В Штатах делать костюмное кино было бы дороже — а Дарио хотел снимать именно в Штатах. Это было так смешно. Дарио говорил: «Когда смотришь американский фильм, ты слышишь все эти звуки машин и прочего — а в итальянском кино слышишь только голос, и все». Я ему отвечал: «Дарио, это можно все записать, это не потому, что снимаешь в Америке!»
— Но в Голливуде он так ничего и не сделал, хотя мог, наверное.
— Ох, не уверен, что у него бы там дела пошли, ха-ха. В своих лучших фильмах он очень полагается на инстинкты, он не любит планировать, предпочитает спонтанность. А в Голливуде это не работает. Они хотят знать, что ты будешь делать на следующей неделе.
— На ваш взгляд, какой период был лучшим для хоррора?
— Не знаю, был ли такой период вообще. Так мало людей, которые видят в этом метафору, — им франшизы подавай. Девять фильмов про Фредди…
— Но первый-то хороший был.
— Да, первый — и третий. Но климат всегда был нездоровым, по-моему. Может, аудитория в какой-то момент была более благодарной — но я даже в этом не уверен. Бывает, выйдет какой-нибудь хороший хоррор — ну а потом пять или десять лет ничего нет. Хороший хоррор — редкая птица. «Кэндимен» вот… А так, ну что. «Изгоняющий дьявола» — по книжке. «Челюсти»… Ридли решил «Чужого» снимать… Это все случайности.
— А все эти новомодные — Рот и прочие?
— Последний вопрос: мне кажется, что ваши первые зомби были намного быстрее нынешних. Тот самый первый, на кладбище, — он вообще бежал за машиной!
— Он старался по максимуму, но он все-таки не бежал! Не так, как зомби у Зака, ха-ха-ха. Они у него, кажется, успели в фитнес-клуб зайти, после того как ожили, и подкачаться… Ну я тогда сам не знал правил игры. Тот зомби, про которого вы говорите, он же еще камнем пользовался как оружием. Я тогда не слишком об этом думал — и не подозревал, что сниму на эту тему что-то еще и что мне вообще понадобятся эти правила.
Это интервью было впервые опубликовано в журнале «Афиша» № 221 в 2008 году.