Хозяева уютного сиднейского борделя среди ночи отправляются на берег океана и не без труда выбрасывают туда вместительный чемодан. В воде из него страшно, но живописно, вылезают длинные черные волосы, потом чемодан выносит к пляжу, и вот уже полиция огораживает его лентой и туда заглядывает детектив Робин Гриффин (Элизабет Мосс): в ее глазах читается неподдельное воодушевление.
Формально второй сезон «Вершины озера» вполне автономен, но люди, которые уже провели четыре года назад шесть часов в обществе детектива Гриффин, на старте получат определенное преимущество: у героини слишком много проблем, чтобы их можно было пересказать парой флешбэков. Приветы из Новой Зеландии — среди лучших эпизодов сезона: и история с неслучившейся свадьбой, завершившаяся печальным, зато фантастически красивым ритуалом, и трагикомический визит в Сидней — уже в настоящем времени — одного из ключевых фигурантов того расследования. В итоге пережитых событий Робин много времени проводит, потягивая пиво и меланхолично глядя куда-нибудь вдаль, декларирует отказ от секса (который ей все по-прежнему назойливо предлагают) и регулярно срывается то на начальника, то на подчиненных — тем более что на двухметрового констебля по имени Миранда (Гвендолин Кристи) трудно не сорваться. Кроме того, она решает разыскать свою 17-летнюю дочь, которую отдала сразу после родов; дочка (Элис Энглерт, дочь режиссера «Вершины» и «Пианино» Джейн Кэмпион) ходит в школу, крутит роман с живущим в борделе сорокалетним немцем по прозвищу Кот (Дэвид Денсик), а в свободное время мучает и без того несчастных приемных родителей (Юэн Лесли и Николь Кидман).
«Вершина» снова лениво притворяется детективом, хотя, как можно заподозрить задолго до финала — по большому счету с первой же сцены, — принадлежит скорее к постмодернистскому жанру антидетектива. Мы движемся не из тьмы к свету, не от загадки к разгадке, а почти наоборот. Вроде бы все составляющие на месте, но это не полицейский сериал, а едва ли не пародия на него. Вместо того чтобы распутывать преступление, Робин его запутывает, поскольку вооружена не только разумом, но и чувствами. И фундамент истории — серия абсурдных, невероятных совпадений, на которые сложно закрыть глаза. Героиня возвращается в пятимиллионный город, и в первом же деле совершенно случайно фигурирует ее биологическая дочь, которую она как раз ищет. Словно этого мало, к злополучному борделю имеет отношение половина полицейского управления. Даже по меркам Харри Холе, который начиная с какой-то книги расследует почти исключительно проблемы собственной семьи и коллег, эта конструкция выглядела бы оглушительно нелепой.
Впрочем, Джейн Кэмпион и не претендует на то, чтобы быть Агатой Кристи, — она про другое. В первую очередь, про приключения женского тела — и в самом буквальном смысле, и в самом общем. И поскольку речь зачастую идет об его эксплуатации — и, как правило, разумеется, мужчинами, велик соблазн записать режиссера (а заодно, видимо, ее соавторов Джерарда Ли и Ариеля Клеймана) в мужененавистники. Галерея мужских портретов во втором сезоне, как и в первом, написана довольно злобно. На почетном месте — Кот, невротичный выходец из ГДР, перечитавший Достоевского, но и другие не сильно лучше: один — тряпка, второй — комический сексист, третий обманывает жену. Плюс хамоватые полицейские, плюс целая группа гнусных молодых людей, которые коротают время в кафе, обсуждая проституток: секс-индустрия в Сиднее практически легализована — и полная неспособность даже заговорить с девушкой, которой не было за это заплачено, не является препятствием для насыщенной половой жизни.
Но не следует воспринимать обнаружившийся у Кэмпион талант карикатуриста односторонне. В конце концов в прошлый раз она не менее увлеченно иронизировала над женской сектой во главе с Холли Хантер, а здесь, например, потешается над героиней восхитительной, как водится, Кидман, буржуазной феминисткой, от тоски решившей стать лесбиянкой. В фильмах Кэмпион отчетливо и подчеркнуто женский взгляд на мир, но всякий раз это не выступление на митинге, а попытка (в прошлом не всегда удачная) сложного, объемного высказывания. Во втором сезоне «Озера» центральная тема, конечно, материнство, и режиссер старается раскрыть ее как на чувственном, так и на интеллектуальном уровне. С одной стороны — детские хоум-видео, задушевные разговоры, предрассветные слезы и даже элементы наивного сюрреализма. С другой — борьба полов, нарочитое сгущение красок, секс как насилие (сразу два центральных персонажа родились в результате изнасилований) и так далее. При этом немудреную мысль «все мужики сволочи» Кэмпион умудряется в самый последний момент развернуть в куда более бесспорную и симпатичную политическую метафору.
Наверное, в чем-то этот сезон уступает предыдущему — как минимум у него не такие сногсшибательные декорации. Но сериал по-прежнему полон той хрупкой, неправильной, странной энергетики, которая приковывает к экрану вопреки, в сущности, всему тому, что на нем происходит. Там, где более глупые и дисциплинированные режиссеры извлекли бы лишь важный месседж о тяжелой женской доле (см., например, другие недавние роли Мосс и Кидман), Кэмпион обнаруживает и противоречия, и юмор, и сентиментальность, порой и саспенс (абсурдная, но какая эффектная сцена на Бондай-бич). Мы видим общество, которое уже не способно самостоятельно воспроизводиться, женщин и мужчин, взаимно и системно разочарованных друг в друге, и Кэмпион, сидя у разбитого зеркала, зачарованно перебирает осколки, где иногда вдруг блеснет человеческий контакт: родительская любовь, секс, солидарность.
Страница «Вершины озера»
Смотреть