После исчезновения отца (Крис Пайн) у Мег — девочки-подростка с кудрявыми волосами в квадратных очках — начался спад в учебе, хотя когда-то она слыла вундеркиндом. Их небольшой семейный мир с приемным младшим братом Чарльзом Уоллесом и всепринимающей идеальной мамой-ученой (Гугу Мбата-Роу) крутится вокруг воспоминаний. Когда-то папа и мама Мег додумались до революционной идеи, что телепортация на миллионы световых лет зависит от силы мысли и мотивации, а все звездолеты и космические исследования — напрасная трата денег. После презентации общего проекта папа испарился, а мама так и ходит по дому с глазами, готовыми увлажниться в любой момент.
У Мег в школе есть враги: шайку дрянных девчонок возглавляет длинноногая брюнетка с анорексией, а учителя давно в нее не верят. Однажды вечером в дом Мег заходит Риз Уизерспун в авангардном белом платье, а на следующий день материализуется на зеленой лужайке в компании Минди Калинг с «вавилоном» на голове и Опры Уинфри с серебряными бровями; их зовут миссис Кто, миссис Чтотут и миссис Тоесть. Опра, конечно, главная. Мег к тому моменту уже получает бибероподобного кавалера — и вся банда волшебниц и детей начинает бороздить просторы вселенной в поисках отца. Самое увлекательное в этом путешествии уже мелькнуло в трейлере: на каждой следующей планете у волшебниц будут новые костюмы, для затравки их встретит растение с человеческим лицом, на пару секунд появятся вытянутые мамонты, какими их мог бы слепить Джакометти.
Немножко «Золотой компас», немножко «Интерстеллар» для маленьких — книжный «Излом времени» имеет репутацию увлекательного детского бестселлера (мы не читали), который однозначно стоит экранизации. Ава ДюВерней — режиссер-афроамериканка (историческая агитка про борьбу за равноправие «Сельма» — и поныне ее главное достижение) берется за историю отверженной чернокожей девочки, роняя в сценарий цитаты из Будды, а иногда — из Джей-Зи и Outkast; героиня Минди Калинг говорит только афоризмами великих. Слова «тессировать», «топологический порядок» и «фрактальная размеренность» сопровождают бездушный и унылый утренник — несколько известных людей и пара детей-дебютантов изгибаются во все стороны на хромакее, подбадривая друг друга мудростями из отрывного календаря. «Раны — это место, куда входит свет», «счастье — центр Вселенной», «страх порождает гнев — гнев переходит в насилие» занимают ровно половину сценария.
Обманчивая цель просто найти отца, довольно быстро мутирует в неподъемную задачу — истребить зло на всей планете, похожее на черную колкую корягу. Как и все вещи в этом фильме, зло не может просто называться зло — здесь это Камазоц. При помощи «тессеракта» (да, наша рецензия начинает напоминать синопсис «Кин-дза-дза») Камазоц может отступить: зло лечат любовью и мантрами о безусловном принятии и прощении. Мы видим, как Камазоц настигает планету Земля и пробирается в души слегка знакомых героев: они начинают щуриться, шипеть и складывать брови домиком. На одну минуту становится интересно: у Мег появляется злая версия с выпрямленными волосами, в мини и лифчике и шикает на нее с презрением.
Предыдущая телеверсия «Излома времени» оказалась провальной и, кажется, это кино ждет та же участь. Выверенный с точки зрения репрезентации (меньшинств на экране — большинство, а почти все отрицательные герои — белые, почти как в «Черной Пантере») фильм ДюВерней отлично доказывает, что проблемы нынешнего мейнстрима не решаются только инклюзивным райдером. Уравновесив на вымышленной космической конференции мужчин и женщин, черных и белых, придумав еще один неправдоподобный смешанный брак, режиссер встает перед зияющей пустотой — как заставить нас поверить, что «Излом времени» это что-то кроме павильона с десятками камер и ассистентов и машина по праздничному выкачиванию родительских денег.
Понятно, что десятки тысяч детей расплачутся у афиш и вытащат своих родителей на сеанс, где взрослые, ухмыляясь, проковыряются в телефоне — им не привыкать. Но редко какое детское кино держит свою аудиторию за плоских кретинов, для которых за сценарий сойдут выжимки из книжки «Главные афоризмы мира». В девяти случаях из десяти Голливуд не умеет рассказывать захватывающие фэнтезийные истории, где за горящими деревьями, янтарными пещерами и альпийскими лугами можно рассмеяться или хотя бы за секунду запереживать о ком-то из любимых актеров. Зак Галифианакис, играющий еще одного мутного ряженого в «Изломе времени», спустя пять минут спокойно констатирует свое расходное амплуа — «нелепый бородач в темной пещере». Волшебство молочных рек и кисельных берегов с цветами, которые любят посплетничать, заканчивается в первой четверти: всем, кто не ушел из зала, остаются миры из темной резины, рисованные глыбы и телеги провинциального сектанта.
«Я мечтал пожать руки Вселенной», — исповедуется Крис Пайн, узник «Стартрека». Большую часть фильма он, как и прочие отличные актеры, с улыбкой и раздутыми от важности ноздрями говорит со стенкой. Напоследок миссис Кто, миссис Чтотут и миссис Тоесть гордо перечисляют воинов света: через запятую, разумеется, сама Мег, Эйнштейн, Ганди и Майа Анджелоу — смысловой ряд, к которому, скажем, есть вопросы, но освобождающие титры уже не за горами. «Проживешь миллион лет — привыкнешь обходиться без ярлыков», — скажет миссис Кто. Пока миллиона лет не прошло, ждем новый фильм миссис Чертзнаетчто.
