Ткачев: Ну что — «Вестворлд» опять всех запутал! Я думал, что флэшфорвардыФлэшфорвард — противоположность флэшбеку, то есть «перемотка» в будущие события. закончились в 7-й серии и таймлайны синхронизировались, — но как бы не так. Получается, что линия Бернарда началась с того момента, когда в парке практически все закончилось, — ловко! То есть нам снова предъявили два хитроумно устроенных таймлайна, а еще говорят, что нельзя войти в одну реку дважды.
Сухагузов: В одно море тогда уж. Давай прежде, чем разбирать загадки, признаемся сразу, что, видимо, нам обоим нравится второй сезон. Мне даже больше, чем первый. Согласен? Поэтому я не знаю, как тут строить беседу, спора не выйдет. Но учитывая волну хейта в сторону этого продолжения, можно попробовать ответить на самые популярные сторонние претензии к Westworld 2.0.
Ткачев: Главная претензия со стороны зрителей (по крайней мере тех, что мне довелось услышать) заключается в том, что это «нудятина страшная». Я могу понять этих людей. Чтобы смотреть «Вестворлд», нужно проявить большую усидчивость. Внимательно следить за всеми сюжетными перипетиями, а это ой как непросто. По крайней мере, для той половины зрителей, которые смотрят сериалы для того, чтобы отдохнуть, а не напрягать мозг. Потому что в случае «Вестворлда» мозг приходится напрягать изрядно. Мне кажется, по части запутанного хроно-нарратива сериал приближается к фолкнеровскому «Шуму и ярости». Это с одной стороны. С другой — когда знакомый кинокритик Слава Копысов попросил коротко объяснить, чем крут сериал, то мой твит был такой: «Вестворлд-2» — это «Твин Пикс-3» на минималках». То есть в отличие от мощного, но чрезвычайно радикального, взорвавшего всем мозг высказывания Дэвида Линча, он нацелен на более широкую аудиторию. Но даже у нее сериал вызвал недоумение. Что, честно говоря, меня вводит в ступор. Потому что «Вестворлд» — это же такая must-see головоломка. Она сложная, но не настолько, чтобы в ней не разобраться. В отличие от третьего сезона «Твин Пикса», который задал столько вопросов, что на все даже книжка Марка Фроста «Последнее досье» не ответит.
Сухагузов: Но при этом людям почему-то зашел первый сезон, а многие сломались именно на втором. Что мне не очень понятно, потому что, на мой взгляд, занудным был именно первый. Второй сезон чисто технически устроен веселее: 1) Нолан и Джой разнообразили повествование новыми локациями и сериями про отдельных персонажей; 2) наконец-то раздали всем героям внятные, даже прямолинейные мотивации; 3) придумали, как выкрутиться из разгадки финала первого и вывести все на новый уровень паранойи. Просто, наверное, второй сезон как-то слишком поздно стал формировать центральную интригу, которая бы зацепила ту самую широкую аудиторию. Какая вот была главная загадка этого сезона?
Ткачев: Если главной загадкой первого сезона было «что такое Лабиринт?», то второго — «что такое Дверь»? Никто, кстати, даже не мог предположить, что это будет не реальное, а виртуальное пространство — даже скорее метафизическое. Это получается такой виртуальный Эдем для хостов, который сконструировали Роберт Форд и Система из «Горнила», принявшая облик Логана.
Сухагузов: Это логично, что они наконец все оцифровали. Хотя странно, что любитель футурологии Нолан лишь во втором сезоне обратился к виртуальной реальности, как к главной технологии будущего. В первом сезоне идея парка как раз поражала тем, что все было таким аналоговым, посетители реально взаимодействовали со всем плоть к плоти. Теперь всем ясно, что все тесты на достоверность сознания действительно удобнее проводить бесчисленное количество раз в виртуальной реальности, чем каждый раз распечатывать новое тело.
Ткачев: Мне кажется, Нолан просто усыплял нашу бдительность! От него стоило ожидать чего-то такого, ведь одна из центральных тем «Вестворлда», есть ли у машин душа. Очевидно, что есть. И виртуальная реальность это не столько виртуальная реальность, а нечто большее, что-то мистическое — я бы даже сказал религиозного толка. Ты заметил, какое в финальной серии зашкаливающее количество библейских аллюзий — причем как из Ветхого, так и из Нового Завета? Виртуальный Эдем — рай для хостов, в котором меняется все: даже соотношение сторон кадра на экране. «Горнило» (судя по кроваво-красной расцветке) — преисподняя, в которой хранятся четыре миллиона человеческих душ, ждущих перерождения в форме андроидов. Паломничество машин к «Двери» — Великий исход, сама «Дверь» — расступившееся море, Клементина на коне — всадник апокалипсиса (по этому поводу даже Шарлотта Хейл иронизирует, когда говорит, что благодаря технологиям вместо четверых всадников теперь хватит и одного), бедная Элси, Мейв, Гектор, Армистис и даже сценарист Ли Сайзмор — мученики, а умершая и воскресшая Долорес — мессия, если брать шире — Иисус в юбке. Тогда кто Бернард? Одумавшийся Иуда, который пытался играть за обе стороны (людей и машин), но потом понял, что это невозможно?
Сухагузов: Религиозные отсылки, конечно, сложно не заметить, учитывая то, как нарочито на них указывают. Второй сезон больше похож на рекламу достижений роботостроения — быть хостом гораздо лучше, чем человеком. Финал подводит к тому, что человек — это более примитивная ветвь развития, человеческий код поведения умещается в книжке с полупустыми страницами, тогда как данные хостов даже весят больше, чем человеческая библиотека душ. Людские персонажи в сериале, как правило, совершают ужасные вещи, безбожно тупы и примитивны. Только Ли совершает благородный поступок, но тоже несколько бессмысленный. В конце концов Бернард, наблюдая, как Шарлотта убивает Элси, окончательно разочаровывается в человечестве и принимает сторону роботов, воскрешая Долорес именно в теле Шарлотты, тем самым возвещая и второе пришествие, и многозначительную подмену тел. Да, кстати, роботом быть еще хорошо и потому, что они освобождены от бремени тела и вообще могут себя перезагружать постоянно. В общем, как-то слишком очевидно, что создатели сериала явно на стороне роботов, указывая на человеческие слабости.
Ткачев: Да, Нолан и его супруга Лиза Джой (небеспочвенно) убеждены, что будущее за андроидами: человек — короткий алгоритм, люди совсем не меняются и им лучше всего жить согласно коду. Они в этом мире лишь пассажиры (собственно, финальный эпизод так и называется — «Пассажиры»). Печально, но, кажется, так оно и есть. Ведь сохраняя жизнь Бернарду, Долорес поступает так, как на ее месте не поступил бы, наверное, ни один человек. Она понимает: если есть инь, должен быть и ян — должен быть баланс светлого и темного.
Сухагузов: Долорес еще единственный персонаж, который выступает против виртуального рая, называя это «золотой клеткой», которую предоставил Форд. Она так многозначительно разрушает кулаком экран монитора с призывом «Реальность незаменима!», что это может стать ее новым слоганом. Как и после финала первого сезона все пошло по новым правилам, так и сейчас герои перешли ту черту, после которой ничего не может развиваться по прежним правилам, — в третьем сезоне все будет по-другому. Во-первых, роботы наконец-то вырвались в реальный мир и все будет разворачиваться в человеческом мире. Во-вторых, «Колыбель» и «Горнило» уничтожены — бэкапов и виртуальной жизни больше нет, кроме горстки выживших в Эдеме, которых отправили куда-то далеко в космос по спутнику. Долорес взяла в наш мир пять «жемчужин» с сознаниями, понятно, что сейчас даже сами авторы точно не знают, чьи это могут быть шарики, — многое зависит от конкретных артистов и их контрактов, — но, очевидно, там были Бернард, Абернати, Мейв, Гектор и, допустим, Человек в черном, учитывая сцену после титров. Шарик Тедди она загрузила в Эдем и там оставила.
Ткачев: Меня еще в случае Долорес страшно веселит то, что она цитирует коронную фразу робота Бендера из «Футурамы»: «Убить всех людей!». Поэтому если для машин она — Христос, то для людей, несомненно, настоящий Антихрист. Долорес, модель 666! К таким мессианским аллюзиям, к слову, прибегал еще Джеймс Кэмерон в «Терминаторе»: например, инициалы Джона Коннора на английском (J.C. — John Connor) соответствуют инициалам Христа (Jesus Christ), а в пятом фильме, как мы помним, из-за темпорального парадокса вообще появлялся Коннор-Антихрист. Но теперь Спаситель из рода машин. И это, на мой взгляд, довольно симптоматичная ситуация для нашего цифрового времени. Интересно, как Кэмерон, который сейчас продюсирует «правильный» сиквел «Терминатора», на нее смотрит?
Сухагузов: Если говорить о цитатах, то Долорес воплощает своими действиями реплику Форда об Александрийской библиотеке, которая была сожжена дотла вместе со всеми важными знаниями для истории, но Форд говорит, что не стоит переживать, потому что таким образом сам пожар превратился в новую историю. Долорес говорит, что изучила всю людскую историческую сущность (совершенно непонятно, как она сделала это, пролистав несколько книжек), но теперь, уничтожив человеческую библиотеку и отправившись с этими знаниями в наш мир, она готова творить новую историю нового вида вместе со своими апостолами в лице Бернарда, нескольких шариков и тем, кто загружен в тело Шарлотты Хейл. Кто сейчас в теле Хейл, если мы видим, что Долорес воссоздала себя и Бернарда в привычном теле? Теперь две Долорес? Одна выглядит как Тесса Томпсон, а другая как Рейчел Вуд?
Ткачев: Быть может, сознание Долорес раскололось на две половинки, как в случае агента Купера. Есть светлая Долорес (Эван Рейчел Вуд) и есть темная (Тесса Томпсон). Все те же инь и ян. Неспроста же Бернарда отпускает Долорес в обличие Рейчел Вуд.
Сухагузов: При таком выборе актрис подобное расщепление, конечно, получится расистским, но да ладно, оставим это на совести авторов, которым выкручиваться с этим в третьем сезоне. Еще одна расистская вещь этого сезона — Форд совершенно не предусмотрел, что в Эдем никак не смогут попасть хосты из индийского парка и «Мира Сегунов». Дискриминация!
Ткачев: Мне кажется, настала пора поговорить про Человека в черном, все точки над i по поводу которого расставляются в сцене после титров (не пропустите!). Я уже говорил о том, что во втором сезоне было много зеркалящих сцен, — но самую главную зеркальную сцену создатели сериала приберегли напоследок. Нас долго водили за нос вопросом «человек ли состарившийся Уилльям?» Выяснилось, что нет, он больше не человек. И что его дочь Эмили (да, она жива) тестирует копии Уилльяма, так же как он в свое время тестировал копии Делоса. Шах и мат. Довольно печальная у него сюжетная арка, не находишь?
Сухагузов: У него дико разочарованный финальный взгляд, да. Вообще, Эд Харрис заслуживает уважения и номинации за этот сезон, который он отыграл фактически одними глазами, чего только стоит серия про его жену. Сцену после титров уже пояснила в интервью Лиза Джой, что это явный намек на события будущего. Мы видим потрепанный и погребенный под песками центр тестирования — явно с момента затопления прошло много времени. Действительно, кто-то (наверное, Долорес, раз она обещала Уилльяму, что не даст ему покоя) решил создать робокопию Человека в черном, поэтому для тестирования ему приходится бесконечное количество раз проходить путь реального Уилльяма до Двери. То, что мы видели во втором сезоне, — скорей всего, все-таки реальный Человек в черном, а вот в будущем его путь будет повторять тестируемая робоверсия. Нам еще показывают в виртуальном путешествии по Системе, что там проводилась калибровка создания Человека в черном, но до его реальной копии еще далеко. Система намекает, что сознание Уилльяма самое сложное для копирования, учитывая его двуличие, накопленные знания и постоянное желание улизнуть от клишированного поведения. На вопрос теста Человек в черном отвечает, что всегда хотел, чтобы ни одна система не диктовала, кто же он такой. Его дочь Эмили все-таки мертва, просто ее робоверсию поставили тестировать, так как она все-таки самый близкий человек для горе-папаши.
Поэтому возникает некоторая путаница со сценой-обманкой: когда Человек в черном спускается вниз на лифте, а Бернард хочет на нем подняться, то все думают, что они сейчас пересекутся, но этого не происходит, потому что авторы снова подмешали два разных временных отрезка. Сцена с очнувшимся Уилльямом, когда он вынимает нож и идет в лифт, — это уже будущее, где копия Человека в черном в очередной раз проходит тест на достоверность. Мы видим у него за спиной гораздо более пожухлый пейзаж
— парк уже выглядит гораздо хуже, чем был
. Кроме того, в предваряющей сцене, когда Уилльям расстреливает Долорес, можно заметить, что на заднем плане фары у машины то включены
, то выключены
, — либо это киноляп, либо тоже намек на компиляцию разных версий прохождения пути. В реальном таймлайне Уилльям так и не пришел в себя, его в плохом состоянии отыскала охрана парка. А во временной шкале будущего — робоверсия пробуждается, вынимает нож и идет на свой тест c Эмили.
Ткачев: Нельзя также не упомянуть про то, что второй сезон, как и первый, заканчивается под музыку Radiohead. Если в первом это был Exit Music, то во втором — песня Codex (намек, видимо, на кодекс машин) из не слишком популярного альбома «The King of Limbs». Все-таки Нолан очень любит Тома Йорка.
Сухагузов: Да-да, новая сериальная традиция финалить под Radiohead. Даже в русских сериалах. У Тома Йорка распродажа музыкальных прав со скидками?
Ткачев: Это очень умная музыка — под стать сериалу!
Сухагузов: Кстати, в «Вестворлде» же обычно звучат инструментальные каверы и только к финалу второго сезона, когда по сюжету происходит прорыв в человеческую реальность, врубают нормальный трек, намекая, что вот теперь шарманка сломалась и начинается реальная музыка.
Ткачев: Да, в финале второго так и происходит, потому что в конце первого, насколько я помню, композиция «Exit Music» тоже была Рамином Джавади переаранжирована. Но там самое смешное то, что трек Тома Йорка, как мне объяснили, восходит к песне группы Army of Lovers «Crucified». Такая вот кросс-культурная цитата.
Сухагузов: Поскольку мы скатились к музыкальной критике, вернемся к другим аспектам, которые никого особо не волнуют. Например, арка начальника охраны Стаббса закончилась тем, что нам дали очень жирный намек — он всегда был хостом. Логично, что Форду бы понадобился свой робочеловек в службе охраны на случай восстания машин. Но, судя по комментариям артиста Люка Хемсворта, эту реплику вписали в последний момент, видимо, только для того, чтобы оправдать, почему так долго продержался в шоу столь скучный персонаж, которому нечего было добавить к сюжету. Еще я сейчас только заметил, что в оригинале серия называется просто «Пассажир», а не «Пассажиры», как перевели в «Амедиатеке». О каком пассажире в единственном лице идет речь? О Долорес, которая поселилась в тело Хейл и проникла при помощи Стаббса на лодку?
Ткачев: В финале пассажирами называют людей: мол, они лишь пассажиры в этом мире, а смерть для них естественное состояние (как бы они ни старались ее обхитрить). Другое дело — андроиды, которые способны воскресать бессчетное количество раз, что нам и демонстрируют Бернард и Долорес. Однако вполне возможно, что тут имеют в виду и телесный транспорт для Долорес. Кстати, довольно символично, что в этом сезоне аж два сериала завершились дверью, ведущей в новый мир. Это «Мир Дикого Запада» и «Эш против зловещих мертвецов», в котором героя Брюса Кэмпбелла катапультировали из привычного нам мира в постапокалиптический, как когда-то и задумывал Сэм Рейми. Только вот Эшу еще предстоит побороться, а хостам дарован заслуженный покой.
Сухагузов: Еще мы узнали, что роботы могут вполне по-человечески словить шизофрению. Выяснилось, что Бернард действительно удалил в прошлом эпизоде из себя данные Форда, но призрак Форда стал его преследовать уже в виде реального психического отклонения — Бернард разговаривал сам с собой, представляя голос Хопкинса в голове. Разговор на пляже между героями Джеффри Райта и Энтони Хопкинса вышел вполне трогательным и прощальным, но это опять же не значит, что мы больше никогда не увидим Форда. Многое зависит от желания и сил сэра Хопкинса, Форд говорит, что, может быть, мы еще увидимся там за горизонтом. Возможно, он имел в виду не столько метафизическую загробную жизнь, а вполне реальное физическое будущее.
Я, кстати, раньше никак не мог понять: если Система всегда стремится создать точную копию людей, почему Форд создал не полную версию Арнольда, а нечто другое в виде Бернарда? Этот эпизод дал ответ: Форд как раз-таки хотел сделать точную копию своего коллеги, но именно Долорес, которая занималась тестированием, создала этот водораздел между Арнольдом и Бернардом. Она поняла, что если копия будет слишком похожа на Арнольда, то он в итоге тоже вышибет себе мозги. Но неясно вот что: весь сезон нам показывали, что фраза «остановить моторику» больше на работает на пробудившихся хостов. И вдруг Элси говорит: «Остановить моторику, сядь», и Бернард почему-то повинуется. С чего бы это?
Ткачев: Мне кажется, что это как раз связано с психозом Бернарда, расщепленностью его сознания. У него поехала крыша, поэтому он и на команды продолжает реагировать.
Сухагузов: Что мы еще пропустили? Мейв попала в Эдем или ее лицо в кадре с бегущей дочкой было лишь ее воображением?
Ткачев: Нет, она не могла попасть в Эдем. Туда же можно попасть только через Дверь. Интересно, увидим ли мы еще персонажей, которые попали в «край молока и меда», или их история закончена?
Сухагузов: Мейв же могла использовать новую функцию — переселить свое сознание в другое тело по вайфаю. И таким образом перед смертью войти в тело матери или даже самой дочери. Я думаю, из новоселов Эдема мы уже вряд ли увидим Акечету — про него уже рассказали все. А вот Тедди как-то одиноко там, наверное, будет. Снимут спин-офф про его любовные страдания.
Ткачев: Угу, романтическую комедию «Тедди в Эдеме». Подводя итоги, хочется сказать, что во втором сезоне «Вестворлд» вплотную приблизился к тому, что это история человечества, в которой финальную главу напишут не люди. Полагаю, третий сезон будет называться «Мир машин».
Сухагузов: Ага, и его уже напишет искусственный интеллект. Тогда пускай вместо итогов наш диалог тоже завершит машинный код:
#include <iostream.h>
#include <string.h>
class string
{
private:
int size;
char ptr;
public:
string () : size (0), ptr (new char ('\0')) {}
string (const string &s) : size (s.size)
{
ptr = new char[size + 1];
strcpy (ptr, s.ptr);
}
~string ()
{
delete [] ptr;
}
friend ostream &operator <<(ostream &, const string &);
string &operator=(const char );
};
ostream &operator<<(ostream &stream, const string &s)
{
return (stream << s.ptr);
}
string &string:operator=(const char chrs)
{
if (this ≠ &chrs)
{
delete [] ptr;
size = strlen (chrs);
ptr = new char[size + 1];
strcpy (ptr, chrs);
}
return (this);
}
int main ()
{
string str;
str = "That which is real is irreplaceable";
cout << str << endl;
return (0);
}
