Новый Альфонсо Куарон, который оказался в венецианском конкурсе благодаря ссоре Каннского фестиваля с «Нетфликсом», называется «Рома», и он не про Романа, не про цыган и даже не про Рим, а про одноименный район в Мехико — сейчас, как сообщают, хипстерский, а в начале 70-х, когда разворачивается действие фильма — просто мидл-классовый, с красивыми колониальными домами. В одном из них, очевидно, рос в ту эпоху сам Куарон, для которого первый за долгое время проект на родине — в полной мере возвращение к корням.
Мальчиков там сразу трое (плюс девочка), но не желая, очевидно, снимать сто первое ностальгическое кино про взросление, Куарон сдвинул фокус и сделал героиней домработницу. Девушка по имени Клео — из деревни, из коренной народности — работает вместе с такой же подругой на в меру зажиточного доктора, у которого четверо детей, жена, любовница (как вскоре выяснится), собака, большая квартира с двориком и роскошный автомобиль, который еле-еле помещается в отведенном ему пространстве, так что приезд отца семейства со службы превращается в ежевечернее шоу. Идиллия длится не очень долго по упомянутой чуть выше причине, плюс у Клео собственные проблемы: ее поматросил и бросил беременной знакомый гопник, любитель восточных единоборств.
Обманчиво камерная история постепенно распахивается шире, впуская дух времени, который норовит разбить окно, а то и голову если не землетрясением, то полицейской дубинкой. Куарон, отпустивший Любецкого и сам работаюший оператором, снимает на 65 мм роскошные панорамы (которыми большинству зрителей, увы, придется любоваться на экране компьютера), стараясь впихнуть в кадр побольше, по максимуму, и позволяя изображению дышать. Несколько массовых сцен — скажем, тренировка физкультурников, у которой вскоре обнаружится зловещий подтекст — сделаны совершенно изумительно. Как, впрочем, и домашние эпизоды с детьми, и вечеринка, и роддом, и студенческие волнения, и поход в кино на «Большую прогулку», и поездка к морю — да чего уж там, все исполнено прекрасно.
Мир глазами бедной беременной девушки — вроде бы заезженный и несколько эксплуатационный прием, но Куарон обезоруживающе нежен, специально на жалость не давит и своим меланхоличным ч/б, наоборот, смягчает удары. То, что так красиво, не может быть совсем уж безнадежно.
