Как-то раз Арсений Морозов заявил своему брату: «Вот ты, Миша, собираешь свои коллекции, с которыми еще неизвестно что потом будет… Мой же дом будет стоять вечно». О «вечном» доме Морозова мы сейчас и поговорим.
Арсений Морозов был яркой в Москве персоной: кутила, балагур, красавец и богач, склонный к вере во все мистическое. В последнем они сошлись по характеру с архитектором Виктором Мазыриным. В Москве его, правда, многие еще с гимназии звали Анчутка. В народе это означало «чертик» или «бесенок». Скорее всего, прозвище он получил из-за своей необычной внешности: смуглый оттенок кожи, нос с горбинкой, волнистые темные волосы. Анчуткой его называли и сокурсники в Институте ваяния, живописи и зодчества — в будущем известные в Москве люди: архитектор Эрихсон, Малютин, автор первой матрешки, и художник Коровин. Тот объяснял прозвище не «бесенком», а так: «Почему Анчутка — очень на девицу похож. Если надеть на него платочек бабий, ну готово — просто девица». Но версия с бесенком лучше подошла к раскрывающемуся характеру Мазырина.
Когда он впервые встретился с Арсением Морозовым на Всемирной выставке в Антверпене, для которой проектировал павильон, стало понятно — в своих увлечениях они прекрасно друг другу подходят. Через некоторое время они решили вместе отправиться в большое европейское путешествие. Мазырина было сложно чем-то удивить: он бывал в Египте, дважды посещал Японию, но когда он увидел дворец Пена в португальском городке Синтра, был поражен. Арсению Морозову тоже приглянулся этот дворец в средневековом испано-мавританском стиле, построенный на тот момент совсем недавно, всего пятьдесят с лишним лет назад.
Когда они с Мазыриным вернулись в Москву, Морозов заявил, что хочет на подаренном ему мамой на двадцатипятилетие участке на Воздвиженке построить дом, похожий на тот португальский замок. В то время в Москве все еще строили классические особняки — как раз напротив участка стоял строгий дом Волконских. Новый особняк Морозова блистал на этом фоне особенно ярко. Испанского характера башни усеяны морскими ракушками. Вьется резьба виноградных лоз. Кое-где встречаются завязанные в морские узлы корабельные канаты — португальский символ удачи. Крыльцо между витыми колоннами напоминает подкову, еще один символ удачи. А прямо над дверью — прикованный на цепь дракон, один из символов удачи в восточной культуре. Арсений Морозов запасся удачей на годы вперед, но, как мы увидим, это ему мало помогло.
Построенный дом вызывал в Москве бурные реакции. В романе «Воскресение» Толстой устами князя Нехлюдова говорил о строительстве «глупого ненужного дворца какому-то глупому и ненужному человеку», имея в виду наш особняк.
Жизнь Арсения Морозова была сплошной чередой таких ярких выходок. И окончилась она тоже одной из них. Как-то раз, в 1908 году, Арсений поспорил, что сможет прострелить себе ногу и благодаря эзотерическим техникам архитектора Мазырина не почувствует боли. Прострелил, вида боли не показал, спор выиграл. И умер через три дня от заражения крови.
На этом история не заканчивается. У Арсения Морозова была жена Вера. Но, согласно завещанию, особняк достался не ей, а его новой возлюбленной, Нине Коншиной. Нина тоже была авантюристкой из интересной семьи. Один из Коншиных был пионером автоспорта и разбился во время гонки, другая Коншина на старости лет жила взаперти с оравой кошек в особняке неподалеку от нынешней станции метро «Кропоткинская». А сама Нина Коншина унаследовала шикарный особняк и почти сразу же продала его нефтепромышленнику Левону Манташеву, построившему недалеко от нынешней станции метро «Динамо» шикарнейшие необарочные конюшни.
После Октябрьской революции в особняк ненадолго въехала штабквартира анархистов. А через год уже Первая рабочая передвижная труппа театра Пролеткульта. В этот период в особняке пожил недолго Сергей Есенин. Чуть позже Сергей Эйзенштейн поставил с театром в особняке несколько авангардистских спектаклей. С конца 1920-х дом перешел в ведение Наркомата иностранных дел. Тут в разное время размещались посольства Японии, Великобритании и Индии. Потом тут «поселился» Дом дружбы народов. А сейчас особняком снова заведует МИД.
Самое восхитительное, пожалуй, что все эти кульбиты история выделывала на участке, который раньше принадлежал старинному конному цирку, в котором веками ранее кувыркались на лошадях циркачи.
