Москва vs. Петербург: главные скандалы, интриги и победы культурной политики

Выставка американского фотографа спокойно себе работала в люмьеровском центре и стала скандальной только после того, как на нее обратила внимание блогер Елена Миро. «Зашла на «Афишу» выбрать, куда сходить», — возмутилась она. И поехало: последовали заявления депутата Мизулиной, матушки Анны Кузнецовой и руководителя организации «Офицеры России». В итоге закрытие стало самостоятельным решением администрации галереи, сотрудники которой испугались внезапной атаки и угроз со стороны обеспокоенной общественности. Тут градус мракобесия поднялся гораздо выше, чем при разгроме скульптур Сидура блогером Энтео в 2015 году. Стерджеса ругали те, кто выставку не видел, в качестве аргументов выступали работы, которые не привозили в Москву, ответственность за безопасность взяли на себя «Офицеры России», за духовные скрепы боролись с помощью нечистот. Стерджес оказался первой ласточкой осеннего обострения, пиком которого стало подброшенное в Музей ГУЛАГа чучело Александра Солженицына.

Не меньший шум наделала выставка заслуженного бельгийца Яна Фабра. Если суть обвинений Стерджесу заключалась в пропаганде педофилии (на его снимках — голые девочки), то Эрмитаж возненавидели за чучела. Ранее не замеченные в борьбе за права животных Елена Ваенга, Виталий Милонов, «Коммунисты России» и — снова здравствуйте — «Офицеры России» назвали художника живодером и запустили кампанию #позорэрмитажу в соцсетях. Пользователи с этим хэштегом активно негодовали по поводу «пропаганды не высокого искусства, а садистских наклонностей», прокуратура пообещала организовать проверку. Однако в итоге Эрмитаж отстоял свое право показывать проекты, которые некоторым не нравятся. Минкульт заявил, что не будет вмешиваться в выставочную политику музея. И уже неясно, в насмешку или всерьез, Михаил Пиотровский предложил в инстаграме защитить выставку хэштегом #кошкизафабра.

В 2016 году трясло Государственный центр современного искусства — его соединили с организацией «Росизо», которую ранее возглавляла нынешний директор Третьяковки Зельфира Трегулова и которая занималась в основном экспортом выставок русского искусства. Слияние сопровождалось скандалами вокруг строительства филиалов ГЦСИ, обысками и допросом его бывшего директора Михаила Миндлина. В связи с возникшей после объединения конгломерацией ГЦСИ — «Росизо» многих смущает не только то, что это трудно выговорить, но также разный профиль организаций — сходство лишь в том, «что обе делают выставки». Кроме того, неясно, почему ГЦСИ с разветвленной системой филиалов теперь оказался в подчинении у «Росизо», а не наоборот. Управляет главным конвейером современного искусства страны ранее работавший в правительстве и Администрации президента Сергей Перов (на фотографии).

Если не считать зоологический скандал, то управление культурой в Петербурге происходит спокойнее. Куда более эфемерные тревоги тамошний арт-общественности связаны с укреплением позиций Семена Михайловского, ректора питерской Академии художеств, который теперь занимается российским павильоном не только на Венецианской архитектурной биеннале, но и на Биеннале современного искусства (назначен единым комиссаром до 2021 года). Михайловский также выступил в качестве куратора первой выставки, открывшейся в обновленном Манеже, — она также посвящена российским проектам в Венеции. И стал председателем экспертного совета Московской биеннале. При этом в данный момент Россия — единственная страна, еще не объвявившая о своих планах в Венеции. Но может быть, это новая стратегия Минульта: не объявлять вообще нечего — дескать, как скажем, так и будет.

Несмотря на то что выставку Айвазовского посетило больше желающих прикоснуться к прекрасному, слово «очередь» плотно утвердилось в списке мемов года благодаря Валентину Серову. Третьяковская галерея столкнулась с рекордным наплывом посетителей, в азарте снесших двери, и в дальнейшем ввела почасовую запись на выставки-блокбастеры — «Roma Aeterna» и ретроспективу Айвазовского.

В первые же дни выставки художницы-коммунистки, больной полиомиелитом, перед Шуваловским дворцом выстраивается стометровая очередь. Все шутят, что очередь на Серова переехала в Питер, а сайты BBC и Slon.ru рассуждают об антропологических корнях построения гуськом за культурными ценностями и экономических предпосылках очередей.

Самые заметные импортные блокбастеры года камерные. Это небольшая выставка Герхарда Рихтера, величайшего абстракциониста современности, в Еврейском музее, а также 42 сокровища из Пинакотеки Ватикана в Третьяковской галерее. На Рихтера можно попасть свободно, а вот билеты в Третьяковку раскуплены до конца декабря, январские сеансы вот-вот поступят в продажу на сайте.

Показателем успеха бельгийского художника в Эрмитаже можно считать скандал, учиненный ревнителями благочестия. А на популярности художницы Фриды Калло в России, чья выставка давно отгремела в Петербурге, во второй половине года решил поспекулировать проект «Ожившие полотна» с проекциями работ мексиканки. Их показывали с осени по декабрь аж в трех городах — Москве, Петербурге и Екатеринбурге с билетами по 400–650 рублей.

Неожиданно для всех (и, вероятно, для самого себя) главным защитником современного искусства в России оказался руководитель московского театра «Сатирикон» Константин Райкин. Его выступления против цензуры на заседании Общественной палаты и в Союзе театральных деятелей заставили вспомнить пламенных революционеров из произведений Олеши и Джанни Родари. Инициативу Райкина подхватывает Михаил Пиотровский в Петербурге, и постановка сорокинского «Дня опричника» орденоносным Марком Захаровым в «Ленкоме» выглядит пощечиной цензорам.

Искусствовед и руководитель проекта «Эрмитаж 20/21» Дмитрий Озерков — проводник идеи Пиотровского представлять музей как современную институцию, способную конкурировать с Лувром и MOMA, а не как пыльный дворец с сокровищами. В истории с Фабром он вел активную просветительскую кампанию, не стеснялся лишний раз дать интервью, провести экскурсию — для Сергея Шнурова или стилиста Канье Уэста Верджила Абло. Он терпеливо объяснял, что Эрмитаж всегда показывал актуальное искусство, что выставка не имеет отношения к живодерству, а сложность необходима в любой культуре. Кроме того, летом было объявлено, что Озерков будет курировать филиал «Эрмитаж-Москва», который к 2020 году построит Хани Рашид на территории бывшего завода ЗИЛ.

Усадьба Голицыных, где раньше размещался философский НИИ, станет Музеем импрессионизма после глобальной реконструкции Пушкинского в конце 2018 года. А пока работы не начались, в этом пространстве под присмотром куратора Ольги Шишко запустился заточенный под медиа-арт-проект «Дом впечатлений». Здесь показывают видео Виолы и Наумана и конструируют звуковой лабиринт Петра Айду. Выставки скромные, однако важность нового корпуса ГМИИ в том, что он обозначает амбиции музея в сфере современного искусства. Пушкинский оставляет себе место для экспериментов и молодых имен.

Журналисты и фейсбук страшно любят вновь заработавшую Новую Голландию, однако если ее достижения в этом году касаются искусства, то исключительно садово-паркового. Для петербургской арт-жизни действительно важным открытием стал Манеж после реконструкции, превратившей его в более свободное и современное пространство. Конечно, тут творится много номенклатурных мероприятий, но за полгода его директор Павел Пригара успел показать тут выставку об участии России на Венецианской биеннале, в Манеже прошла церемония закрытия фестиваля «Послание к человеку», сюда перенесли из Москвы «Lexus Hybrid Art», здесь устраивали презентацию Comme de garçons. Недавно два Манежа — питерский и московский — подписали договор о сотрудничестве, и, возможно, это станет началом прекрасной дружбы.

Разочарований тоже было много. Выставка Виктора Пивоварова в ГМИИ оставила ощущение наспех сработанного проекта. Музей русского импрессионизма и вовсе явил частный апокриф в истории искусств, попытавшись раздуть целое новое направление (основатель музея — меценат Борис Минц — сказал, что трактует импрессионизм «по настроению»). Однако на фоне «Актуальной России» — выставки куратора Арсения Штейнера и Фонда развития современного искусства, которым руководит опытный патриот-аппаратчик Иван Демидов, — остальное меркнет. По замечанию арт-критика и куратора «Гаража» Валентина Дьяконова, в лучшем случае она должна заставить всех ненавидеть современное искусство: китч, мусор, Павел Пепперштейн и Мединский на открытии. Идет до 18 декабря.

В Петербурге проявились тенденции, созвучные московским: реабилитировать советский официоз, запихнуть отношения с родиной в качестве программной темы и трактовать XX век как бесконфликтное поле разных течений. Самый стыдный пример тут — выставка «Картина после живописи».

Более современный проект в «Манеже» с участием рупора поколения 90-х — Дэвида Коупленда — оказался недешевой вампукой на тему будущего и технологий, только вместо аниматоров — художники и интеллектуалы.

Сюда привозят восковые фигуры и скульптуры Урса Фишера размером со спичечный коробок, устраивают эталонную ретроспективу Пивоварова и показывают, вероятно, самый сильный кураторский проект года, в котором американский художник-неформал Роберт Лонго рифмуется с классиками прошлого — Эйзенштейном и Гойей.

В Петербурге нет институции, которая бы фокусировалась исключительно на современном искусстве и по своим возможностям была бы соизмерима с «Гаражом» Дарьи Жуковой. Там эту функцию исполняет «Эрмитаж 20/21». Его проект «Реализмы», где были представлены художники, понимающие фигуративность уже в какой-то постпостмодернистской стадии, — Гриффитс, Маттелли и Шоу, — можно пожурить за навязчивую расположенность к Маттелли. Ведь год назад его показывали на юбилее Галереи Татинцяна в проекте Mutated Reality и на выставке «Мистификаторы» в ГЦСИ. И это его работа «Истерзанные» приведена на фотографии — хорошо, что ее не видел Милонов. Зато он видел Фабра, подготовленного специально для Эрмитажа и разнесенного на два здания. Безусловно, это экспозиция-хит, ради которой стоит совершить паломничество в Петербург.

В левом корпусе Дома Гоголя то представляют медиапоэзию на выставке «.txt», где тексты Гоголя переплавляют в звуковые инсталляции, то препарируют образ Николая Васильевича в проекте «Портрет». На праздники зовут молодых художников, чтобы придумать что-нибудь страшно увлекательное для детей. В прошлые новогодние каникулы это было «Заколдованное место» — с превращением «Нового крыла» в волшебный лес, а на этих вот-вот откроется выставка «Где собака кость зарыла», посвященная переживаниям детства. В общем — выдающийся пример того, как сделать мемориальный музей нескучными местом.

У галереи Anna Nova образцовая репутация. Она существует с 2005 года, регулярно участвует в ярмарках, не ошибается в выборе достойных авторов (в этом году показывали заслуженные имена — например, Дашевского и Швецова) и остается главной выставочной площадкой города для тех, кому не исполнилось 35. Но пожалуй, самым обаятельным местом для молодых и юных в этом году оказалась галерея «0+», открытая в детском центре, который, впрочем, утверждает, что он не детский центр. Тут с порога отказываются от привычного понимания ювенильного досуга и заявляют все удивительное сразу: здесь и философское ателье для детей, и киноклуб для подростков, и кафе для родителей. На стенах в «0+» развешаны работы современных художников, проходят дискуссии, мастер-классы и прочие активности, прививающие детям способность к творческому самовыражению.

Пожалуй, со времен прихода Капкова в парк Горького не было такой заметной смены курса ни у одной большой государственной институции после смены руководства. С Зельфирой Трегуловой у ГТГ случился ребрендинг, запуск фирменного метропоезда «Интенсив XX», посвященного коллекции на Крымском, 150-летие Кандинского, 200-летие Айвазовского, очередь на Серова и еще много чего. А с гастролями итальянской живописи в Лаврушенском переулке на ватиканской выставке кажется, что музей включился в соревнование с Пушкинским. Впрочем, они и сотрудничают: в следующем году представят сложносочиненный проект «Оттепель» (в нем также участвует Музей Москвы), а в 2019 году вместе покажут Фриду Кало и Диего Риверу. Возможно, в связи с наметившейся модой на слияния и поглощение двум московским музейным твердыням стоит подумать об объединении в сверхструктуру ГМИИ-ГТГ.

Петербургский музей национального искусства, кажется, действует по принципу «чем больше, тем лучше» и не выходит за общепринятое понимание деятельности федеральных учреждений культуры. Выставка «Круг Петрова-Водкина» получилась замечательной, а Кандинский — очень обстоятельным, но с иконами в первом зале и оформлением экспозиции цитатами, как это любили делать в нулевые. Впереди — огромный проект, посвященный Айвазовскому, который займет два крыла корпуса Бенуа и частично повторяет юбилейную экспозицию Третьяковки.

Прорывов не случилось, но впереди — сотрудничество с Третьяковкой, ГМИИ и парком Горького в проекте «Оттепель». А также первые попытки выстроить постоянную экспозицию в Провиантских складах, предварительной репетицией которой можно считать «Азбуку музея». Зато с функцией общественного центра он справляется отлично, организовывая научные конференции зимой, фуд-маркеты и городские праздники во дворе летом.

Музей истории города — преемник основанного Александром Бенуа в 1907 году Музея старого Петербурга. Сегодня он представляет собой комплекс из семи филиалов, флагман — в Петропавловской крепости. Осознанной стратегии у питерского музея нет, однако случаются неожиданно удачные и очень добротные выставки. Например, посвященная рекламе «Товар лицом — лицо товара» понравилась не только туристам, но и горожан заставила отправиться в Петропавловскую.

В этом смысле столица будто берет пример с Китая, где каждый год открывается под 400 новых музеев. У нас в первую очередь перестраивают старые: к 2019 году будет завершена первая очередь Музейного квартала ГМИИ и возведен депозитарий по проекту «Меганома»; новый корпус ГТГ в Лаврушинском откроют к концу 2018-го. Также идут работы над превращением электростанции ГЭС-2 на «Красном Октябре» в суперсовременное экспозиционное пространство, над которым работает соавтор Центра Помпиду Ренцо Пьяно, — его фонд V-A-C обещает представить к весне 2019-го. Филиал Эрмитажа на ЗИЛе работы Хани Рашида откроют в 2022 году. Наконец, в следующем году планируют начать работы по возведению нового здания ГЦСИ на Ходынке. Кажется, в 2020-е нас ждет какой-то бешеный расцвет нового искусства — не Гошей же Рубчинским это все придется заполнять.

Город слишком увлечен строительством стадиона «Зенита», и единственный арт-долгострой тут фондохранилище на Школьной по проекту любимого архитектора Михаила Пиотровского — Рема Колхаса. 13-этажный стеклянный куб, внутри которого, помимо прочего, разместятся библиотека на миллион фолиантов и выставочный зал, адаптирует к российским строительным реалиям ОАО «Трансмашпроект» (строит, например, Российский государственный архив в Москве и комплекс по производству электропоездов для ООО «Уральские локомотивы» в городе Верхняя Пышма). Колхасовское здание обещают завершить к концу 2018 года.

Выставки региональных художников и провинциальных музеев в столицах отчасти феномен, продиктованный кризисом, с другой стороны, таким образом налаживается здоровый культурный обмен внутри страны, где, скажем, явно недооценивают уральское уличное искусство и в целом плохо представляют, что творится за пределами столиц. Андрей Сарабьянов в Еврейском музее собрал забытые шедевры авангарда из музеев со всей России. «Винзавод» показал художников Воронежа и объяснил, что происходит в Перми после Гельмана, ММОМА попытался представить художественную жизнь Уфы, а во время молодежной биеннале показывали искусство Ижевска. Питерская «Люда» тоже выставила молодой Воронеж, а «Эрарта» — тот самый недолюбленный Урал.

Их стало так много, что даже пречислить сложгно. На авансцене две ключевые площадки — покинутый Мариной Лошак Манеж (например, «Три цвета Крыма») и выставочный комплекс «Моя история» на ВДНХ. «Росизо» проводит выставки, где смешивает все — советское официальное, неофициальное и современное искусство. Еще в 2015-м было объявлено, что их павильном на ВДНХ займется обрусевший экс-худрук «Практики» и основатель «Золотой маски» Эдуард Бояков, прокурировавший спорный прошлогодний проект «Романтический реализм». Отдельно стоит отметить буйную деятельность Российского военно-исторического общества, которое помимо установки памятника Владимиру и проведения школьных экскурсий предложило вытереть ноги о Геббельса и Гозмана на выставке «Война и мифы».

На севере пока трудно разглядеть столь же мощное вмешательство пропагандистского фронта в повестку, однако показателен недавний Культурный форум. Там на каждом заседании была подчеркнута национальная тема. В частности, прошел круглый стол «Культурная традиция и идентичность в условиях глобализации», панельная дискуссия «Национальные и глобальные модели развития культуры в контексте суверенитета» и, наконец, пятичасовой интеллектуальный марафон «Национальное и глобальное в современном искусстве». А на секции «Духовная культура — доминанта мировоззрения обновляющейся России» приняли резолюцию с вот таким пунктом: «Международная конференция призывает Министерство культуры РФ, Совет по культуре при Президенте РФ в полной мере оценить величие и значимость инициативы президиума Всемирного форума духовной культуры о проведении Второго Всемирного форума духовной культуры в России, в Крыму, в Ливадийском дворце, и поддержать эту инициативу». Аминь и слава КПСС!

«Афиша Daily» благодарит Dom Boutique Hotel за помощь в подготовке материала.