Миллениалы из хрущоб: познакомьтесь с участниками митинга против реновации

Зорькин: «Это абсолютно некомпетентный проект, который сталкивает разные слои населения друг с другом. Кроме того, власть дает большой карт-бланш черным застройщикам — они смогут выставлять жителей на улицы без должной компенсации. Я вообще считаю, что эти дома сносить не надо. Если правительству города не по карману содержать эти дома, то такое правительство города не по карману москвичам».

Руднев: «Московское правительство ведет неправильную политику — совершенно недемократическую и очень дорогую. Чем закончится клинч, связанный с реновацией, мне вот неизвестно. Я был на митинге в 1989 году и, если бы мне сказали, что через два года СССР рухнет, я б не поверил. Здесь то же самое».

Мария: «Этот митинг похож на тот, что был против коррупции, но в данном случае люди столкнулись с проблемой конкретно, а не абстрактно. Здесь тоже все и против коррупции, и против воровства. Повестка та же, но идея другая».

Алексей: «Нам бы хотелось, чтобы пришло больше людей. Даже если они не живут в пятиэтажках, это все равно их коснется — будет стройка, пыль, шум».

«Меня возмущает, что власть не дает конкретной информации. Непонятно, куда именно москвичей решат переселять, что значит «равнозначное» или «равноценное» жилье, как будут реально учитываться мнения жильцов моего дома? Мы уже провели собственный опрос, и в нашем доме всего одна семья хочет переезжать. А вилки на транспаранте — ну это символ лапшеснималочной (сайт noodleremover.news. — Прим. ред.). Вилками снимают лапшу, которую вешают нам на уши».

«Я, откровенно говоря, в первый раз пришла на митинг. Когда я увидела списки домов, которые должны снести, то пришла в ужас. С людьми нельзя так обращаться. А если мы сами себя не уважаем, то кто же будет уважать нас? Сейчас иду с этим плакатом, все фотографируют и улыбаются. Я не против лично Собянина, хоть и написала про него. Дело не в отдельном человеке — прежде всего должны быть решены социальные моменты, а не политические».

«Меня не устраивает принятый законопроект — слишком много всяких подводных течений. Я придерживаюсь индифферентных взглядов в политике, но хотел бы, чтобы мое мнение учитывалось, чтобы власть считалась с мнением горожан. В случае с хрущевками важно сохранить индивидуальный подход: есть дома, которые и морально, и физически устарели — с этим невозможно спорить. Но я читал про немецкий опыт, где хрущевки утепляют, реконструируют и красят, и там получается симпатично. Может быть, такой опыт стоить перенимать».

«Меня возмущает сама постановка вопроса. Почему кто-то за меня принимает решение? Я взрослый человек, в свое время приехал в этот район, разменяв свою предыдущую квартиру. Это был осознанный выбор. А теперь кто-то решает, что все должно измениться. Тем более что в нашем конкретном случае необходимости в этом вообще нет.

Мы через это все уже проходили и предпринимали много усилий, чтобы нас не включили в так называемый список первой волны. Почему вообще мы должны быть в этих списках? Я могу понять тех, кто живет в ветхом жилье, но почему власть должна принимать за нас это решение? Еще один важный вопрос заключается в том, нужна ли нам Москва как Манхэттен. У нас отличный район, там даже необязательно возводить 30-этажные дома, достаточно было бы построить уютные кварталы».

«Я не верю в политику и уверен, что во всем замешаны деньги. Разумно было бы с умом следить за нашими домами, вовремя менять трубы и делать капитальный ремонт».

«Это наглое и бесчеловечное продавливание интересов отдельной группы людей, которые поднимут на этом деньги. В проблеме две стороны: я, например, была на митинге в Сокольниках в поддержку сноса. Туда пришли разные люди, но среди них были и те, кого намеренно не включили в программу реновации. Они действительно живут в ужасных условиях и после митинга искали хоть кого-то, кто мог бы им помочь. Но их никто не слушал».

«Главная проблема нашей страны — отсутствие частной собственности, и я категорически против законов, с помощью которых можно отнимать ее у людей. Я понимаю, что многие живут в ветхих домах, но ужасно раздражает метод, которым происходит реновация. Не знаю, насколько мое присутствие на митинге что-либо изменит, но для меня важно не оставаться в стороне, чтобы ничего в этом городе не происходило с моего молчаливого согласия».

Антон: «Я вообще не против реновации, сноса ветхих домов, уплотнения Москвы, нового девелопмента. Я против того, чтобы власть относилась к Москве как к пустыне. Есть много собственников, с которыми нужно договариваться».

Маша: «Мы пришли защищать свое право собственности. Нас устраивает наша квартира, мы ее купили в собственность, сделали ремонт в «Сделано» на деньги, взятые в кредит. Мы вообще считаем, что она должна быть включена в охрану как первый ремонт в «Сделано» — это памятник российского предпринимательства».

«На моей соседней улице есть прекрасный пример реконструкции панельного жилья без сноса: на пересечении Химкинского бульвара и улицы Свободы стоят три панельные пятиэтажки — и одну из них семь или восемь лет назад надстроили. Это была реконструкция с расселением, и после нее дом стал выглядеть очень хорошо. Утверждение, что снести дешевле, чем реконструировать, звучит просто неправильно. Вместо пяти этажей можно было бы сделать 6–8 этажей, а не 15–20, как предполагается. Еще один важный момент, что обходится молчанием, зачем Москве нужно и как она сможет вынести в три раза больше квадратных метров».

«Дома моих друзей сносят. Мой отец живет в Кузьминках, и ему предстоит жить на стройке. Даже безотносительно знакомых у меня вызывает ярость то, что происходит: на наших глазах у людей отнимают частную собственность. Понятно, что часть людей хочет уезжать, часть людей хочет остаться. Но первые могли бы просто продать квартиры и уехать в другой район. Все должно решаться в частном порядке — власть просто не имеет права вмешиваться в такие вопросы».

Мари: «Когда дома сталинского периода, дома 20–30-х годов, идут под снос — это очень странно. Сейчас уже снесли больше, чем при Лужкове, причем это подлый снос, когда нет народа в Москве. Например, буквально на днях — дом на Бронной. То же самое «Москомнаследие» вообще нужно уволить, потому что они подделывают документы. Наши дома не попали под программу, но мы пришли, потому что завтра могут прийти к нам».

Павел: «Фактически мы пришли сюда, чтобы сказать нет этой власти».

Нина: «Я пришла, потому что даже чувствую некоторую вину: я архитектор и раньше сотрудничала с «Моспроектом-4», принимая участие в проектах, которые строились на месте сносимых пятиэтажек. Но раньше это были точечные сносы аварийных домов».

Екатерина: «Я недавно была в Берлине, видела там эти реконструированные пятиэтажки с разным прекрасным решением. Как всегда — почему нельзя сделать то же самое?»

«Я стрелец московский — болею за Москву, вижу, как ее уродуют, портят. Хочу привлечь внимание. Доведут людей до бунта, и всем будет плохо — и сверху, и снизу. Я против того, чтобы людей селили в двадцатиэтажные башни. Это противоестественно — жить на такой высоте. Надо жить близко к земле. Когда людей загоняют в башни, у них все портится в жизни».

«Я надеюсь, что под влиянием общественного мнения, власть все-таки изменит закон, внесет больше ясности в программу — кого и куда будут переселять. Если совсем повезет, может быть, даже поменяют равнозначность на равноценность».

Настя: «Четыре месяца назад наши дома не числились аварийными, а теперь внезапно попали в списки. И сегодня мы пришли, чтобы бороться за право на частную собственность: мы хотим решать сами, что делать со своим домом и со своим холодильником».

Анна: «Бесит больше всего, что жителям предлагают голосовать непонятно за что. Что в рамках этого законопроекта были приняты меры, которые позволяют строить дома не по ГОСТам и сдавать неликвидные многоэтажки».

Настя: «Бесит точечная и грамотная работа управы по запугиванию людей. Иногда они говорят собственникам, что их мнение не будет учитываться: если проголосуете на собрании собственников жилья против, то мы все равно можем признать ваш дом аварийным и снести его. Или вот в Текстильщиках собираются снести 11 домов и сообщают, что их жильцов переселят в два дома, которые начали строиться в 2015 году».

«Никто даже не пытается создать видимость, будто это делается на благо города. Что будет дальше — нас закатают в асфальт? То, что происходит, касается всех: даже тех, кого не беспокоят права меньшинств или влияние РПЦ на общественную жизнь. Трудно оставаться равнодушным к тому, что тебя могут в одночасье переселить в Подольск. Это переходит все границы нашего терпения».