Я получала британскую студенческую визу в Москве в октябре 1993 года — в те дни, когда напротив Белого дома стояли танки. К тому времени я была на пятом курсе исторического факультета Санкт-Петербургского университета.
Я из хорошей ленинградской семьи: мои родители — военные и гражданские врачи в нескольких поколениях — работали в Монголии и на Кубе. Жили мы в Советском Союзе отлично, обеспеченно: две квартиры, машина, дача. Ужасов Совка я особо не помню, училась в английской школе, лето проводила у бабушки с дедушкой в их ялтинской квартире или с ними же в поездках — Прибалтика, Грузия, Узбекистан. На излете СССР, лет в шестнадцать-семнадцать, я стала интересоваться только зарождающейся еврейской жизнью — то есть я и раньше ею интересовалась, но в советское время для детей в синагогах ничего не устраивали. А здесь появился ульпан (курсы преподавания иврита. — Прим. ред.), лагеря молодежные, какая‑то движуха. В определенный момент стало известно, что можно подать на стипендию на обучение в еврейском Leo Baeck College в Лондоне. У меня в университете все курсовые были по истории евреев России, я и дальше предполагала заниматься ивритом и иудаикой, поэтому и подала заявление. А про танки и путч на самом деле мне особенно нечего вспомнить: во-первых, после 91 года никому эти танки были уже не интересны, а во-вторых, у меня тогда был очередной москвич в бойфрендах, и он меня занимал значительно больше танков.
Летом я получила извещение о выигранной стипендии. Родители не возражали, снабдили меня купюрой в $100 и, взяв обещание связаться с ними, если что‑то пойдет не так, отпустили в Англию. Через неделю после получения визы я сидела в самолете с рюкзаком и сумочкой. Больше ничего у меня при себе не было — если не считать отличного английского языка и неплохого французского.
Меня встретила женщина в аэропорту Хитроу, отвезла в студенческое общежитие и оставила в общей комнате с рюкзаком и сумочкой. У первого же вошедшего в комнату студента я поинтересовалась, где здесь ближайший магазин, и уже через час я уже варила на общей кухне суп — проблемы найти общий язык с ребятами не было. На втором году обучения я съехала из общаги — сначала в квартиру, которую делила с двумя другими студентами, а потом в студию в доме конца XIX века с ванной на лестничной площадке. Никакого центрального отопления, разумеется, там не было; вообще, у меня какая‑то карма — жить без центрального отопления. Я купила за гроши в комиссионке маленький электрический обогреватель и носила его за собой по квартире.
Одевалась я исключительно в секондах и передвигалась по городу почти всегда на своих двоих. Училась я по стипендии бесплатно, на жизнь получала 500 фунтов, из которых 300 фунтов уходило на аренду квартиры со счетами. Остального хватало буквально, чтобы скромно питаться. Параллельно с учебой я работала — официанткой, библиотекарем, частным репетитором. Еще занималась всякой добровольной деятельностью — в частности, помогала в приюте для бездомных. На одну из своих работ я отмахивала в воскресенье с утра час пешком. Тогда еще не было ограничения на количество времени в неделю, отработанное студентами, поэтому я старалась как‑то подрабатывать каждый день — семь дней в неделю. Жила я недалеко от колледжа, нам разрешали пользоваться библиотекой до официального начала занятий, поэтому в семь утра я уже сидела за книгами. Лекции и семинары шли с девяти до четырех дня, потом опять в библиотеку, потом на работу, в близлежащий ресторан, — официанткой. Когда я на год поехала из Англии в Израиль по студенческому обмену, то помню свое восхищение тем, что можно было какое‑то время не работать. Тогдашний курс фунта к шекелю позволял мне какое‑то время шиковать — лондонские крохи там были довольно весомой суммой.
Деньги в первую очередь мне требовались на путешествия. В 1990-е мне удалось объездить на автобусах всю Европу — жила, как говорится, по впискам — у приятелей моих приятелей по колледжу. Приключений была масса. Удалось, например, поселиться в монастыре в Венеции. На ферме в Бретани хозяин мне предложил выйти за него замуж прямо сейчас. Паром, который вез меня на Гебридские острова, сломался, и нам пришлось ждать спасателей — с вертолетом, как в кино. Изведала всю Британию — вплоть до тех самых островов. Теоретически можно было бы остаться в Англии после окончания колледжа, получить докторскую степень. Меня даже приняли на программу — надо было только подсуетиться и найти деньги на ее оплату, а я поленилась. Я в принципе довольно ленивый человек.
Я уехала в Минск, где мне предложили должность в еврейской общине. Встретила там своего будущего мужа и родила сына. В 2003 году мы переехали в Москву — там я тоже работала в еврейских организациях, а, когда сыну было шесть лет, мне предложили работу переводчика на Кипре. Хотелось, чтобы ребенок рос у Средиземного моря, русская школа там была — в общем, мы опять снялись с места. Здесь я прожила семь лет, поняла, что наш брак себя исчерпал. Мы развелись, бывший муж уехал в Москву, я с ребенком осталась на острове. А прошлой весной мою должность сократили — я поискала работу на месте, но я остаюсь гражданином России, а местные компании предпочитают, если есть возможность, с таким не связываться. Не такой я ценный специалист, что называется. И я подумала об Азии.
Закинула резюме в несколько рекрутинговых агентств, занимающихся набором учителей — на Кипре я получила диплом преподавателя английского как иностранного, — и сразу стала получать предложения. Договорились мы в результате с городом Чанша на юге Китая — с Joy Children’s Language School. Здесь нет школы для моего сына, поэтому он остался в Питере под присмотром моей семьи, ходит в восьмой класс. Я провела пару месяцев в России, ожидая документы для рабочей визы. Успела за это время поработать волонтером на студенческой практике на Белом море, съездить в Германию и в Финляндии стать участником одной творческой резиденции.
Документы пришли, визу поставили за неделю, меня встретили в Чанше в два часа ночи — самолет опоздал, — отвезли на квартиру и, как в Лондоне 20 лет назад, оставили у двери с чемоданом и ключами. Утром я проснулась, обнаружила, что на кухне нет ни чайника, ни кастрюли. Оделась и пошла искать, где здесь наливают кофе. Прямо на углу моей улицы и наливали — я взяла два капучино навынос, заметила табачный ларек, и все — больше мне ничего не надо. История моей жизни, что называется: я могу обжиться за день в любой стране мира.
Чанша — это такой китайский Краснодар: не курорт, но по дороге. Остров Хайнань в двух часах лета отсюда, Гуанчжоу и Гонконг — два часа на быстром поезде. Под Чаншой снимали «Аватар» — вот эти скалы, торчащие из леса, здесь. Вообще, провинция очень красивая, город старый, но во время войны с японцами его сожгли практически дотла, поэтому у нас смотреть, в общем, не на что. Есть два симфонических оркестра, открыли новый огромный культурный центр, кино сюда доходит довольно быстро, «Старбаксы» на каждом углу, шопинг отличный. Здесь пять миллионов человек, пять университетов, метро — город, приспособленный для жизни. Еще в провинции Хунань, столицей которого является Чанша, родился Мао — тут его мемориальный комплекс в деревне, а в самом городе он учился в педагогическом техникуме. Дом-музей Мао очень милый, вокруг отличный парк, пруд с уточками.
Сейчас я преподаю английский в крупнейшей языковой школе города и в одном из университетов. В неделю у меня двадцать четыре часа работы, плюс два раза в месяц семинары для местных учителей — я методист. У меня есть «синяя книжечка зарубежного эксперта», как это называют в Китае, поэтому, если я захочу здесь остаться после истечения годового контракта с моими нынешними работодателями, проблем не будет. Надо просто найти следующее место работы. С этим, кстати, нет затруднений — вакансий масса в любом районе Китая.
С бонусами и дополнительными часами выходит зарплата примерно в 70 000 рублей в месяц. Живу я в пяти минутах расслабленной ходьбы от школы и в четверти часа от центра. Квартиру и коммунальные услуги оплачивает школа, счет в банке мне открыли за три минуты, нужен был только паспорт. Китайский знаю в пределах бытового общения: могу объясниться в магазине или в парикмахерской, а больше мне ничего и не надо. В свободное время учусь онлайн (в основном курсы по профессиональному развитию), много езжу — внутри Китая дешевые авиабилеты. Учу исландский язык и пишу исторические романы — действие моей будущей книги происходит в Исландии. На самом деле мне под руку на букинистическом развале попался дешевый учебник, и я подумала, что можно выучить язык, раз есть время.
Я поэтому и не очень люблю жизнь в России — там никогда ни на что не хватает времени. За пределами страны у меня всегда очень размеренное существование. О политике я вообще не думаю: понятно, что Крым — это позорище, но об этом я не смогу поддержать разговор. У меня есть предложение об очередной магистратуре по управлению в образовании из Британии — я жду решения о том, выиграла ли я стипендию или нет. Есть возможность получить докторскую степень — жду второго раунда интервью. А вообще я хочу поехать преподавать в Аргентину: испанский я, конечно, и сама могу выучить, но мне хочется потанцевать танго в Буэнос-Айресе. Или останусь в Азии, только перемещусь в Гонконг, Корею или Японию. Гражданство у меня при этом российское — другого мне взять неоткуда, но я никогда не испытывала по этому поводу затруднений.