R.E.M., приговор и два дерева: три поэта рассказывают о своих стихах

Тексты стихотворений приводятся в авторской редакции.

розовому жуку,
посаженному в спичечный коробок,
снится,
как постепенно исчезают ненужные крылья.
испугавшись,
он пытается расцарапать
свою маленькую темноту.
просыпается.
и немного летит.

с двадцатой недели беременности
у человеческого плода
фиксируется
фаза быстрого движения глаз.

значит, он начал видеть сны.

и немного летит.

«Я уже двадцать один год работаю врачом УЗИ, поэтому ничего удивительного, что какие‑то медицинские штучки запрыгивают в стихотворения. Будущих деток я тоже пересмотрел достаточно за это время.

В этот раз было какое‑то очередное УЗИ, второй триместр, двойня. И это была реальная борьба за территорию: между будущими человечками была такая перегородка, в которую они по очереди лупили пятками, завоевывая себе лишний квадратный сантиметр на секунду-другую. В тексте это не отразилось напрямую, но напрямую описывать события никогда не получается, да и неинтересно. Лучше обойти с какой‑то стороны, занять определенную позицию и начинать конструировать. Как в живописи: нет же краски янтарного цвета, это какая‑то комбинация желтого, белого, коричневого… Но сама по себе теснота, которую я наблюдал в животе тут, может, была триггером.

Увидеть опухоль какую в печени — такое я спокойно воспринимаю, а вот мертвый плод — к этому так и не привыкну никогда. Кстати, и двойню мертвую видел однажды — ушел дышать на улицу на час.

Тут еще вот что важно: мы же там всякими животными сначала бываем: рыбкой, обезьянкой, птеродактилем — почему бы и не жучком? Потом эмбрион становится похож на человека, как в эволюции было, от простого к сложному, к более приспособленному. Тот самый онтогенез, повторяющий филогенез, этапы эволюции. И еще всякие детские воспоминания, как терзали жучков, прятав в спичечные коробки… Повторение филогенеза называется биогенетическим законом Геккеля — Мюллера, а в стихотворении это уже закон Геккеля — Мюллера — Стайпа (вокалиста R.E.M. — Прим. ред.) Все звучит сумасшедше, но это такой способ раскрасить серые рабочие будни. С двадцатой недели беременности у человеческого плода фиксируется фаза быстрого движения глаз. Значит, он начал видеть сны. Это вот научный факт. Только какие сны они видят — суперзагадка.

Названия придумываются в конце, то есть написано стихотворение, а к нему дополнительная строчка в виде названия. Дополнительная грань смысла. Или даже иногда строчка, которая перечеркивает нижесказанное. Или переворачивающая с ног на голову смысл. Или сознательно запутывающая читателя. Здесь название — саундтрек, оно добавляет музыку R.E.M. Группа взяла себе название в честь быстрой фазы сна (rapid eye movement. — Прим. ред.), когда вращаются глазные яблоки и мы видим сновидения. Тут еще дополнительная грань — вот эта «утрата религии», религиозности. Наука вторгается в привычную устоявшуюся жизнь, но часто не может до конца объяснить свои открытия. И человек теряется, утрачивает, не получая ничего взамен, кроме информационной фрустрации, становится тем же самым беспомощным жучком, которым был когда‑то».

Решение по уголовному делу № 1-337/2013

П Р И Г О В О Р
Именем Российской Федерации
г. Красногорск 13 ноября 2013 года.
Судья Красногорского городского суда Московской области Мордахов А.В.,
с участием государственного обвинителя помощника Красногорского городского прокурора Козлова Д.В.,
подсудимого Родионова А.А.,
защитника адвоката Быханова И.А.,
рассмотрев в открытом судебном заседании материалы уголовного дела в отношении
Родионова Антона Андреевича,
обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ,
у с т а н о в и л:
Подсудимый Родионов А.А. совершил убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку.
Преступление совершено при следующих обстоятельствах:

он был настолько пьян что во времени к тому моменту не ориентировался

Ирина предложила ему пойти погулять
после чего встала и пошла в сторону противоположную дороге
он встал и пошел вслед за ней
они длительное время шли по лесу
и прошли несколько километров

Ирина была одета в джинсовые брюки и футболку
на ногах у нее были одеты тапочки

Ирина пошла к ручейку
после чего позвала его
он встал и пошел к ней
при этом заметил
что она уже
сняла с себя одежду

она стояла на бетонной плите
перекрывающей ручей и спрашивала
нравиться ли она ему
и хочет ли он заниматься с ней сексом

он сказал Ирине что она ему не нравится
сексом он заниматься с ней не хочет
при этом пояснил что женат
и у него есть малолетняя дочь

Ирина разозлилась из‑за того
что он отказывается заниматься с ней сексом
сказала ему что он импотент
лучше бы она пошла в лес с кем‑нибудь другим

на это он предложил Ирине одеться
и вернуться за кем‑нибудь из его знакомых
после этого она разозлилась еще сильнее
начала оскорблять
назвала его жену проституткой
всячески оскорбляла его самого и его ребенка

он разозлился
толкнул Ирину руками от себя
отчего та потеряла равновесие
и упала в ручей лицом вниз

после этого он спустился с плиты в ручей
и когда лицо Ирины было в воде
держал ее за затылок
пока она не перестала подавать
признаки жизни

затем он взял Ирину за руки
и оттащил примерно на 5 метров от ручья
бросил труп в кусты
после чего забросал травой
которую сорвал неподалеку

суд учитывает аморальность

суд учитывает аморальность поведения потерпевшей

суд учитывает аморальность и противоправность поведения потерпевшей

суд учитывает что подсудимый положительно характеризуется по месту жительства
а также аморальность и противоправность поведения потерпевшей

суд учитывает что подсудимый положительно характеризуется по месту жительства
имеет на иждивении малолетнего ребенка
а также аморальность и противоправность поведения потерпевшей
что признает обстоятельствами смягчающими наказание

а также рыжеволосая девушка по имени Ирина

«Мне всегда было очень интересно все, что связано с законом, правом. Наверное, если бы я родилась где‑нибудь в другой стране или в другое время, я бы стала юристом. Еще когда я училась в школе, покупала учебники для студентов юридических факультетов, где мелким шрифтом давались примеры из практики. За каждым таким примером стоит не только один человек, но и те, кто с ней или с ним связаны, — целая вселенная за каждой историей.

Текст про Ирину стал самым первым в моем цикле «Приговоры». Я не знала, что приговоры российских судов стали выкладывать в сеть, и случайно нашла именно этот приговор, про Ирину. Прочитала и не могла ее забыть — наверное, год думала и думала о ней и написала стихотворение, даже не предполагая, что потом появится цикл.

Я сама была не раз в похожих опасных ситуациях. Например, когда училась в университете, ездила домой из Ленинграда в Петрозаводск в общих вагонах, я тогда курила и выходила курить в тамбур, и сколько было случаев, когда какие‑то странные парни топтались рядом… Или помню, когда мне было 18 лет, какой‑то мужчина вышел из леса и пошел на меня, я закричала: «Папа, папа, ты где, я иду к тебе!» — и сразу у этого мужчины сползла с лица сладенькая улыбка, а я побежала к папе, продолжая его звать, хотя была там совершенно одна.

И меня очень обидело, как в суде была представлена эта девушка, — я, наверное, и написала этот текст, чтобы ее реабилитировать.

Весь цикл состоит из слов самих приговоров, там нет ни одного авторского слова, даже пунктуация, ошибки, опечатки — все сохранено. Мне кажется, это такие же вещественные доказательства, как отпечатки пальцев. В приговорах, которые выкладывают в сеть, фамилия жертвы не называется, и все, что я узнала про Ирину, — то, что у нее были рыжие волосы. И еще ее сестра сказала: «Сестра при жизни вела свободный образ жизни», — красивая фраза, но в текст она не вошла.

Я хотела рассказать все сжато и выбрала только один взгляд — взгляд убийцы. Это история, рассказанная убийцей. Суд поверил, хотя история совершенно невероятная: 25-летний пьяный парень заводит девушку в лес, потом находят ее одежду, раскиданной по всему лесу, находят ее мертвой, а он говорит, что она сама хотела секса, а он не хотел, и поэтому она стала оскорблять его ребенка и жену, и за это он ее убил. И суд еще и осуждает ее за плохое поведение, когда она уже убитая и, возможно, изнасилованная. Ее выставляют такой плохой девочкой, а он несчастный мальчик, которого они могут понять и которому могут посочувствовать».

«Мое имя ассоциируется прежде всего со стихами, в которых я отталкиваюсь от слова как такового, но существует довольно обширный пласт стихотворений, где я иду от документального впечатления, и в этом случае происходило именно так.

Я живу в Сокольниках, у своей подруги, художницы Аси Флитман. Нарочно высматривал сегодня в окно, что же это за такие два дерева. Вроде таких не видно, чтоб сильно переплетались ветвями. Но это стихотворение 2006 года. Судя по соседним записям в моем ЖЖ, я жил в те дни в своей квартире на «Юго-Западной». Так что очень может быть, что это я там из окна увидел или бродя по двору. Во всяком случае, я практически уверен, что это реальный образ. На днях съезжу, попытаюсь найти.

Это стихотворение существует в двух вариантах. Первый — только первая строка, моностих «два дерева во дворе». Тут сразу слышится аллитерация, повторяются несколько согласных — «д», «в» и «р». Ощущается какая‑то комбинаторно-поэтическая структура. И в самом деле, если убрать слог «де», а оставшееся воспринимать чисто фонетически (не как пишется, а как слышится), то получится «два-ре-ва/ва-два-ре» — слоговая анаграмма. В нее, правда, все-таки вторгается это «де», но оно тоже здесь не чужое, потому что и согласная «д», и гласная «е» тут уже есть, они не слишком торчат. Так что это вольная слоговая фонетическая анаграмма, с поблажкой на один, причем не чересчур чужеродный элемент.

Второй вариант — длинный, но все, что идет после первой строки, дано под чертой и уменьшенным кеглем, так что это своего рода авторское примечание. А текст как таковой — только первая строка. Но ощущение, конечно, двоякое, потому что примечание соединено с телом стихотворения: оно тоже написано строчными буквами и почти без знаков препинания, причем с делением на стихотворные строки и с межстрофными пробелами. Более того, именно примечание и придает тексту очевидно-поэтический вид. Недаром классик верлибра Владимир Бурич называл моностихи удетеронами (то есть ни то ни се, ни стих ни проза). Моностих и примечание связаны друг с другом как объект со своим отражением. Или как самый предмет, в них описываемый, — сами эти два дерева.

Первоначально меня поразили не два дерева во дворе сами по себе, визуально тут нет ничего особенного. Меня поразило именно то, что они переплелись ветвями как‑то очень плотно, было ощущение, что они друг друга обнимают, и возник тактильный вопрос: чувствуют они друг друга или нет?

Парадокс в том, что, когда я начал пытаться это все формулировать, я вдруг услышал, что само по себе, казалось бы, совершенно заурядное выражение «два дерева во дворе» потрясающе звучит. Я сегодня попытался в «Гугле» набрать «два дерева во дворе», закавычив запрос, чтобы получить точную цитату, и выскочило около двух тысяч результатов — не в стихах, а в самых будничных контекстах. Значит, это выражение то и дело произносят сотни людей (вот, мол, смотри, два дерева во дворе) и не ощущают это как стихи, а я ощутил как готовый стих, не нуждающийся ни в каком продолжении. И я оказался перед сложным выбором: есть два сильных, но слабо связанных друг с другом впечатления: впечатление просто от самого звучания простейшего банального выражения «два дерева во дворе», ощущение гениальности нового слышания этого простейшего выражения, и визуально-тактильный образ переплетающихся ветвей.

Ведь оно проявилось потому, что я мысленно взял и отсек все эти переплетающиеся ветви. Если от них отвлечься, пожертвовать ими, зачеркнуть — и оставшееся обвести в рамку, — тогда и только тогда это выражение зазвучит. А с другой стороны, отсекать было жаль, потому что изначальный образ тоже был интересный. И я стал метаться и колебаться, и в результате получился текст о моих метаниях и колебаниях. Я умудрился в одном стихотворении соединить два, оставив моностих в качестве первой строки, но добавив к нему примечание, где описывается более длинное стихотворение, которого не существует, но оно подразумевается. То есть появляется еще одно, третье стихотворение. Такой несколько тяжеловесный претенциозный традиционный философский верлибр, каких много. Вот как условно можно его представить:

два дерева во дворе
переплелись ветвями

интересно
они это чувствуют?

и что там насчёт корней
они и ими переплелись тоже
или может у них вообще корни общие?

Это третье, несуществующее стихотворение — стихотворение-мираж, который возникает при чтении примечания к моностиху, возникает и растворяется в читательском сознании. Как прекрасно, что такого стихотворения нет.

Потому что искусство — каша из топора. Когда каша готова, топор не нужен».