В пятнадцать лет у Ванессы, подававшей надежды ученицы престижной частной школы, случился роман с сорокадвухлетним учителем словесности Джейкобом Стрейном. Почти двадцать лет спустя Ванесса работает клерком в отеле, вечерами иногда ходит на ничего не значащие свидания, но чаще просто отправляется домой в свою неубранную квартиру, разогревает невкусную готовую еду, пьет и забывается сном. Однажды в фейсбуке она читает пост другой девушки, тоже бывшей ученицы Стрейна, в котором та обвиняет его в сексуальном насилии. Ванесса компульсивно обновляет комментарии и пытается уговорить себя, что уж у них-то было все по-другому. Или нет?..
На волне «освободительного» движения MeToo появилось много художественных высказываний разной степени ценности, однако большинство авторов рассматривают вопрос с помощью конкретной оптики — полезной, но все-таки ограниченной, не способной передать всю многозначность и многоаспектность ситуации.
А в написанной с цепляющим ритмом и безыскусным, но выверенным слогом книге Кейт Элизабет Расселл ясно слышна полифония голосов героев — точнее, полифония голосов в голове одной героини. Повествование, и без того сильно отсылающее к Набокову, трепещет, словно крылья бабочки, и в результате мы видим хрупкий, зыбкий портрет героини, которая в отличие от прозорливого и загипнотизированного текстом читателя еще сама про себя ничего не поняла.
«Под весом его тяжелой головы мои ноги начали дрожать, в подмышках и на обратной стороне коленей выступил пот. „Безнадежно влюблен“. Как только он это сказал, я стала девушкой, в которую кто‑то влюблен, — и не какой‑нибудь тупой мальчишка моего возраста, а мужчина, который уже прожил целую жизнь, совершил и повидал так много и все равно считает, что я достойна его любви. Я чувствовала, что меня силой выталкивают за порог, выбрасывают из обычной жизни в удивительное место, где взрослые мужчины безнадежно влюбляются в меня и падают к моим ногам».
Ванесса бредет к себе словно сквозь плотный туман эмоций и ожиданий. Иногда этот туман рассеивается, она вдруг видит неказистую наружность своего «возлюбленного» или его слишком настойчивые ухаживания — но, испугавшись, Ванесса снова ныряет в спасительное неведение, прячется от реальности за дымом своих выдумок. Она, если можно так выразиться, действительно «не хочет ничего решать».
Расселл написала роман о ранимости и восприимчивости подростков, идеально описывающий то состояние, когда ты уже считаешь себя мудрой и рассудительной, а на самом деле оказываешься наивным маленьким щенком, зависящим от мнения окружающих, падким на лесть, легко обижающимся и крайне уязвимым. Ванессы — способные, талантливые, думающие и ищущие девушки-подростки, — считают, что томами прочитанных книг можно измерить жизненный опыт. Увы, нельзя. Но этой самонадеянностью пополам с робостью может воспользоваться кто‑то хитрый и обходительный.
Это не только «Лолита» от лица Лолиты, но «Лолита» от множества лиц Лолиты. Это портрет Лолиты грустной и Лолиты торжествующей, Лолиты польщенной и Лолиты обездоленной, Лолиты околдованной, Лолиты прозревшей. Это роман о жертве и хищнике, который может быть остроумным и заботливым — но все равно каждым своим поступком убивать в тебе волю и радость.
Это роман о том, как велика пропасть между событиями и нашими представлениями о них, особенно для юных и восприимчивых. Одно дело — мечтать «о большой любви», о том, чтобы, «как в романах», представлять себя героиней страстной любовной истории. Другое дело — в реальности стать этой героиней, когда на самом деле тебе совершенно не хочется взрослеть прямо сейчас.