Новая премьера «Современника» состоялась не только на сцене: прологом к спектаклю нового худрука стала выставка молодых художников московских артшкол в фойе театра. Традиционный спектакль-концерт оказался психоделическим путешествием по миру Виктора Цоя. Двадцать одну песню Цоя и группы «Кино» исполняет двадцать один участник спектакля — молодые артисты театра, выпускники «младшей» мастерской Виктора Рыжакова, участники «Июльансамбля».
На сцене звучит двадцать одна короткая история из жизни певца: как он познакомился с будущей женой («Я написала свой телефон помадой у него на лице»), как нес из роддома на руках сына («Держал крепко-крепко и всматривался в младенческое личико — никто не скажет, что это не мой сын!»), как накануне автомобильной аварии приснился своей подруге («У меня, как выяснилось, подписан контракт, я должен ехать!»). Режиссеры Виктор Рыжаков и Татьяна Бурель не пытаются сложить из этих историй биографию, очертить ими пунктиры «истории любви и гибели». Трехминутные обрывки воспоминаний служат вводом в очередную песню-исповедь.
Кажется, только одна история рассказана не столько о Цое, сколько об интенции создателей спектакля: «Меня так потрясло творчество Цоя, что я попросил отца сделать мне гитару. Он вырезал ее из дерева, и, возвращаясь со школы, я врубал Цоя и стоял у зеркала с гитарой, воображая, что пою». Похоже, для молодых артистов это «я себя под Цоя чищу» и было путем к погружению в атмосферу спектакля.
В обращении к зрителям Виктор Рыжаков рассказал о том, что не был знаком с Цоем, но песни «Кино» всегда были частью его жизни и жизни его сверстников. По его словам, он хотел понять, как нынешние молодые воспринимают и принимают творчество певца, который упорно не бронзовеет и не становится памятником.
Сценограф Николай Симонов выстроил на сцене диагональный мост, соединяющий времена, авансцену и бесконечность кулис. Это и мост через века, и дорога, которую Цой так упорно рисовал в последний год жизни. По кромке моста бегут строки песен, обрывающиеся и дрожащие на стыке швов. На заднике вдоль стены сменяются пейзажи, изображения панельных домов из восьмидесятых, лица исполнителей у микрофона. Актеры и актрисы по очереди выходят в свет прожектора и примеривают на себя роль солиста. А на мосту их товарищи в черных майках, брюках или юбках танцуют поодиночке или парами.
У Евгения Гришковца — с его пьесой связано боевое крещение Рыжакова в роли худрука «Современника» — есть пронзительный текст о том, как в детстве он мечтал выйти на сцену в белом костюме в свете софитов, взять микрофон и спеть любимую песню из «Бременских музыкантов». И, наверное, самым сильным эмоциональным впечатлением от «Живого» оказывается радость двадцати одного исполнителя, которые выходят к зрителям и поют — не по-эстрадному, а по-актерски, проживая образы из песен Цоя. И не только поют, но и играют на музыкальных инструментах: от пианино до аккордеона, от скрипки до барабанной установки.
Многим людям сложно слушать песни Цоя в другом, не авторском исполнении. То, что было «ударом», становится «шлепком», то, что было откровением, становится повторением, подлинность оборачивается имитацией. Однако в «Живом» предметом рефлексии постановщиков становится именно дистанция между исполнителями и автором, между поколением гаджетов и новой этики — и поколением паленой водки и подпольных концертов. А связью между поколениями отцов и детей и оказываются песни Цоя с их мечтами о переменах и месте для шага вперед.
«Живой» — вторая постановка Виктора Рыжакова на сцене «Современника», и постановка программная. Новому руководителю приходится определять новые перспективы, опираясь на сложившиеся традиции театра, находить в нем место и заслуженных артистам, и новичкам, только вливающимся в труппу. И вернуть названию театра смысл, который закладывали его основатели — «Современник». Задача, рассчитанная не на один сезон, требующая вложений и художественных, и финансовых. Генеральный партнер «Современника» — фонд Дерипаски «Вольное дело». В театре рассказывают, что Рыжаков и Дерипаска сдружились еще лет 10 назад на почве общей мечты — сместить культурный центр из столиц в регионы, превратить депрессивные города в прогрессивные. Сделать их из мертвых живыми.
И выбор спектакля-концерта в качестве второй постановки, безусловно, неслучаен. В нем читается желание встряхнуть и омолодить театр, привести в «Современник» сегодняшних современников.
