От банки Campbell’s до банки сгущенки: как Энди Уорхол повлиял на российское искусство

Банка супа Campbell’s — одно из самых знаменитых произведений короля поп-арта. В 1962 году в галерее Ferus арт-дилера Ирвинга Блума в Лос-Анджелесе Уорхол впервые выставил серию с банками, состоящую из 32 живописных полотен в соответствии с количеством вкусов, доступных в линейке Campbell’s. Выставка произвела эффект разорвавшейся бомбы и вызвала многочисленные споры о том, насколько художник может работать со столь низменными предметами повседневности. Первый показ серии стал поворотным в карьере Уорхола и принес ему славу. Тогда же художник понял, что пора переходить к тиражной печати.

Российский художник Авдей Тер-Оганьян обращается к знаменитым «Банкам супа Кэмпбелл» в рамках проекта «Картины для музея». Еще в 1980-х годах он начал делать копии ключевых работ прославленных художников XX века. Идея была в том, чтобы обогатить коллекции отечественных музеев, лишенные некоторых зарубежных шедевров.

В 1990-х мастер сделал еще одну серию, посвященную главным картинам XX столетия, но на этот раз максимально точно воспроизводя оригинал. Он довел идею тиражируемости до кульминации, создав трафареты, по которым любой желающий смог бы повторить для себя знаменитую картину какого‑нибудь прославленного художника. В этом намерение Тер-Оганьяна совпадает с мыслями Энди Уорхола, который говорил, что поп-арт — это искусство для всех.

Уорхол в своей работе с супом опирался на массовость этого продукта. Банка Campbell’s была необходимостью и почти единственным дешевым средством для выживания. Поэтому она и приобрела свою популярность и была почти в каждой квартире в Америке.

Сгущенка в СССР также была очень известным продуктом, но достать ее было гораздо сложнее. Эта банка была популярна скорее в своем дефиците. И для каждого ребенка она была розовой, редко воплощаемой мечтой.

Окружающий мир и даже такая прелестная его часть, как клумба с цветами, в оптике Уорхола теряет объем и обращается неким глянцевым, искусственным подобием. А вот цветы Игоря Шелковского хотя выполнены в эстетике, характерной для поп-арта с его обращением к «низкой» культуре и ярким цветам, все же лишены уорхоловского лоска и напоминают, скорее, не рекламу, а русский лубок.

Тему поп-арта природы продолжают пейзажи Владимира Потапова, на уровне материала демонстрирующие мусорный ландшафт нашей эпохи. Голографическая пленка с яркими бликами, по замыслу художника, отсылает к сиянию Фаворского светаФаворский светСогласно текстам Нового Завета, таинственный божественный свет в момент Преображения Иисуса Христа., которое общество заменило на искусственные излучения, дар прогресса и результат поклонения технократическому началу. Подмену одно другим раскрывал и Энди Уорхол, показывая, что за множеством соблазнительных вещей и идей современности скрывается пустота.

В своих работах я использую голографическую пленку, а простыми словами — дешевый упаковочный материал для подарков. Его китчевый блеск и цветные переливы одновременно являются знаком общества потребления и отсылают своей матричной структурой к цифровой  реальности.

Мне нравятся неожиданные сочетания и новые смыслы, которые они дают, когда одно прорастает из другого, где классическая реальность оказывается под сомнением, ее иллюзорность нарушается мерцающей глубиной подарочной обертки.

Первые портреты голливудской дивы появились в творчестве Уорхола сразу после ее смерти в 1962 году. Неслучайно художник говорил:

Для шелкографии он использовал коммерческую фотографию актрисы к фильму «Ниагара» 1953 года. Именно там Монро впервые появилась в образе сексапильной блондинки, который потом стал столь востребован среди продюсеров и принес ей славу и любовь миллионов.

Главный русский художник, для которого образ Мэрилин Монро стал одним из основных источников творческого вдохновения, — Владислав Мамышев-Монро. Голливудская дива была любимым образом мастера, своеобразным альтер эго, что отразилось и на фамилии художника. Он перевоплощался в нее для серии «Жизнь замечательных Монро» 1995 года, используя поп-артистскую стратегию работы с архетипическими образами массовой культуры. А до этого Мамышев-Монро примерял маску белокурой кинозвезды в сериале «Смерть замечательных людей», выходившем в 1990–1992 годах на Пиратском телевидении (ПТВ). Этот андеграундный канал стал основой русской видео-арта.

«Для меня исключительную ценность представляют фундаментальные качества самой природы моих героев, например различия в акцентах проявления любви (в случаях с Иисусом и Мэрилин) или агрессивная брутальность (у Наполеона и Гитлера) и т. д. Впрочем, даже эти содержательные качества для меня второстепенны, и главными объектами изучения для меня являются геометрические формы этих лиц, своеобразные портретные мандалы, т. е. абсолютно символические значения, за которыми уже давно и автоматически закрепились в сознании миллионов те или иные качества».

(Из интервью Томашу Гланцу для книги «Souostroví Rusko: Ikony postsovětské kultury».)

Несмотря на то что Уорхол говорил: «Я так много читал о Китае», с Поднебесной у него связан единственный персонаж — лидер КНР Мао Цзэдун. Портрет одного из самых влиятельных людей XX века Уорхолу предложил сделать арт-дилер Бруно Бишофбергер. Это был период, когда все говорили о Китае в связи с дипломатическим визитом президента Никсона в Пекин в 1972 году.

Изображение, которое Уорхол использовал для своих шелкографий, висело в Китае чуть ли не в каждом доме, распространялось в пропагандистских плакатах и листовках, а также присутствовало на обложке главного издания маоистов, знаменитой «Маленькой красной книги» с цитатами вождя. Ее тираж считается одним из самых больших в мире — опережают его только священные книги мировых религий.

Прямое влияние Уорхола на русских художников демонстрирует работа Александра Косолапова «Горби-Мао», в которой поп-арт накладывается на советскую идеологию и выявляет ее бессмысленность. Художник переехал в Америку в 1975 году, и мир капитализма стал ему знаком уже не понаслышке. Косолапов открыл, что, несмотря на диаметрально противоположные ценности, обе державы используют одинаковые методы воздействия пропаганды на людей, чтобы убедить их в подлинности навязываемых им ценностей. И там и там появляется обещание утопического мира. В одном случае постулируется образ достижимости американской мечты для всех, а во втором — светлой эры коммунизма. Средства первой системы — агрессивная реклама и маркетинг, оружие второй — агитационные плакаты и лозунги. Однако в обоих случаях за громкими словами скрывается пустота.

Идею создать портреты выдающихся евреев столетия подарил художнику его друг и арт-дилер Рональд Фельдман. За советом насчет конкретных персонажей они обратились к директору галереи при Еврейском центре Вашингтона Сьюзен Моргенштейн. Список героев и героинь должен был охватить самые широкие аспекты культуры, науки, политики, бизнеса и финансов, представив собой пантеон великих. Характерный нюанс: Уорхол настоял, чтобы все деятели были на момент создания серии уже мертвы. В результате, из мира политики представлены судья Верховного суда США Луис Брандес, премьер-министр Израиля Голда Меир. Из сферы кино и музыки — актриса Сара Бернар, комедианты братья Маркс и композитор Джордж Гершвин. Области науки и философии представили Альберт Эйнштейн, Зигмунд Фрейд и Мартин Бубер. Среди литераторов оказались Франц Кафка и Гертруда Стайн.

Уорхол сочетает узнаваемые фотографии знаменитостей с элементами абстракции, призывая взглянуть по-новому на хорошо известных персонажей. Как личности они уже принадлежат прошлому, однако их достижения остаются в контексте современности.

Артист с таким увлечением взялся за идею во многом потому, что эти люди были знаменитостями.

Александр Меламид иронично комментирует работу Уорхола серией шелкографий «Десять плохих евреев». Художник берет стандартную формулу списка лучших из лучших, но выбирает исключительно личностей с дурной репутацией.

В числе американских криминальных деятелей — Мейер Лански, создатель крупного игорного бизнеса, известный под прозвищем Бухгалтер Мафии; Багси Сигел, влиятельный в 1930–1940-х годах гангстер, и серийный убийца Дэвид Берковиц. Среди деятелей кровавой советской истории — глава НКВД Генрих Ягода, руководивший созданием ГУЛАГа и распространением сети исправительно-трудовых лагерей; Лазарь Каганович, близкий сподвижник Сталина, чья подпись стоит на 189 документах, по которым были расстреляны более 19 000 людей; Матвей Берман, начальник ГУЛАГ ОГПУ-НКВД, и еще один руководитель ГУЛАГа Нафталий Френкель; политический венгерский деятель Матьяш Ракоши, при котором развернулись масштабные репрессии. Появляются в этом черном списке и женщины. Розалия Землячка считается одной из ответственных за массовые расстрелы в Крыму в годы красного террора, а Юлия Бристигер, полковник госбезопасности, отличилась особой жестокостью в годы репрессий.

Я еврей.

Как сказал Борис Слуцкий: «Ношу в себе, как заразу, эту проклятую расу». Во время заразы ищу ее корень: мы из лаборатории, или из эволюции, или от Бога? Поиск ответа продолжается.