История разворачивается в трех временных плоскостях: конце девяностых, начале нулевых и в десятых. Странненькая Женя проживает свою грустную жизнь, стараясь угождать всем вокруг: родителям, родственникам, обществу. Сопротивляться немыслимо, ибо так принято в постсоветском обществе — молчи, скрывайся и таи. Взрослым виднее, даже если они неуместно шутят о твоей груди или об интеллектуальных способностях, — кто ты такая, чтобы возмущаться?
Но в шестнадцать лет Женю с головой захлестывает губительная страсть к парню, который еще в детстве лазил с ней по деревьям и разговаривал о мультиках. Чувство взаимно. Выросшие в нелюбви и непонимании, Илья и Женя дороги друг другу тем, что пережили и выстрадали. И все могло бы быть хорошо (очередная история юношеской любви, подумаешь, мало ли таких), если бы не одно «но»: Илья — ее двоюродный брат.
Когда правда всплывает, все вокруг только и говорят, что об инцесте, не желая разбираться в ситуации. Вину за нарушение общественных норм, конечно, возлагают на женщину — так уж повелось со времен Адама. Возмездие страшно: после короткого тайного счастья следует изгнание из рая и вечный «стыд да срам», выжигающий будущее дотла.
Никакого будущего у героев и нет. Выросшая Женя глушит боль алкоголем и связывается с абьюзерами, пьющими из нее последние силы. Выросший Илья влачит жалкое существование, пытаясь соответствовать статусу супруга и отца, и мучается от рецидивов любви, оставленной в прошлом. А младшая сестра Ильи, раскрывшая тайну порочной связи, потому что влюблена в Женю сама, наказывает себя мужчинами и в итоге свяжется с подонком, жизнь с которым станет настоящим кошмаром.
В «Сезоне отравленных плодов» насилие нормализовано, а счастье обречено. Здесь нет положительных героев, зато много узнаваемых — вот ровно то же говорили и нам родные, ровно так же делились с нами своими травмами. Мы все — эти гнилые кислые яблоки, плоды своего времени, которые оставляют после себя только разочарование. Да и можно ли быть иными в мире, замешанном на крови, страхе и отчаянии?
Еще в предыдущем своем романе «Павел Чжан и прочие речные твари» Богданова задавалась вопросом: «Какая тьма страшнее: снаружи или внутри?» «Сезон отравленных плодов» показывает, что внутренняя тьма — лишь отражение внешней. В мире, где безопасности нет, а частная собственность не существует («в любой момент может вломиться кто угодно, бить мебель, угрожать, и единственное спасение здесь — бежать»), невозможно вырасти психологически здоровыми людьми. Можно сколько угодно ходить на терапию, зачитываться нон-фикшен-литературой, искать спасение в книгах, рассуждать о новой этике, но отменить прошлое не получится. Богданова — одна из тех, кто помнит и страшные девяностые, и экономический кризис, и кровавые теракты, и «Норд-Ост», и Беслан, и рушащиеся дома, и потерянные жизни. Об этом времени и детском ужасе перед эпохой писали и другие авторы из поколения миллениалов — Евгения Некрасова, Оксана Васякина, Алла Горбунова, Алиса Ганиева, Кирилл Рябов. Общее прошлое они переживали по-разному, кто‑то достоверно описывая все травмирующие эпизоды, а кто‑то — умалчивая и находя светлое в темноте.
Потому тривиальная история любви оборачивается сложносочиненной психологической драмой о чувствах и исторической памяти. Еще одна важная тема книги, лейтмотивом звучавшая и в предыдущем «Павле Чжане», — тема домашнего насилия. Богданову очень волнует беззащитность людей перед лицом агрессии, отсутствие закона о домашнем насилии и безразличие общества по отношению к жертве. О том, есть ли жизнь после травмы и как пережить то, что с тобой случилось, писательница говорит из романа в роман.
Провидческий дар Богдановой одновременно пугает и восхищает. В «Павле Чжане», вышедшем на карантине, писательница насмешливо обыгрывала конспирологические теории о чипизации населения и показывала высокотехнологичный мир будущего, в котором Россию колонизирует Китай. В ее 2049 году беспомощная, измотанная чередой экономических кризисов страна наполнена несчастными людьми, переживающими «новые девяностые». Герои «Сезона», в свою очередь, родом из «старых» девяностых — времени нищеты, голода, бандитских разборок, отсутствия перспектив и насилия в разных его вариациях. Похоже, что все это в России не меняется, но люди — и в книгах, и в жизни — пытаются любыми способами выбить себе право на счастье.
Издательство
