Когда привычный миропорядок рушится, это больно и страшно. К двадцать пятому юбилею «Гарри Поттера и философского камня» мы пришли с большими потерями, оказавшись в мире войн и смуты, а книги о мальчике, который выжил, снова стали для многих источником поддержки и способом отвлечься от реальности. Сама Роулинг за последние годы многократно становилась центром медиаскандалов и кампаний, ставших азбучными примерами культуры отмены. Продажи ее книг при этом по-прежнему бьют все рекорды, а среди ее защитников оказался даже Владимир Путин (чему писательница, конечно, не обрадовалась).
Роулинг — образец проблемной личности, с творчеством которой новым поколениям и хочется, и колется жить. С одной стороны, писательница основала фонд Lumos, борющийся с социальным сиротством и последовательно высказывается в своем твиттере в защиту прав женщин. С другой, она так же последовательно отказывается считать женщинами трансперсон, распространяя трансфобную дезинформацию. Эта позиция повлияла на жизни множества представителей самой уязвимой части современного общества, в том числе молодежи, выросшей на ее книгах.
Первый вариант — достаточно опасный путь, ведущий на сторону притеснителей по-настоящему маргинализованного меньшинства. При этом неважно, цисгендерный ты человек или трансперсона (и тогда речь идет о внутренней трансфобии, навязываемой в том числе и популярной культурой). Второй же вариант предполагает отказ от любимой серии книг, сформировавшей многих из нас как личностей, от точки опоры, которая спасает душевное здоровье, особенно начиная с 24 февраля, а еще — от гениально сформулированных метафор, объясняющих нашу жизнь сегодня, включая Дары смерти, дементоров и патронусов.
Лишить себя пласта культуры не так‑то просто, ведь «Гарри Поттер» навсегда изменил наше видение реальности, дал нам новые архетипы для ее описания.
Более того, с каждым годом становится все понятнее, что не так‑то легко отказаться от творчества проблемного или просто плохого человека — от музыки гения-педофила, книг военного преступника или нациста и т. д. Но и желание отмежеваться от зла понятно.
Стремление сделать это, выкинув книги или написав гневный пост в соцсети, связано не столько с тем, что это уменьшит вред, принесенный знаменитостью, сколько с нашим магическим мышлением. Отсекая от себя источник «зла», мы как будто сами становимся чище, оберегая себя от внешнего осуждения и от собственной требовательности. Рациональное мышление же подсказывает путь, предлагаемый современными философами культуры, музейными кураторами, социологами и суммируемый в коротком видеоэссе Хэнка Грина: во что бы то ни стало стараться видеть обе стороны монеты. Обе радикальные позиции — «не вижу зла» или «не вижу добра» — на деле оказывается шорами, мешающими осмыслять сложные феномены, к которым относится и сага Роулинг.
В такие дни, как сегодня, совершенно нормально ждать патронуса. Нормально возвращаться к любимым сказкам и фэнтези и пересматривать фильмы и сериалы, созданные неидеальными людьми, — до той поры, пока мы не закрываем глаза на мизогинию, ксенофобию, притеснение ЛГБТК-людей или других маргинализованных групп. Кажется, настало время вспомнить о заповеди «Не возведи себе кумира», помогающей отделить произведения от их создателей, а создателей не возводить на пьедестал, но воспринимать как живых, а следовательно, несовершенных людей. Но не стоит путать ее с идеей «Kill your idols». Мир не становится лучше ни от возведения, ни от сноса памятников, но всегда выигрывает от их изучения. Допуская возможность соединения гения и злодейства, мы можем ценить в произведении то, что оказалось важным и нужным (в том числе лично нам).
В некоторых европейских колониальных музеях в последние годы появляются пояснения о том, откуда оказались в музее те или иные объекты, новые выставки призывают к размышлению о роли колониализма в истории, кураторы выставляют искусство, долго находившиеся в тени патриархального канона. Смена кураторских стратегий помогает посетителям выставки не разочароваться в художниках прошлого, но наслаждаться искусством и при этом видеть контекст. Ярким примером стала выставка Гогена в Национальной галерее в Лондоне, показавшая проблематичность образа экзотического рая с невинными туземными девочками, созданного художником. Эта выставка и обсуждения вокруг нее показывают, насколько продуктивной может быть критика и реконтекстуализация канона.
Такой новый подход легко одобрять со стороны, но заметно сложнее применять на практике. Когда, увидев в Джоан Роулинг человека с предрассудками, ты заново открываешь один из томов семикнижия, твой мир непоправимо усложняется, а былая легкость исчезает. Интересно, что однозначность вселенной, созданной Роулинг, тоже кажущаяся. Статус-кво, защищаемый всем магическим миром от внешнего зла, даже в глазах самого наивного читателя выглядит не совсем идеальным: маглы и прочие существа фактически отделены от общества магов, факультеты Хогвартса состоят в основном из привилегированных снобов; в администрации Хогвартса и Министерстве магии царит бардак. Активно изменить систему изнутри старается только Гермиона Грейнджер. Но и ее борьба за права домашних эльфов, очень важная сама по себе, выглядит классическим и давно устаревшим сюжетом о «белом спасителе». Возможно, мир магической Англии отчасти привлекает именно этой ностальгией по идеализированному нами же прошлому, где ничего не нужно менять, даже если в нем накопилась критическая масса проблем.
Теперь же фанаты серии действительно боятся за то, что магическую Англию или ее создательницу у них отнимут. Но вместо этого мы можем выбрать тот самый срединный путь — усложнение оптики. Аналогом музейной деколонизации для литературы могла бы стать новая критика, новые предисловия и комментарии к уже ставшему классикой циклу — но при жизни автора это вряд ли будет возможным. Зато уже сейчас у нас есть фанфикшен по поттериане, в котором за последние двадцать с лишним лет также произошло много удивительного: любые герои оказывались в романтических отношениях с любыми героями, гендерные, этнические и культурные особенности деконструировали и пересобирали: для читательского сообщества мир Поттера оказался более инклюзивным, чем он задумывался. Интерес к таким интерпретациям, открытые обсуждения и, конечно же, новые перечитывания дадут нам возможность из обломков старого мира вылепить не точно такой же, но лучший: где мальчик, который выжил, сможет реформировать систему, а не наказывать тех, кто в нее не вписывается. В которой не погибнет из‑за этой же системы Сириус Блэк, а вслед за ним половина близких главного героя не поляжет на алтарь восстановления старых добрых дней, когда черное было черным, а белое белым, были мы и фашисты и только два гендера.
Спойлер-алерт: ностальгия есть жажда прошлого, которого у вас никогда не было.
