Декабрь — время, когда приходится взбираться на табуретку и рассказывать стишок про лучшие книги года. Всего с табуретки, конечно, не видать, и стишки у всех получаются разные — но так оно даже интереснее. Так что вместо разрозненного списка в почтенном жанре «бест-оф-зе-бест» попробуем расслышать, как рифмовались между собой некоторые замечательные книги, вышедшие в отчетном году, — даже если рифмы эти случайны и ненадежны.
Молодые хотят понимания
С молодой литературой в России все хорошо: каждый год кто‑нибудь да и вскрикнет о явлении нового Гоголя. Но в похмельном 2023-м появилось особенно много прозы, чьи авторы не только были предельно честны — к такому мы уже вроде попривыкли — но и искали понимания. То есть это совсем не про новую, прости господи, искренность — это про желание не только говорить самому, но и быть услышанным. Про желание полноценного разговора.
Благодаря «Альпине.Прозе», которая продолжает самоотверженно возиться с пишущим молодняком, в этом году случилась чудесная дебютная повесть Анны Лукияновой «Это не лечится». В сто семьдесят страниц завернут год жизни обычной одиннадцатиклассницы Ани, прямиком до отъезда-инициации в Москву. Вернее, не совсем обычной: у Ани обсессивно-компульсивное расстройство; это когда у тебя в голове появляются навязчивые мысли, и ты пытаешься избавиться от них с помощью таких же навязчивых действий — скажем, двадцать раз включаешь-выключаешь свет, чтобы спасти планету от апокалипсиса.
Мама запрещает Ане рассказывать чужакам «про наши домашние дела» — классика решения проблем от взрослых. В послесловии мы узнаем, что для автора такая молчанка едва не закончилась трагедией, но, вообще, ОКР и подростковые тернии здесь не главное: это в первую очередь предельно чуткая история взросления, которая обнимает и учит не молчать, а говорить важное прямо: «Аня удивляется, с какой честностью они прощаются. Без этих обманчивых пиши-звони. Прощаются навсегда. Ей так хорошо от этой честности». Ну а в качестве бонуса: повесть написана очаровательным парчовым языком, будто Юрий Олеша лизнул.
Марк, герой еще одного дебюта, оканчивает не школу, а универ, и от родителей переезжает пока что не в Москву, а в салон автомобиля. Жизнь у Марка вообще полна щемящей миллениальской безысходности — он живет в Йошкар-Оле, вкалывает как бариста, пьет с кем ни попадя, осознает свою марийскую идентичность, переводит порнофильмы и никак не может потерять девственность, хотя в остальном потерян будь здоров.
«Год порно» стал первой ласточкой совместной серии «Поляндрии NoAge» и «Есть смысл», еще одного пристанища молодых рефлексирующих. Текст у Ильи Мамаева-Найлза одновременно и прекрасно сделанный — художественность здесь не напирающая, а лишь слегка выпирающая — и абсолютно обезоруживающий своей бесформенной прямотой; кажется, впервые мироощущение значительной части плюс-минус тридцатилетних настолько точно перенесли на бумагу. А еще в романе сквозит желание научиться, наконец, говорить так, чтобы понимать друг друга: это относится и к родителям («Марк к этому моменту уже не заботился о том, чтобы как‑то победить отца. Он просто хотел, чтобы они наконец друг друга поняли»), и к ровесникам — «проблему» с девственностью в итоге помогает решить обыкновенная честность.
«Любовь» Вани Чекалова — книжка тоже честнее некуда. Вот и была издана во Freedom LettersFreedom LettersОснованное в апреле 2023 года издательство, которое работает за пределами России, выпуская современную литературу — в том числе тексты, которые по тем или иным причинам не могут быть опубликованы внутри страны., что напоминает об удручающей тенденции: нынче заметная часть современной российской литературы будет по тем или иным причинам выходить за пределами страны. Даже такой литературы, как этот вот чудаковатый, совершенно безоружный сборник рассказов и пьес, собирающийся в единое целое за счет сквозных сюжетов и прочих мелочей. Автору всего двадцать с небольшим, но это не дебют: еще в 2020-м в «Эксмо» выходил его роман «Мы сгорели, Нотр-Дам».
«Любовь» производит странное впечатление: и по слогу, и по дыханию это классическая проза века эдак XIX века — но привкус нафталина на языке почти не появляется. Правда, здесь она еще вдобавок вся искусана похотливым Хармсом; ну молодые, что с них взять. «Нравится, мой милый?» — «Да, любимая». — «А знаешь, ты ведь почти не разглядел мои трусики…» — таких диалогов здесь полно, но герои Чекалова смело говорят не только о своих чувствах, но абсолютно обо всем, включая доводы за и против релокации в Тбилиси. Предельно откровенное общение — героев между собой, автора с читателем — для Чекалова очень важно; он не боится быть ни смешным, ни бесхитростно прямым, и это — даром что сборник безоружный — обезоруживает.
Вообще, все три эти книги не боятся быть внятными и прямо говорить о том, что кажется для их авторов важным. При этом ни одна из них не сваливается в бальзамированную нравоучительность — потому что общаются с читателем не свысока, а на равных. И правда, а как иначе понять и заглянуть друг другу в глаза.
Заглядывая в прошлое
За неимением лучшего мы все настырнее ищем в прошлом то ответов, то утешения — «Поход на Бар-Хото» Леонида Юзефовича в этом смысле поможет закрыть обе потребности. В эту совсем маленькую повесть Леонид Абрамович утрамбовал все самое любимое: Монголию, буддизм, мятущегося русского интеллигента, ну и, конечно, войну — на этот раз штабной офицер Солодников накануне Первой мировой помогает монголам бороться за независимость, отвоевывая крепость у китайцев. В Монглолии Солодников как бы ищет просветления, да и острожный роман с замужней барышней — тоже интересный опыт. Однако главным потрясением и для героя, и для писателя в итоге оказывается именно война: вернее, то, как быстро с нее спадают все фиговые листочки причин, и единственным смыслом становится умерщвление тех, кто по прихоти судьбы оказался не рядом с тобой, а напротив. Но при всем неповоротливом ужасе таких открытий, Юзефовичу удается глядеть на них каким‑то надмирным взглядом, как на досадную, но запрограммированную неизбежность — и это спокойствие передается читателю. Да и сам текст написан так же спокойно, тихо — будто ладан курится.
«Пути сообщения» Ксении Буржской таких буддистских вершин не штурмуют, зато берут нахрапом и фактурой. Здесь целых две хронологических линии: сталинский 1936-й и «оруэлловский» 2045 год, и две Нины — сотрудница Наркомата путей сообщения и захотевший вкусить материнства искусственный интеллект. Сюжетной связи между Нинами и историями почти нет, но гравитацию создают сотня перекликающихся деталек и мотивов — и вот уже две кривые становятся параллельными, и лучше не смотреть, куда они ведут. Неидеальный, но очень увлекательный и на удивление светлый историко-антиутопический текст, многозначительно бликующий на стыке этих двух пластов.
Нон-фикшн, объясняющий происходящее вокруг и внутри нас
Художественная литература — это, конечно, дело благородное, но если вас все-таки больше интересуют ответы, а не утешение — то без нон-фикшна никуда.
Скажем, без книги журналистки Марты Геллхорн «Лицо войны». В России Геллхорн известна в основном как жена Хемингуэя, но это зря — на самом-то деле она легенда военной журналистики, истоптавшая такое количество пепелищ, что оторопь берет; прославил ее, например, репортаж из Дахау. Эта книга впервые вышла в 1956 году, и с каждым переизданием к «Лицу войны» добавлялись все новые и новые репортажи — как морщины к лицу Алексея Кравченко из последних кадров фильма Элема Климова «Иди и смотри».
У войны, по Геллхорн, физиономия даже страшнее: общаясь с солдатами и беженцами, пересчитывая убитых и искалеченных, журналистка изучила каждую ее гримасу. И пришла к выводу, что война — это «ужасное повторение», ведь во всех частях света и во все времена Геллхорн видела за ее фасадом одно и то же: страх, голод, смерть. Плохая, согласитесь, компания, никому не пожелаешь. Вот и Марта не желала: ее всегда интересовали в первую очередь люди, и сердце многих ее репортажей составляет не столько военная журналистика, сколько антропологические по сути своей наблюдения за человеком.
Кстати, об антропологии: несколько более оптимистичный (и притом строго научный) взгляд на человечество притаился в книге «Секрет нашего успеха». Ее автор Джозеф Хенрик уверен, что цивилизационного успеха человек добился в первую очередь благодаря тому, что наша эволюция обусловлена обоюдным влиянием генетических и культурных факторов. Именно в ходе культурного обучения (то есть благодаря социальности) формируются общественные практики и даже личные убеждения, именно оно делает нас крайне адаптивными и в конечном счете успешными. Однако все это так распрекрасно работает лишь в открытых обществах с развитыми взаимосвязями; изолированные же сообщества с нарушенными социальными процессами — вот вам сразу и мораль — обречены на увядание.
Обречены были и три почивших во второй половине XX века диктаторских режима — Салазара в Португалии, Франко в Испании и «черных полковников» в Греции. О каждом из них журналист и бывший дипломат Александр Баунов* рассказал в своей книге «Конец режима». С помощью каких фокусов западноевропейские диктатуры пытались пожить подольше? Почему они все как одна рано или поздно пришли к демократии? Отчего в Испании, например, все закончилось мирной трансформацией, а в Португалии — революцией? Словом, все, что вы хотели знать о диктатурах и их посмертии, но боялись спросить. Отдельное спасибо за то, как это написано: получился самый настоящий документальный роман с главными и второстепенными героями и переплетающимися сюжетными линиями.
К слову, автор в 2023 году прошел путь от весеннего лонг-листа «Большой книги» до новогоднего внесения в реестр иноагентов — такие вот извилистые нынче тропы.
Терроризм и страх неизвестности
Тут, конечно, никакая не закономерность, а рутинное совпадение — но в этом году на русском вышло целых три отличных переводных романа, в которых терроризм оказался важной частью художественного пазла.
Страх перед терактами — это ведь по сути своей парализующий страх перед неизвестностью, когда иллюзия контроля спадает, как ботинки на три размера больше, и вдруг кожей ощущаешь, что на самом-то деле ты очень хрупок, уязвим и мало что контролируешь по-настоящему — только машешь ногой в дырявом носке и не можешь и шагу ступить. То есть на самом деле это довольно универсальный страх. Что и говорить: неизвестности в нашей жизни в последнее время хоть отбавляй.
В «Запертой лестнице» Лорри Мур теракт уже случился — роман стартует через несколько дней после 11 сентября. Но мало пережить трагедию — надо ее еще и прожить, научиться честно говорить о ней, и тут у героев Мур серьезные проблемы. Сюжет кажется простеньким: девочка поступает колледж, уезжает из семьи, устраивается няней, погружается в жизнь обманчиво счастливых работодателей, не замечая, как в ее семье уже созрела и налилась другая, личная трагедия. Больших событий в тексте и правда мало. Но Лорри Мур они и не нужны: историю взросления на земле, грунтовые воды которой напрочь отравлены двумя самолетами, влетевшими в башни-близнецы, американская мастерица короткого рассказа собирает в основном из маленького, тихого и как будто случайного. Потому это еще и очень переливчатый текст — будет и красиво, и трагично, и весело, и даже самую малость детективно.
В «Уничтожить» Мишеля Уэльбека с террористами куда проще — они по большому счету отвечают только за одну жанровую ипостась романа — политический триллер. Сперва хакеры-террористы создают высочайшего качества дипфейк, в котором отрубают голову одному французскому министру, а затем начинают заниматься всамделишным уничтожением контейнеровозов и жуткими массовыми кровавостями. Ну а поскольку все происходит в разгар предвыборной гонки, то у героя, друга и доверенного лица того самого министра, не выйдет закрыть глаза на все это безобразие. Впрочем, когда на сцену выходят жена, отношения с которой, кажется, вот-вот наладятся после затяжного пике, парализованный отец и прочие фамильные треволнения, становится понятно — в этот раз неуживчивый француз сделал крен в сторону семейной драмы.
Уэльбек, конечно, великий — просто он слишком талантливо корчит лицо в гримасе беллетристической мизантропии, чтобы распугать всех прекраснодушных. И хотя в целом это вновь плотнейший текст о том, что лучший вариант для любого сознательного европейца — лечь, наполниться до краев вселенским разочарованием и вместе с континентом умереть от скуки, пропорции немного поменялись. Секса как хоть какой‑то альтернативы энтропии стало поменьше, вкусной еды — побольше; ненависти поубавилось, а вот и нежности и чуть ли не надежды вдруг отсыпали с горкой. Нет, ничего хорошего в конце все равно никого не ждет, не надо вестись на провокации — но в этот раз можно хотя бы вкусно поесть.
Ну а в «Колонии» Одри Маги терроризм находится и вовсе где‑то на задворках текста, но роль у него важнее не придумаешь: если огрублять, то это такая наглядная демонстрация того, как попытки одной культуры подавить другую не приводят ни к чему, кроме бесконечного и бессмысленного насилия. Дело происходит на маленьком ирландском островке, который старательно не замечает большую гражданскую войну по соседству. Так бы и жили себе островитяне, не тужили, но к ним приплывают потусить французский лингвист, давно желающий написать книгу об исчезающем гэльском языке, и английский художник с амбициями Гогена. Начинается классическая геополитическая катавасия с дележкой сфер влияния, ведь цели у этой парочки не сходятся — один хочет прославить остров на весь мир своими полотнами, другой — скрыть от посторонних и тем самым спасти от убивающей все живое глобализации. Тем временем на Большой земле без конца гибнут люди — об этом мы узнаем из сухих газетных заметок об очередном теракте Ирландской национальной освободительной армии.
Конечно, это текст о колониализме, о влиянии искусства на жизнь и т. д. — но главное в нем то, как обжигающе здорово он написан. Одновременно поэтичный и нашпигованный всякими холодноватыми модернистскими штуками, тонущий в потоках сознания и выныривающий, чтобы поиграться с оптикой и ритмом; хочется прижать его, такого-растакого, к груди, даром что весь в водорослях, и просто слушать — что бы он там ни говорил.
Кирилл Рябов года
Книга, которая ни с чем в 2023-м не рифмуется, но о которой все равно хочется замолвить пару слов, — прилетевший к нам под конец года «Дирижабль» Кирилла Рябова. Никакой актуальности и прочих ругательных слов — скорее, как сказали бы филологи, замах на собственный «петербургский текст». Писателя Федора Собакина зовут в Питер, дабы он там написал сценарий о чем душа пожелает — а некий «сосисочный» олигарх заплатит ему за это два миллиона. От таких предложений не отказываются, но скоро все, конечно, пойдет не по плану — рабочий процесс ожидаемо перетекает в беспощадный алкогольный делирий.
Этот роман доверху набит говорящими фамилиями, аллюзиями и прочими литературными призраками, и из него без труда можно выудить какие‑нибудь Высказывания — но куда важнее, насколько нежно Рябов глядит на человека. Его проза — это по-прежнему в первую очередь о том, как пьяный герой звонит бывшей жене, узнает, что она умерла, вспоминает «как однажды почти час отлизывал ей» — и начинает плакать. Сложно пересказать, как автор самыми простыми словами упаковывает что‑то невыносимо человеческое в грязные порванные коробки и доставляет тебе прямо до двери. А значит, придется все-таки самим почитать — в современной литературе так мало кто умеет.
* Минюст внес Александра Баунова в список иноагентов.
