«Мозг в некоторой степени ломается»: как художники и хореографы работают вместе с ИИ

Сегодня искусственный интеллект становится инструментом, который используют не только разработчики и ИТ-специалисты, но и представители творческих профессий: сценаристы, музыканты и художники. В 2022 году в конкурсе изобразительного искусства в Колорадо победила картина, созданная в соавторстве с нейросетью, а в феврале Музей Гетти приобрел в коллекцию работу, которую фотограф сгенерировал при помощи ИИ. Но насколько необычным может быть способ коллаборации человека и нейросетей на территории искусства?

Чтобы найти ответ, Новая Третьяковка на Крымском Валу совместно с «Яндексом» запустила лабораторию, где участвовали 11 художников, выбранных экспертами и кураторами более чем из 600 кандидатов: Ян Посадский, Елена Филаретова, Александр Василенко, Мария Федорова, Маша Яшникова-Ткаченко и Ксюша Земскова, Кристина Пашкова, Ника Пешехонова, Дарья Неретина, Анна Мартыненко и Камиля Юсупова (Kami Usu). В течение двух недель они встречались с ведущими экспертами «Яндекса» и музейными специалистами Государственной Третьяковской галереи. Каждый в своем медиуме исследовал границы между человеческим сознанием и машинными алгоритмами, задаваясь вопросами: как ИИ меняет наше восприятие мира и самих себя и какие новые формы искусства возникают на стыке технологий и творчества?

Искусственный интеллект в живописи может быть инструментом генерации изображений, соавтором, интерпретатором или даже критиком. Участница лаборатории Елена Филаретова рассказывает: «В моем случае ИИ стал не просто создателем образов, а «новым зрителем»: он анализирует портреты реальных людей и пытается распознавать их так, как это делает человек. В лаборатории я выбрала подход, при котором ИИ не заменяет художника, а дополняет восприятие. Моя инсталляция «Распознавание» построена на диалоге между человеческим и машинным видением: зритель угадывает лица в картинах, а нейросеть предлагает свою интерпретацию. Это позволяет исследовать, как работает наше сознание и чем его восприятие отличается от алгоритмического».

Так, ИИ помог углубить исследования возможностей мозга, которым Елена занимается уже не первый год. Особенно ее интересует визуальная парейдолия — феномен, при котором наш мозг дорисовывает знакомые образы (лица, фигуры) в случайных формах и визуальных паттернах. «Например, мы случайно видим лица и образы людей и животных в облаках, симметричном узоре ковра или обоев, пятнах, — объясняет художница. — ИИ помогает увидеть этот процесс со стороны.

Иногда ее интерпретации кажутся абсурдными, но иногда очень даже точными. Когда нейросеть анализирует мои портреты и говорит: «Этот человек выглядит грустным», а зритель видит в тех же линиях радость — возникает диалог между субъективностями. Поэтому ИИ для меня не инструмент, а собеседник».

Если использование нейросетей в изобразительном искусстве нам кажется уже более-менее привычным, то как возможно соединить ИИ и танец, на первый взгляд непонятно вовсе. «Когда мы подавали заявку, нас интересовало, как можно хореографировать танец с помощью нейросетей, — рассказывают художницы Ксения Земскова и Мария Яшникова-Ткаченко. — Нам было интересно апробировать метод постановки хореографии без психологического поля: как искусственный интеллект может сгенерировать танец».

Девушки хотели создать нейросеть, которая на основе танцевальных видеоархивов будет генерировать постановки из их же хореографии. Но это пока оказалось невозможно технически. Поэтому реализовали другую задумку: перенести танец в цифровое пространство и исследовать, как это изменит танцевальную практику. По сути, получилась имитация того, как искусственный интеллект мог бы генерировать танец, если бы мог.

Мария рассказывает: «Каждая из нас выбрала по одиннадцать привычных для себя бытовых и танцевальных паттернов, записали на видео на хромакее и сделали из них 2D-анимации, состоящие из раскадровок. Это действие или движение, которое должно длиться не более 6–10 секунд. Сокращенный вид танца, где пространство не имеет значения и ты вынужден танцевать на одной и той же точке, иначе выйдешь из кадра и танца просто не будет.

Достаточно сложно останавливать это движущееся тело в пространстве и времени, начинать из одной точки и возвращать его обратно. Еще мы убрали время, которые обычно нужно телу, чтобы растанцовываться. Нам было важно за короткий период в одной точке выдать максимальное количество информации. Это уже не танец как спектакль, перформанс или драматическая основная идея — это танец как фрагмент, жест и действие, короткая единица. И интересно, как это можно дальше раскладывать».

Все перформативное искусство так или иначе исследует вопрос: «Что в танце основное — тело, действие, время, пространство, зритель?» Перформативная инсталляция «Танец вместо поединка», представленная на выставке, состоит из множества элементов: приложения, видеоработы, бумажных инструкций, звука, плоскостных объектов (наклеек на виниле), тканей. Отвечая на вопросы и выполняя видеоинструкции, зритель в итоге получит свой собственный танец. Он генерируется исходя из ответов, выбранных человеком.

Художницы оттолкнулись от концепции сиамских нейронных сетей. «Нам прежде всего понравилось само название, потому что в нашей художественной практике мы работаем с образом двойников, — рассказывает Ксения. — Когда ты работаешь с ChatGPT, тебе нужно понять его логику, придумать, как правильно отправить ему запрос. В нашей художественной практике происходит то же самое: она буквально основана на том, как мы умеем договариваться друг с другом. Мы очень разные эмоционально, и поэтому многое зависит от тех формулировок, которые мы выбираем по отношению друг к другу. По аналогии с сиамской нейронной сетью опросник в нашей инсталляции позволяет определить, кто ты больше: персонаж Маши или персонаж Ксюши. А видеоработа, в которой существует поле танца, — это пространство, которое этих персонажей объединяет. В нем они поддерживают друг друга и обмениваются паттернами. Существуют по законам не разделения, а скорее прислушивания друг к другу».

Ника Пешехонова в своей практике анализирует процессы, порождаемые технологическим прогрессом. Она считает вполне вероятным, что ИИ скоро станет привычным инструментом в арсенале художников и позволит больше сосредоточится на идее, а также в какой‑то степени демократизирует производство искусства, ведь работать с нейросетями намного легче, чем с некоторыми другими инструментами. Но это не значит, что искусство станет банальным. Чтобы не клепать тонны быстрого контента, художница советует «просто больше поработать над месседжем и структурой проекта, экспериментировать с комбинациями с другими медиумами».

«Если мыслить рационально, вряд ли это можно назвать интеллектом, — говорит Ника Пешехонова. — Это скорее алгоритм или инструмент, но настолько продвинутый, что нам иногда легче воспринимать его как сущность или соавтора, что совершенно нормально. Но надо осознавать, что это нечеловеческий агент, и приписывать ему свойственные людям черты точно не стоит, хотя наш мозг к этому стремится.

Работать с инструментом, возможности которого превышают человеческие, в генерациях различных композиций и структур очень увлекательно, порой взрывает мозг, мы явно входим в химический симбиоз».

В лаборатории Ника создала инсталляцию, которая иллюстрирует противоречивые механизмы взаимодействия человека и ИИ. «С одной стороны, современные нейросети еще ограничены в понимании контекста, что видно, например, в их неспособности корректно визуализировать знаковые произведения искусства, — объясняет она. — С другой — они эффективно осваивают и комбинируют художественные стили, автоматизируя производство искусства и создавая новую модель распределенного авторства». Инсталляция использует систему захвата движений, превращая физику зрителей в виртуальные аватары с автономным поведением. И тем самым метафорически демонстрирует, как при взаимодействии с ИИ возникают процессы, логика которых часто остается за пределами нашего понимания.

Еще один любопытный кейс — инсталляция Кристины Пашковой, которая в своих проектах сочетает ручное ткачество с другими медиумами: видео, проекциями, анимациями, визуальной поэзией, коллективными практиками, найденными объектами, а в этот раз к ним присоединились еще и нейросети. На взгляд художницы, соединение такой практики и технологий более чем органично. «По мне, ручной труд — это и есть высокая технология, потому что любой труд алгоритмичен и интеллектуален, — отмечает она. — И попытка автоматизировать с помощью нейросетей, казалось бы, простой труд — например, водителя — показала, что эти профессии не так просты. Водитель ежесекундно принимает несколько решений одновременно: смотрит в несколько зеркал, анализирует ситуацию на дороге, погоду, движущиеся объекты. Чтобы это все автоматизировать, нужны очень сложные программы. Поэтому для меня это по сути одно и то же».

В лаборатории с помощью сотрудников «Яндекса» Кристина составила интерактивный тест, проходя который зритель может увидеть, как обучаются нейросети, и почувствовать себя тренером искусственного интеллекта: «Мы специально выбрали вопросы на чувствительные темы — о финансах, здоровье, стереотипах и так далее. Важно, чтобы люди понимали: выдача ответов нейросети — это трудная задача, которую мы как общество решаем здесь и сейчас».

Сама инсталляция состоит из жаккардовых полотен и старых деталей от ткацких крестьянских станков, с помощью которых художница демонстрирует связь этих станков с первыми компьютерными программами. Кристина напоминает, что когда‑то ткацкий станок стоял в каждом доме: «Это было очень близкое, знакомое, понятное всем ремесло. И именно алгоритмия, использование паттернов бинарной истории, единицы и нули — это то, что в итоге развило текстильную индустрию. В начале XIX века во Франции месье Жозеф Мари Жаккар изобрел перфокарты, которые были одними из первых носителей цифровой информации. И легли в основу первых вычислительных машин».

Более того, у художницы есть запрос на то, чтобы нейросеть помогала ей создавать цифровые эскизы для жаккардового ткачества. Но пока это слишком сложная и дорогая задача. «Поэтому в своем проекте я рассказываю про этику обучения нейросетей; мне кажется, это очень актуальная тема. Момент осознания того, что нейросети не спущены нам сверху корпорациями, а вышли из народа, из ткачества, из ткацких станков, что отношения с чем‑то механизированным, цифровым, нечеловеческим, небелковым — это не что‑то космическое, — рассказывает она. — Я заметила, что, работая с ткацким станком, выстраиваю с оборудованием, с машиной какие‑то отношения. Это знакомо автолюбителям.

Сколько в них будет любви и эмпатии — это полностью зависит от нас».

«Я не считаю себя первопроходцем — скорее исследователем на новой территории. Да, двадцать лет назад такой проект был бы невозможен технически, но сама идея диалога между человеком и машиной существовала всегда — просто в других формах».

«Да, мы находимся в точке технологического перехода, где ИИ радикально расширяет инструментарий художника. Как и художники XX века, мы исследуем возможности актуальных технологий своего времени».

«Я не считаю себя первопроходцем, потому что все равно технология идет вперед, а культура догоняет. Но своими проектами мы сокращаем этот разрыв. Потому что если культура перестает догонять технологию, то случаются кризисы и даже культурные и социальные катастрофы. Очень важно постоянно быть включенным и бодрствующим, реагировать на изменение мира и гуманитарно осмыслять то, что происходит в технологическом сегменте. Когда в доисторические времена было изобретено копье, а культура не подоспела за этим технологическим прорывом, то сперва племена людей друг друга истребляли. А потом уже появилась культура ношения этого оружия, какие‑то традиции, связанные с этим. Это такой грубый пример, но в целом я согласна с этой точкой зрения».

«Когда мы говорим про искусственный интеллект, то мне все еще интересно, что он может предложить хореографу. Идея остается за человеком. Искусственный интеллект его не умаляет. Но очень интересно, что он привнесет для того, чтобы танец был современным, разнообразным и мог включать человеческий бэкграунд узнаваемости у зрителя. То есть методология постановки танца может измениться, расшириться. Я уже чувствую, какой проект мне хочется сделать следующим, связанный с некоторой генерацией движений и перформативным стримом».