Царский подарок, ню в хрущевке, ИИ: изучаем историю фотографии в петербургском Манеже

Выставка в петербургском Манеже поражает размахом и занимает два этажа. Если первый прослеживает историю XIX–XX веков, то второй рассказывает о современном фотоискусстве во всем его многообразии, а не только об ИИ, вынесенном в заголовок.

Отпечатки исторические и в большинстве своем авторские либо подготовленные под контролем фотографов: это жесткая позиция центра визуальной культуры Béton, собирающего исключительно оригиналы. Даже для беглого знакомства с экспозицией требуется не меньше полутора часов, а для подробного — порядка двух с половиной. Поэтому объясняем, на какие экспонаты точно нужно обратить внимание.

В 30-е годы XIX века француз Луи Дагер вместе с соотечественником Жозефом Ньепсом проводил химические опыты, пытаясь сохранить изображение с камеры обскура на твердую поверхность. Изобретатели добились успеха, но Ньепс рано умер, поэтому широко известным стало только имя его коллеги. Дагеротипами назвали и первые фотографические изображения на металлических пластинах. Поставив технологию на поток, Луи Дагер решился на «пиар-кампанию» — отправить примеры своих работ европейским монархам, в том числе и Николаю I. Именно эти первые «картинки», на которых едва удается разглядеть изображение, сегодня показывают в петербургском Манеже.

«Французское правительство заплатило Дагеру за изобретение и подарило его миру: 19 августа 1839 года было объявлено, что новой технологией можно пользоваться без покупки лицензии. Дагер придумал интересный ход: сделал подарки монархам разных стран, чтобы через правителей выйти на рынки других государств и популяризировать свое творчество. Эти дагеротипы показывают по всей Европе, но, например, в Германии их отреставрировали „насмерть“, то есть буквально дорисовали. Похожая ситуация случилась и с другими образцами. В России о дагеротипах забыли с 1939 года, а вспомнили только в 2007-м, что, скорее всего, их спасло. Специалисты всего мира теперь приезжают к нам, чтобы их изучить».

Фотография сразу стала популярной и модной. Напечатанные изображения себя любимых демонстрировали статус: богатые и знаменитые активно «снимались на память», поэтому портретов джентльменов с пышными усами (в одном узнается молодой офицер Лев Толстой) и разодетых дам в Манеже показывают немало. Царские особы не отставали от подданных. Кстати, с правящей династией на выставке связан один из первых примеров фотомонтажа. Собрать для групповой съемки всех Романовых оказалось непосильной задачей, поэтому фотограф Александр Эйхов склеил общий портрет из других снимков. Позднее он разошелся на открытки.

На рубеже веков активно снимали «географию» — города и деревни обширной империи, — не подозревая, что создают свидетельства мира, который скоро исчезнет. Например, на территории Московского Кремля давным-давно снесли неоготическую церковь Святой Екатерины, но на фотографии Алексея Рейнбота конца XIX века она присутствует во всей красе.

Поразительно смотрятся изображения простых людей, живших более ста лет назад. По установке сверху фотографы колесили по стране и снимали представителей разных народностей, крестьян, мелких служащих и лавочников. Иногда у них получались пронзительные психологические портреты.

Двуглавых орлов убирают с кремлевских башен, по Красной площади широкой шеренгой шагают спортсмены, развеселая Лиля Брик кричит в ладонь, а ботинок рабочего красноречиво придавливает город — снимки 1930-х годов создают столь желанный для пришедших к власти большевиков образ Страны советов. В 1920-е и 1930-е годы фотографы не просто фиксировали реальность, а придумывали символы нового мира с помощью камеры. Обнаруживаются и неожиданные авторы: на выставке представлены два городских кадра, созданных Ильей Ильфом. Как и многие современники, писатель был страстным фотографом-любителем.

«Мы показываем не столько историю, сколько развитие визуального языка, результат поиска интересных решений. Все эти новации связаны с конкретными фамилиями. Наиболее яркий и широко известный пример — Александр Родченко. После революции встал вопрос, какой должна быть советская фотография. Появились новая страна, новый человек, новое видение. Именно Родченко разработал оригинальные композиционные приемы, а его достижения сегодня называют „золотым десятилетием“ не только в советском, но и мировом искусстве».

Добравшись до стендов, посвященных Великой Отечественной войне, понимаешь, что к 1940-м советские фотографы уже блестяще работали с визуальными образами. Автор снимка «Горе» Дмитрий Бальтерманц накладывал грозовые облака вместо мирного неба на изображение людей, разыскивающих останки близких на месте расстрела. Александр Житомирский в 1942-м создал настолько выразительную фотокарикатуру на Геббельса, что был объявлен личным врагом немецкого политика. А Евгений Халдей поймал момент установки советского флага над Рейхстагом и навсегда остался в истории — это одна из известнейших фотографий Второй мировой.

Послевоенная советская действительность в петербуржском Манеже порой предстает в неожиданном свете. Среди многочисленных кадров отстроенных из руин городов, юных футболистов, пожилых шахматистов и покорителей космоса замечаешь удивительный в своей откровенности (для страны и эпохи) снимок «Новая квартира». В 1959-м корреспондент журнала «Советский Союз» Николай Хорунжий получил задание провести съемку на тему нового жилья — того самого, что сегодня мы зовем хрущевками.

Работу обозвали «буржуазно-порнографической», ее долгое время не печатали в СМИ. Хотя пропагандистский подтекст имелся: Хорунжий наглядно продемонстрировал, что у вчерашних обитателей бараков и коммуналок наконец-то появились квартиры с собственными ванными комнатами.

Другая девушка, прямиком из 1980-х, буквально кричит о смене эпох. Сергей Борисов, известный прежде всего по снимкам московского и ленинградского андеграунда, в 1987-м сфотографировал на фоне сталинских высоток женщину, завернутую в советский флаг. Это не фэшн-съемка, как можно подумать, а попытка отразить дух времени. Политику гласности объявили лишь годом ранее — в 1986-м. Цензура пала, и такие картинки перестали грозить авторам неприятностями.

Если на первом этаже Манежа экспозиция прослеживает историю фотографии в хронологическом порядке, то второй делает ставку на разнообразие и желание показать лучшее сразу, то есть разные течения в современной фотографии. Встречает посетителей размноженный на несколько копий Влад Мамышев-Монро в образе советской кинодивы Любови Орловой. Неподалеку работы Али Есипович, иронизирующей над повседневностью вместе с артистами цирка. Обнаруживается и серия шапок Ольги Чернышевой, у которой сейчас проходит персональная выставка в «ГЭС-2». Смешные вязаные головные уборы по замыслу фотохудожницы символизируют эпоху — начало 2000-х.

Сложно пройти мимо ковров «Исламского проекта», созданных арт-группой AES+F. Здесь знаковые достопримечательности Европы и США не просто обрамлены в характерные для мусульманского искусства рамы, но и приобретают соответствующие черты. Созданная в 2000 году статуя Свободы в парандже символизировала мощное влияние, которое нефтяные страны Персидского залива приобрели в мировой экономике, но после 11 сентября 2001-го фотография получила иные смыслы.

За искусственный интеллект в Манеже отвечают масштабные проекты арт-группы «ГрОМ», куда входят кураторы выставки Алексей Логинов и Ольга Мичи. На их «Перекрестке мультивселенной» собрались герои известных фильмов. Причем любой мало-мальски знакомый с историей живописи человек обратит внимание на отсылку к «Полуночникам» Эдварда Хоппера: персонажи сидят в очень похожем кафе.

Для художников искусственный интеллект не конечная точка, а новый этап развития фотоискусства, и работают они с ним совсем не так, как представляется обывателю.

«Все думают, что ты написал запрос и просто получил картинку, но это не так. Сначала придумывается сюжет, идея — что мы как художники хотим сказать. Мы работаем над композицией, расставляем на рисунке объекты и персонажей, и только потом генерируем их всех по отдельности с помощью ИИ. Нужно порядка ста, а то и двухсот итераций. Каждому персонажу находим подходящее место, выстраиваем композицию, а также работаем со светом и цветом, чтобы получилось единое решение. Все вместе занимает не меньше трех месяцев, а порой больше».

«В XIX веке многие люди считали, что фотограф не имеет права на свою работу, потому что за него все делает камера. В XX веке мы этот этап пережили и поняли, что фотоаппарат — лишь инструмент. Сегодня наступаем на те же грабли и считаем, что искусственный интеллект способен стать художником. Ничего подобного! Это аналог камеры, еще один инструмент, и не более того».

Выставка «Фотоискусство. От дагеротипа до искусственного интеллекта» продлится в петербургском Манеже до 5 октября.