Сергей Карпов: «Это прикольно, потому что ты ничего не контролируешь»

Мы все сошлись на ниве рождения детей и поняли, что сложно найти детскую литературу так, чтобы ты пришел и спокойно ушел с книжкой. Обязательно нужно потратить кучу времени, кучу сил, в том числе эстетических усилий, просто чтобы прорваться сквозь то, что предлагают большие книжные.

На самом деле все очень просто. Мы очевидно не завязаны на какие-то сверхдоходы, мы не сказочные идиоты. Книжные магазины — это такое…культуртрегерство, как бы пошло это ни звучало. И понимая это, мы решили: окей, почему нет. Лично я как-то всю жизнь занимаюсь делами, которые не очень сильно оплачиваются, задача которых — не получение прибыли. Мне кажется, что зарабатывать деньги — это достаточно трудозатратно, но не суперсложно. Поставишь целью заработать любую сумму денег — можно сделать, но переступая через определенное количество принципов. Я не хочу переступать через них, я хочу действовать так, как я люблю и могу действовать.

Я пять лет мечтал про книжный, ходил и думал — круто бы сделать. А зачем в Москве книжный, если тут уже есть «Фаланстер» и «Циолковский»? Ну и в итоге все это в мечтах было до тех пор, пока НаташаНаталия ПлатоноваДокументальный фотограф, жена Сергея Карпова не сказала: давай сделаем. Ну давай сделаем.

Мы были знакомы с ПолейПоля ПлавинскаяХудожник-иллюстратор, выпускница Британской высшей школы дизайна, Поля — художник потрясающий. Мы пришли в гости к Поле, сказали: давай делать книжный втроем. Поля сказала: «Давай», посмотрев на нас как на идиотов. Потом мы с Ренатой Рената СеребряковаЖурналист, автор портала «Такие дела»тоже встретились и поговорили, и Рената сказала: «Давай». И мы дали.

Полгода мы работали как поп-ап — без помещения, без всего. Книжки хранились в редакции «Таких дел» под моим столом, всех доставали дико. И случайно мы нашли это место. Нам обязательно нужен был первый этаж, обязательно с отдельным входом — и ценник в Москве сразу же умножается на 8, если речь о центральных улицах. А тут нашли недорогое и вроде бы приличное место. Но это не проходное место, у нас нет расчета, что к нам будут заходить с улицы люди, конечно, нет. И безусловно, ни один независимый книжный магазин так не работает. Если к тебе приходят, ты точно знаешь, что этот человек знает про тебя и знает, почему он сюда пришел.

Это был поворотный момент: я пришел в «Поляндрию» за книжками для дочки Вари, мы разговаривали с Настей Кузьминой и Светой Лазаревой. И я говорил: мы будем делать книжный магазин, планируем по ярмаркам ездить. И Света сказала: «О, у нас ярмарка будет через две недели, давайте вы будете на ней работать?» У меня было на раздумья секунд восемь.

Я взвесил все за и против. У меня есть опыт организации маленьких проектов, малых медиа. Я понимаю, что энтузиазм, с которым ты придумываешь проект, очень быстро тухнет, если ты не начинаешь делать. Я понял: если сейчас — нет, то вообще никогда — нет. И сказал: «Да, давай». За две недели мы познакомились с каким-то количеством издательств, набрали книг и фиганули.

Собственно, то же самое случилось и с помещением. Полгода мы работали как поп-ап-проект. Это очень изматывающая история: привези-отвези, книжки где-то лежат, ты ничего не можешь показать, тебе вечно нужно перерывать все — в общем, это сложно организационно. И мы уже начинали подкисать. Мы пять месяцев искали это место. Я пришел сюда как в очередное место, от которого, скорее всего, мы откажемся. Пришел, посмотрел, понял, что это то, что мы искали. Маленькое помещение где-то в тихом месте, с отдельной дверью, где можно сделать свой мирок.

Мы не выживем без ярмарок, мы точно будем ходить по ярмаркам. То, что у нас появилось место, ничего не означает — мы хотим продолжать быть свободным коллективом. Мы планируем издавать книжки, мы планируем делать игры, мы планируем всякие культурные интервенции в районе и внутри магазина. Вот тут у нас белая стена — это будет галерея «Квадратный метр»: там будет висеть квадратный метр холста — и мы будем приглашать художников. Одна из идей — продавать этот холст в конце месяца, для того чтобы отбивать аренду.

У нас нет никакой стратегии, мы действуем просто… Это вообще очень характерно для современных молодых, которые не очень сильно обдумывают, что они делают. Мне кажется, что это самый правильный способ — прыгать в колодец, а потом из него выгребать как получится. Это как детей планировать — ну невозможно, правда.

Это прикольно, потому что ты ничего не контролируешь. Вообще для бизнесмена это совершенно идиотическая ситуация. Я ездил к отцу на юбилей. И там был директор отцовской конторы. Мы с ним разговорились, я говорю — вот мы делаем магазин. «И что, какие доходы-расходы, дебет-кредит?» Я говорю: «Дядя Саша, забейте, мы просто фигачим». Он говорит: «Ну вы понимаете, что вы будете фигачить месяц — и больше не будете?» Я говорю: «Нет, не понимаю», и перечисляю причины. Он говорит: «Да вы идиоты, потому что так не работает, так вообще нельзя строить бизнес». Ну вот, как показывает практика, работает. У нас на открытии около тысячи человек прошло за шесть часов, 250 чеков. Это пипец просто, огромное количество народу, и я не понимаю, откуда они пришли.

Эти полгода показали, как много крутых людей вокруг. К нам приходили ребята, с которыми мы на ярмарках познакомились и подружились. Настя Колесник из издательства «МИФ» позвонила: «Давайте я вам помогу, если что нужно». Мы говорим: «Давай, нам надо стены красить». Она пришла и помогла.

Это офигенно работает, когда ты не скрываешь своей симпатии к какому-то волшебному миру, которого не существует. Все на тебя смотрят как на идиота, а ты культивируешь этот образ. И ты сразу видишь фидбэк — потому что много людей-идиотов вокруг, они просто не хотят себя палить до поры до времени. Потому что это уязвимая позиция, все пальцем в тебя тыкают, а ты говоришь: идите лесом, у меня детский книжный магазин.

Есть мнение, что детские книги — это книги, написанные для ребенка. Мне кажется, что детские книги — это книги, которые читают дети, а не наоборот. Я в тринадцать лет начал слушать Егора Летова. Я очень хочу, чтобы мы здесь продавали стихи Егора Летова, биографию Саши Башлачева — потому что это люди, которые сформировали ту страну, в которой нашим детям жить. И дети не могут не знать этого. Потому что это такие же культурные триггеры, как Лермонтов, Гумилев или Платонов с Солженицыным. Мне кажется, что именно об этом нужно говорить с детьми. Надо прекращать с ними сюсюкать.

Я преподаю сейчас в Вышке, на меня каждый раз смотрят тридцать пар глаз. Я на первой паре говорю: вы молодые, вам по 23–24 года, да? Нет, они 1997 года все. И я понимаю: у них совершенно другой бэкграунд, они по-другому скроены. И кажется, что вот это та самая молодая шпана. Они совершенно по-другому работают. Абсолютно. Для них путь от пришедшей в голову идеи до реализации вот так протекает: я захотел — я сделал. И ты не успеваешь на это реагировать.

Сейчас нами управляет самое советское из всех советских поколений и самое авторитетное из нынешних поколений — современные шестидесятилетние. Но я понимаю, что между мной и двадцатилетними десять лет разницы, — и это пропасть. А что говорить о том, когда бабушки и дедушки начинают читать десятилетним внукам свою литератру советскую? Мы ее тоже продаем, но это скорее для родителей. Какая «Республика ШКИД»? Это было сто лет назад, для ребенка не существует вообще этого времени.

Мне кажется, что с современными детьми очень мало говорят про актуальные вещи, потому что молодые родители часто заняты, а взрослые, которые могли бы объяснять, не сильно разделяют эти самые актуальные темы. Попробуйте представить себе бабушку, которая будет говорить с ребенком о феминизме. Сложно представить себе такую ситуацию. А мы хотим, чтобы дети были в контексте, потому что им жить в этом мире. Зачем строить вокруг них мыльный пузырь, который очень легко проткнуть, как только ты без родителей вышел за дверь? Мне кажется, что надо детей с самого начала готовить к тому, что все сложно. Все непросто, но привлекательно и клево, и можно действовать так, как ты захочешь. И мне кажется, это важнее, чем просто продавать книжки.