Окончание кампании Трамп встретил с оптимизмом. Он пережил обнародование магнитофонной записи Билли Буша, когда разразился скандал и НКРП (Национального комитета Республиканской партии. — Прим. ред.) нагло потребовал, чтобы он вышел из гонки. Директор ФБР Джеймс Коми, чудесным образом за одиннадцать дней до выборов подвесивший Хиллари своим заявлением о новом расследовании в отношении ее электронной почты, помог предотвратить внушительную победу Клинтон.
— Я могу стать мировой знаменитостью, — сказал Трамп своему колеблющемуся помощнику Сэму Нанбергу в самом начале предвыборной кампании.
— Но хотите ли вы стать президентом? — спросил Нанберг. (Принципиально другой вопрос, нежели обычно задаваемый кандидату: «Почему вы хотите стать президентом?») Ответа он не получил.
Вот только он и не должен был получить ответ, поскольку Трамп не планировал становиться президентом.
Роджер Эйлс, старый приятель Трампа, любил говорить, что, если хочешь сделать карьеру на телевидении, поучаствуй в президентской гонке. И вот сейчас Трамп, вдохновленный Эйлсом, распространял слухи о создании собственной телевизионной сети. Открывались широкие перспективы.
Из этой кампании, заверял Трамп Эйлса, он выйдет с куда более сильным брендом и неограниченными возможностями.
— Я о таком не мог и мечтать, — сказал он Эйлсу за неделю до выборов. — Я даже не думаю о поражении, потому что поражением это не назовешь. Мы одержали тотальную победу. — Больше того, он уже заготовил публичный ответ по случаю своего поражения: «У нас украли победу!»
В политике кто-то должен проигрывать, но тем не менее каждый считает, что он победит. И, скорее всего, ты не сможешь победить, если сам в это не веришь, — вот только к кампании Трампа это не относится.
Лейтмотив Трампа на протяжении всей кампании: она ни к черту не годится, а все, кто ее ведет, лузеры. Он был также убежден, что в команде Клинтон собраны настоящие победители. «У них есть все, а у нас нет ничего», — любил он повторять. Перелеты Трампа во время предвыборной кампании можно назвать эпосом изничтожения: все вокруг объявлялись идиотами.
Кори Левандовски, первый более или менее официальный руководитель кампании, часто подвергался критике. Месяц за месяцем Трамп называл его «худшим» и в июне 2016 года в конце концов выгнал. С тех пор без Левандовски он называл свою кампанию обреченной. «Мы все лузеры, — говорил он. — Вся команда ужасная, никто не понимает, чем он занимается… Хоть бы Кори вернулся». Ко второму руководителю кампании, Полу Манафорту, он так же быстро охладел.
К августу, отставая от Клинтон на 12–17 пунктов и сталкиваясь с ежедневным пожаром на страницах потрошащей его прессы, Трамп не сумел придумать даже притянутый за уши сценарий электоральной победы. В эту тяжелую минуту он, в сущности, продал свою проигранную кампанию. Правоконсервативный миллиардер Боб Мерсер, до того поддерживавший Теда Круза, стал палочкой-выручалочкой для Трампа, переведя в его фонд пять миллионов долларов. Полагая, что кратер вулкана начинает расширяться, Мерсер и его дочь Ребекка перелетели на вертолете из своего поместья на Лонг-Айленде в летнюю резиденцию Вуди Джонсона, владельца футбольной команды «Нью-Йорк Джетс» и наследника фармацевтической компании Johnson & Johnson, чтобы там, в Хэмптоне, провести фандрайзинг, в котором поспешили принять участие и другие доноры.
Трамп не был близко знаком с Мерсерами — ни с отцом, ни с дочерью. Так, лишь несколько разговоров с Бобом, который в основном отвечал односложно. А вся история его отношений с Ребеккой свелась к совместному селфи, сделанному в Башне (58-этажный небоскреб «Трамп-Тауэр. — Прим. ред.). Но когда Мерсеры представили свой план избирательной кампании, которую возглавят их ординарцы, Стив Бэннон и Келлиэнн Конуэй, Трамп возражать не стал. Он только выразил сильное недоумение, зачем это кому-то надо. «Мы в такой жопе», — сказал он Мерсеру.
Любой серьезный индикатор показал бы, что за всей этой кампанией, которую Стив Бэннон назвал «долбанутой», маячило не просто ощущение обреченности, а структурный коллапс.
Кандидат, объявивший себя миллиардером — умножим на десять, — отказался вложить в нее собственные деньги. Бэннон, вступив в кампанию, сказал Джареду Кушнеру (тот в это время с женой и с противником Трампа, Дэвидом Геффеном, уехал на праздники в Хорватию), что после первых дебатов в сентябре им потребуется дополнительно 50 миллионов долларов на покрытие расходов до дня выборов.
— Нам негде взять пятьдесят миллионов, если мы не гарантируем ему победу, — ответил Кушнер на голубом глазу.
— Двадцать пять? — гнул свое Бэннон.
— Если скажем, что победа более чем вероятна.
В конце концов Трамп расщедрился на 10 миллионов долларов, но с условием, что после фандрайзинга они будут ему возвращены. (Стив Мнучин, на тот момент финансист избирательной кампании, поспешил прислать платежку, а то бы Трамп благополучно забыл о выделении ссуды.)
В сущности, не было настоящей кампании, поскольку отсутствовала настоящая организация, в лучшем случае имело место нечто на редкость разлаженное. Роджер Стоун, де-факто первый руководитель кампании, то ли сам ушел, то ли его убрал Трамп, и каждый новый менеджер заявлял публично, что это он потеснил своего предшественника. Сэма Нанберга, помощника Трампа, работавшего со Стоуном, со скандалом выпер Левандовски, после чего Трамп по нарастающей вывалил публично грязное белье, подав в суд на Нанберга. Левандовски и Хоуп Хикс, пиарщица, включенная в кампанию Иванкой Трамп, завели роман, закончившийся уличным скандалом, — Нанберг привел данный инцидент в своем ответном иске. Этой провальной кампании не на что было рассчитывать.
Даже после того, как Трамп разделался с шестнадцатью кандидатами-республиканцами, как бы круто все ни выглядело, это не сделало его конечную цель — победу в президентской гонке — менее абсурдной.
И если осенью она могла показаться чуть более реальной, то эти надежды испарились после истории, связанной с Билли Бушем. «Я автоматически западаю на красоток, сразу начинаю их целовать, — признался Трамп ведущему NBC Билли Бушу в разговоре, обнародованном в разгар национальных дебатов вокруг сексуальных преследований. — Это магнит. Целую, и все. Я не жду. Если ты звезда, они не против. Делай с ними что хочешь… Хватай их за киску. Тебе все позволено».
Это была та еще мыльная опера. Сюжет ее развивался так ужасающе, что когда Райнс Прибус, глава НКРП, был вызван в Нью-Йорк из Вашингтона для участия в чрезвычайном совещании в Башне, он не мог себя заставить покинуть Пенсильванский вокзал. Команде Трампа пришлось два часа выманивать его оттуда.
— Братец, — в отчаянии уламывал его по телефону Бэннон. — Даже если мы с тобой больше никогда не увидимся, ты должен добраться до этого здания и войти внутрь.
Брак Дональда Трампа смущал очень многих — по крайней мере тех, у кого не было личных самолетов и россыпи домов. Они с Меланией проводили мало времени вместе. Даже находясь в Башне, они могли по нескольку дней не видеться. Она часто не знала, где он находится, и ее это не сильно интересовало. Ее муж перемещался из одной резиденции в другую, как из комнаты в комнату. О его бизнесе она знала не больше, чем о его местопребывании, и проявляла к нему более чем умеренный интерес. Если Трамп редко видел четырех детей от предыдущих браков, то своего пятого, Бэррона, от Мелании, он видел еще реже. Теперь, в третий раз женатый, Трамп говорил друзьям, что он наконец-то освоил это искусство: живи сам и давай жить другому. «Занимайся своим делом».
Известный женолюб, во время кампании Трамп прославился как, возможно, самый большой донжуан. Особой чуткостью к женщинам он не отличался, и у него были свои соображения, как с ними ладить, в том числе теория, которую он обсуждал с друзьями: чем больше возрастной разрыв, тем меньше молодая женщина принимает измены пожилого мужчины в свой адрес.
Но представление о том, что этот брак чисто номинальный, далеко от истины. Трамп часто говорил о Мелании в ее отсутствии. Он восхищался ее внешностью — зачастую при посторонних, чем ставил ее в неловкое положение. Это моя «статусная жена», говорил он с гордостью и без иронии. И даже если он не разделял с ней свою жизнь, то с радостью делил с ней все щедроты. «Счастливая жена — это счастливая жизнь», — повторял он расхожую банальность разбогатевших мужчин.
Ему было важно одобрение Мелании. (Он искал одобрения всех женщин, которым хватало мудрости его давать.) В 2014 году, когда он впервые начал всерьез рассматривать возможность участия в президентской гонке, Мелания была среди немногих, кто вполне допускал его победу. А его дочь Иванка, которая никогда особенно не скрывала своей неприязни к мачехе и поначалу самоустранилась от кампании, в разговорах с друзьями любила вставлять броскую фразу:
«Все, что вам нужно знать о Мелании: она видит его президентом».
Но перспектива, что ее муж реально станет президентом, Меланию ужасала. Она считала, что это разрушит ее тщательно оберегаемую жизнь — оберегаемую, не последнюю очередь, от расширенной семьи Трампа — и почти целиком сосредоточенную на ее юном сыне.
«Не ставь телегу впереди лошади», — отшучивался супруг, проводивший дни напролет в разъездах по стране и сделавшийся главной фигурой в национальных новостях. Но ее ужас и терзания только возрастали.
На Манхэттене какие-то влиятельные люди запустили про нее слух, одновременно жестокий и комичный, о чем ей сообщили друзья. Ее модельная карьера попала под пристальный контроль. Когда Трамп был выдвинут на пост президента, в Словении, где она выросла, модный журнал Suzy позволил себе кой-какие намеки (таблоид опубликовал статью, в которой утверждалось, что Мелания в прошлом была секс-работницей. — Прим. ред.). А затем Daily Mail со всей безвкусицей раструбила на весь мир, что может за этим последовать.
New York Post заполучила снимки с фотосессии в обнаженном виде, в которой Мелания приняла участие в начале своей карьеры в качестве модели. Все, кроме нее самой, посчитали, что автором утечки был не кто иной, как Трамп.
В расстроенных чувствах она устроила мужу очную ставку. И это их будущее? Она сказала, что просто не выдержит.
Трамп ответил в своей манере: «Мы их засудим!» — и обеспечил ее адвокатами, которые с успехом все проделали. Но при этом он тогда взял непривычный для себя покаянный тон. Ждать уже недолго. В ноябре все закончится. Он дал жене торжественную клятву: у него нет никаких шансов победить. И это обещание хронически неверный супруг — сам бы он предпочел сказать «слабый» — намеревался сдержать.
Издатель
Corpus, Москва, 2018, пер. Т.Азаркович, З.Мамедьярова, С.Таска, А.Шульгат
