Анекдоты про царей: от Петра I до Николая II

Петр Великий уже при жизни был окружен мифами и легендами. Многие из них были связаны с тем, как первый русский император «ходил в народ». Его поведение многими признавалось, мягко говоря, эксцентричным, высмеивалось и то, что второй человек в государстве — Александр Меншиков — начинал свою карьеру с торговли пирожками. Первый анекдот посвящен любимчику Петра, человеку, идеально олицетворяющему фразеологизм «из грязи в князи» (и наоборот). Повествует он о том, за что, собственно, Петр так ценил Меншикова.

«Петр I обожал Меншикова. Однако это не мешало ему часто бить светлейшего князя палкой. Как‑то между ними произошла изрядная ссора, в которой Меншиков крепко пострадал: царь разбил ему нос и поставил под глазом здоровенный фонарь. А после чего выгнал со словами: «Ступай вон, щучий сын, и чтоб ноги твоей у меня больше не было!» Меншиков ослушаться не смел, исчез, но через минуту снова вошел в кабинет… на руках!»

Вообще людей, обладавших фантазией, Петр ценил. Еще один пример этого можно найти в другом классическом анекдоте про Петра Алексеевича. Он, кстати, также иллюстрирует то, как высока была социальная мобильность во время становления Российской империи.

«Петр I, рассказывают, в простой одежде ходил неузнанным по городу и беседовал с простыми людьми. Как‑то вечером в кабаке пил он пиво с солдатом, а солдат за выпивку заложил свой палаш. На недоумение «Петра Михайлова» солдат объяснил: мол, пока вложу в ножны деревянный палаш, а с жалованья выкуплю.

Наутро царь приехал в полк, прошел по рядам, узнал хитреца, остановился и приказывает: «Руби меня палашом!» Солдат онемел, головой отрицательно мотает. Царь голос возвысил: «Руби! Не то сей секунд тебя повесят за небрежение приказом!»

Делать нечего. Солдат схватился за деревянный эфес, проорал: «Господи Боже, обрати грозное оружие в древо!» — и рубанул. Только щепки полетели! Полк ахнул, полковой поп молится: «Чудо, чудо Бог даровал!» Царь подкрутил ус, вполголоса сказал солдату: «Находчив, сволочь! — и громко полковому командиру: — За нечищены ножны пять суток гауптвахты! А после направить в штурманскую школу».

Другую важную черту петровского времени — появление крепкой связи с западно-европейской культурой, а также бытовые привычки и находчивость императора, отлично показывает следующая история.

«Петр был невзыскателен в одежде. Носил платье и башмаки подолгу, иногда до дыр. Привычка французских придворных ежедневно появляться в новом платье вызывала у него лишь насмешку: «Видно, молодой человек никак не может найти портного, который одел бы его вполне по вкусу?» — дразнил он маркиза, приставленного к высокому гостю. На прием к королю Петр явился в скромном сюртуке из толстого серого баракана, без галстука, манжет и кружев, в — о ужас! — ненапудренном парике. Экстравагантность российского гостя так потрясла Версаль, что на время вошла в моду. Придворные щеголи с месяц смущали придворных дам диковатым костюмом, получившим официальное название «наряд дикаря».

Немка по происхождению, Екатерина Великая запомнилась историкам как правитель, создавший идею о необходимости завоевания Россией Босфора и как «немецкая мать русского Отечества». Первая история посвящена отношению Екатерины II к собственным немецким корням.

«Однажды императрице стало плохо, и ее любимый доктор Роджерсон прописал пустить ей кровь. После этой процедуры она приняла графа Безбородко.
— Как здоровье, Ваше Величество? — спросил граф.
— Теперь лучше. Последнюю немецкую кровь выпустила, — ответила императрица».

Первая Русско-турецкая война (1768–1774) также случилась в правление Екатерины. Естественно, это было моментально обыграно в ходивших в свете анекдотах.

«Однажды Екатерине II подано было прошение одного флотского капитана разрешить ему брак с негритянкой. Екатерина разрешила, но это ее позволение вызвало осуждение среди многих православных, считавших такое бракосочетание греховным. Екатерина ответила так:
— Сие есть не более чем честолюбивый политический замысел против Турции: я хотела этим торжественно ознаменовать бракосочетание русского флота с Черным морем».

Сын Екатерины II, Великий магистр Мальтийского ордена, ценитель германской армии, Павел I был нелюбим многими дворянами. С этим были связаны и ходившие слухи о его незаконном рождении и реформы, ослаблявшие позиции дворянства. Естественно, он был популярнейшим объектом шуток и анекдотов. Влюбленный в рыцарскую эстетику и во внешнюю сторону военного дела Павел заслужил среди современников стереотипный образ солдафона. С этим связан, например, следующий небольшой анекдот.

— Почему в Петербурге всего семь французских модных магазинов? Это же столица империи.
— Государь больше не позволяет. Говорит, что терпит их только по числу смертных грехов.

А вот типичная расхожая история про Павла, обожавшего военные учения, которые он проводил в своей гатчинской резиденции.

«Большой любитель порядка и военных игр, император Павел как‑то задумал маневры. Он с отрядом должен был атаковать крепость, а ее защитникам велел продержаться до 12 часов. За полтора часа до назначенного срока император подошел к крепости, но тут хлынул затяжной дождь. Павел приказал коменданту открыть ворота, но он и не подумал впускать его. Ровно в 12 император оказался в крепости и с гневными упреками обрушился на коменданта. Но тот показал Павлу его же собственный приказ, в соответствии с которым он и поступил. Императору ничего не оставалось как поблагодарить стойкого полковника за точное исполнение приказа. Полковник тут же стал генерал-майором, но незамедлительно был выставлен под продолжающийся ливень».

Ну и конечно, говоря о Павле, нельзя не вспомнить его трагическую смерть в результате заговора. И тут не обошлось без шуток о стремлении Павла все делать по распорядку.

«Павел просил ворвавшихся в его спальню убийц повременить, ибо он хочет выработать церемониал собственных похорон».

Помимо этого, смеялись также и над официальной реакцией властей на смерть императора. Де-факто причиной его смерти был объявлен апоплексический удар. На эту тему тут же родился анекдот:

«Император скончался от апоплексического удара табакеркой в висок».

В отличие от его отца и предшественника Александра любили. Пусть не все время его правления, но начало александровской эпохи было воспринято дворянством и народом весьма оптимистично. Начав свое правление с окололиберальных реформ, закончил его Александр Благословленный (как называли его дореволюционные историки) довольно жестким закручиванием гаек.

Отношение Александра к подписываемым им документом часто находило свое отражение в различных байках. Видимо, давали о себе знать множественные, довольно поверхностные реформы, проводимые им.

«По словам генерала Алексея Петровича Ермолова, у императора Александра была какая‑то болезненная страсть к симметрии, и генерал считал эту болезнь наследственной и хронической. Император мог не подписать какой‑нибудь важный документ только потому, что первым движением пера получалось не совсем понравившееся ему начало буквы А. И только. Других причин для неподписания документа ему и не требовалось».

Не обошел вниманием создателя Царскосельского лицея и известнейший из его выпускников — Александр Сергеевич Пушкин, написавший эпиграмму одновременно на помощника гувернера лицея Зернова и его тезку — императора всероссийского. А была озаглавлена она: «Двум Александрам Павловичам».

Романов и Зернов лихой,
Вы сходны меж собою:
Зернов! Хромаешь ты ногой,
Романов головою.

Но что, найду ль довольно сил
Сравненье кончить шпицом?
Тот в кухне нос переломил,
А тот под Австерлицем.

Российского самодержца, считавшегося одним из сильнейших правителей Европы своего времени, часто обвиняют в излишней жесткости, укреплении цензуры, деспотизме и крайнем политическом консерватизме. Но именно при нем была открыта первая в России железная дорога и окончательно установлен и записан свод законов. Про подавителя декабристского восстания, конечно, шутили, но делали это осторожно и уважительно. Примером может послужить традиционный исторический анекдот.

«Во время Крымской войны государь, возмущенный всюду обнаруживавшимся хищением, в разговоре с наследником выразился так:
— Мне кажется, что во всей России только ты да я не воруем».

Пожалуй, острее всех себе позволял высказываться все тот же Пушкин: «В нем много от прапорщика и немного от Петра Великого». При этом Николай в анекдотической традиции предстает отнюдь не прапорщиком, а человеком, обладавшим одновременно совершенным самообладанием и чувством юмора.

«Однажды, когда Николай I вышел к полку, одна пуговица на его обшлаге оказалась не застегнутой.
Адъютант деликатно доложил императору о недосмотре. На это император произнес голосом, который был слышен всему полку:
— Я одет по форме. Это полк одет не по форме.
И тотчас полк расстегнул одну пуговицу на обшлаге».

«Один из придворных чинов подал Николаю I жалобу на офицера, который выкрал у него дочь и без разрешения родителей обвенчался с ней. Николай на жалобе написал следующую резолюцию: «Офицера разжаловать, брак аннулировать, дочь вернуть отцу, считать девицей».

Как уже говорилось, злословили про Николая аккуратно. Например, посмеивались над его серьезностью и самолюбием.

«Николай I любил проверять ночью посты. Однажды навстречу ему попался прапорщик (в то время низший офицерский чин) одной из инженерных частей. Прапорщик увидел императора и вытянулся во фронт.
—Откуда ты? — спросил Николай.
—Из депа, Ваше Величество! — отрапортовал прапорщик.
—Дурак! Разве «депо» склоняется? — поправил император малограмотного служаку.
—Все склоняется перед Вашим Величеством! — льстиво, но предельно искренне заявил прапорщик.
Прапорщик встретил утро капитаном».

С правлением этого российского реформатора связано несколько известных исторических анекдотов. Например, история, посвященная Жуковскому — наставнику тогда еще царевича Александра.

«Едет Николай в экипаже с царевичем Александром и его наставником поэтом Василием Жуковским. Невинный царевич увидел на заборе известное слово из трех букв и спросил Жуковского, что оно означает. Государь с интересом посмотрел на Жуковского, ожидая, как мастер слова выйдет из положения.
 — Ваше Императорское Высочество, — ответил Жуковский, — это повелительное наклонение от глагола «ховать».
Государь промолчал. Но по возвращении домой он улыбнулся Жуковскому, отстегнул цепочку с дорогими золотыми часами и протянул поэту со словами: «… в карман!»

На жизнь Александра Второго было осуществлено немало террористических покушений. С одним из них, случившимся возле Летнего сада, связан, пожалуй, самый расхожий анекдот того времени. Тогда царя спас приехавший торговать рыбой крестьянин, закрыв царя своим телом.

— Кто в него стрелял?
— Дворянин.
— А кто его спас?
— Крестьянин.
— Как его наградили?
— Сделали дворянином.

Видимо, воспитанник Жуковского не был проникнут большой любовью к писателям. Об этом свидетельствует следующий анекдот про отношение Александра II к Тургеневу.

«Один из собеседников императора заявил, что Иван Сергеевич Тургенев прекраснейший человек. Император мгновенно среагировал: «То есть насколько литератор может быть прекрасным человеком!»

Император Александр III не вел войн, откатывал множественные реформы своих предшественников и крайне заботился о сохранении русской культуры. Последнее вызывало множество смеха среди тех, кто окружал царя-миротворца.
Например, вот как звучит одна из легенд о начале его правления.

«Едва взойдя на престол, Александр III вызвал к себе в кабинет несколько особенно доверенных лиц и, оглядываясь по сторонам, не подслушивает ли кто, попросил откровенно сказать ему «всю правду»:
— Чей сын Павел I? — спросил на второй день после воцарения Александр III графа Гудовича.
— Скорее всего, отцом императора Павла Петровича был граф Салтыков, — ответил Гудович.
— Слава тебе господи, — воскликнул Александр III, истово перекрестившись, — значит, во мне есть хоть немножко русской крови».

Или другой исторический анекдот на ту же тему.

«Однажды императору представляли членов штаба одного из армейских корпусов. Когда седьмой по счету прозвучала фамилия Козлов, Александр Александрович не удержался от восклицания:
— Наконец-то!
Все остальные фамилии были немецкого происхождения».

А миролюбивость царя, если отталкиваться от ходивших баек, можно объяснить, например, незаинтересованностью его в иностранных делах. Так или иначе, следующий анекдот неплохо раскрывает личность «самого русского царя среди русских царей».

«Однажды в Гатчине, во время рыбалки, до которой царь был весьма охоч, его отыскал министр с настоятельной просьбой немедленно принять посла какой‑то великой державы.
— Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать, — спокойно ответил император».

Николай II, проигравший Русско-японскую войну, не избежавший Первой мировой войны и отрекшийся в конце концов от престола, высмеивался современниками часто, зло и беспощадно. Классический анекдот времен первой русской революции (1905–1907) звучит так:

«Почему вдруг понадобилась конституция, ограничивающая монархию? Ведь уже десять лет мы имеем «ограниченного» царя!»

Вообще, умственные способности последнего русского императора не раз подвергались сомнениям именно в анекдотической форме.

«Однажды Николай II отправился посетить военный госпиталь. Предусмотрительное военное начальство устроило так, что больных вовсе не было, а все только выздоравливающие.
— Чем болен этот? — осведомился государь у постели одного солдата.
— У него был тиф, Ваше Величество, — доложил начальник госпиталя.
— Тиф? — переспросил Его Величество. — Знаю, сам имел. От такой глупой болезни или умирают, или, оставшись в живых, сходят с ума».

«Стоял превосходный летний день, Николай II, не удовольствовавшись прогулкой по парку, прилегавшему к его летнему дворцу, забрел со своим адъютантом в ближайший лес. Вдруг он слышит кукование: «Ку-ку, ку-ку».
— Что это? — спрашивает Его Величество.
 — Это кукушка, Ваше Величество, — поясняет адъютант.
— Кукушка? — переспрашивает царь. — Ну точь-в-точь как часы в нашем швейцарском павильоне».

«Когда в Петербурге была открыта сельскохозяйственная выставка, Николай II со всей своей свитой присутствовал на открытии. После молебна государь совершает обход выставки и между прочим входит в отделение искусственных удобрений. Министр земледелия дает нудные пояснения и обращает внимание Его Величества, как чрезвычайно важно для сельского хозяйства иметь дешевые искусственные удобрения.
— Все это прекрасно, — говорит Николай, — но скажите, пожалуйста, что, собственно, дают мужики своим коровам, чтобы те давали искусственные удобрения?»

Доставалось и российской бюрократии, которую обычно признают одной из главных причин поражения в Русско-японской войне.

«После окончания Русско-японской войны было решено выбить медаль для ее ветеранов. В качестве текста предложили фразу «Да вознесет вас Господь». Николай приписал на полях: «В свое время доложить о готовности». Но ретивые помощники почему‑то решили, что тексту надо добавить слова «в свое время», находившиеся на одном уровне с изначальным текстом».

1. Петр Долгоруков «Петербургские очерки: Памфлеты эмигранта (1860–1867)»
2. Петр Вяземский «Записные книжки (1813–1848)»
3. Наум Синдаловский «История Петербурга в городском анекдоте», «Легенды и мифы Санкт-Петербурга»
4. Михаил Пыляев «Замечательные чудаки и оригиналы», «Старый Петербург», «Старая Москва»