— Кто такой Таркович?
— Смотря что вас интересует. Я бы не хотел все афишировать из своей автобиографии — некоторые вещи касаются только меня. Вы могли бы конкретизировать вопрос?
— Какая у него цель?
— Быть Тарковичем.
— Чем он живет?
— Я работаю в командных проектах. Мы разрабатываем разные рубрики, готовим видеоматериалы, дурачимся. Мне нравится дурачиться, и это очень важно. Нет ничего более важного порой, чем дурачиться.
(Входит девушка с двумя картинами в руках: на одной — абстрактный предмет, на другой — синяя полоса.)
— Андрей, ваше мнение?
— Я думаю, что… (Смотрит на абстрактный предмет.) Я думаю, что годится.
— Так, а вот это? (Показывет синюю полосу.)
— Это выкинь в ведро!
(Девушка уходит.)
Разумеется, стрит-арт. Но на данный момент я предпочел бы быть инкогнито здесь. Также мы занимаемся изучением звука. Это и материальная, и нематериальная сущность, поэтому мне любопытно с ней взаимодействовать. Хочется завести что‑то вроде радио или подкаста, и сейчас мы движется в эту сторону.
— У вас какая‑то студия. Расскажите о ней поподробнее?
— «Цех анимации». Это место на «Бауманской», где собираются люди — музыканты, художники, поэты, аниматоры — и делают самые разные проекты. Он был создан режиссерами, сценаристками, художниками и музыкантами в Москве несколько лет назад. Изначально это было местом для творческих людей, куда они могут прийти и реализовать свои идеи в анимации.
Позже в «Цеху» стало происходить много интересных вещей. Меня позвали в качестве приглашенного преподавателя, когда здесь был «Цех книги» — там из самых разных материалов делали книги, было несколько книжных выставок. До этого мы занимались спонтанной живописью, а в прошлом году сотрудничали с Третьяковской галереей — делали звуковые инсталляции.
Довольно интересное место, мне здесь нравится, чувствую себя как дома, даже остаюсь иногда пожить. В Москве есть несколько таких мест, где мне хорошо быть.
(Девушка снова входит в кабинет.)
— Как вам вот это, нормально? (Показывает абстрактный рисунок.)
— Вот это? Это получше, спасибо.
— Спасибо!
(Уходит.)
— Какие это места?
— Северный речной вокзал-порт. Знаете, такое прекрасное здание. Я люблю гулять по вечерам, пить кофе, курить и ничего не делать. Там очень здорово быть одному вечером, на темном причале, с кораблями или без. Очень нехарактерное для Москвы место.
Есть еще место на Китай-городе, во флигеле особняка в переулке —названия не припомню, я не видел вывески. Там работают замечательные ребята: к ним можно просто прийти и сидеть работать. Я там пью кофе, курю и пишу.
ФСБ и тикток-уроки
— Вы сам художник?
— Художник, режиссер, музыкант.
— И у вас полноценный творческий коллектив?
— Да, но я не могу сказать, что я к нему привязан. Сейчас работаю здесь, но, возможно, в скором времени меня здесь не будет. Я скорее кочевник, нежели оседлый житель.
— Кто эти люди в масках Тарковича?
— Придется раскрыть суть моей миссии. Это не просто люди в картонных масках — они поняли, в чем заключается моя миссия: что Таркович сидит в каждом из нас. Было бы здорово, если бы он мог проявиться в каждом. Вот в них он проявился, они смогли показать своего Тарковича.
— У вас есть какая‑то группа учеников, правильно я понимаю?
— В целом вы понимаете правильно, но неправильно. Я приверженец спонтанного общения: когда меня куда‑то приглашают, все происходит спонтанно. Никогда не знаешь, что из этого получится! Каждый человек получает просвещение удобным ему способом, я просто помогаю ему — напоминаю, что есть дорожка, которая есть у меня. Очень интересно, когда ты наблюдаешь, как человек расцветает, подобно цветку, но все цветы разные — вы никогда не найдете одинаковых. Поэтому говорить, что я кого‑то учу — это не совсем верно, но, с другой стороны, верно.
— Как появились эти уроки, где Таркович учит наляпывать картины?
— Сразу скажу, в тиктоке скорее настроенческие этюды, нежели полноценные занятия. Мы сейчас находимся в разработке такого проекта, как телеспектакль. Над этим работает большая команда, и многие люди в ней из «Цеха анимации».
— У вас есть какая‑то определенная просветительская цель?
— В данный момент я разрабатываю собственную концепцию ФСБ — формы собственного бытия. Это интересная концепция, которую можно преподавать в ультрачастном формате, другими словами — только самому себе, поскольку довольно сложно найти более подходящего учителя.
Таркович и Тарковский
— Почему именно Андрей Тарковский?
— Мне лестно, конечно, что вы меня сравниваете с ним, но мы разные люди, у нас разные миссии. Он — Тарковский, я — Таркович. И мы занимаемся, как мне кажется, разным делом. В целом я отношусь к нему с симпатией и уважением, жаль, что не смог познакомиться лично.
— Что бы вы ему сказали, если бы могли познакомиться?
— Я думаю, сказал бы ему: «Молодец!»
— Можете рассказать о любимых художниках, режиссерах? Какое ваше информационное поле?
— Я читаю книги и слушаю музыку. Не смотрю сейчас никакого видеоконтента, потому что его слишком много, и меня это перегрузило. Я занимаюсь собственными проектами и считаю, что в этом смысле должен быть чист. Последнее что читал, это книги Туве Янссон «Дочь скульптора» и «Летнюю книгу» — ее автобиографию. Ее самая известная работа — это книга о Муми-троллях, но у нее есть и взрослая литература. А последнее что слушал — это Кит Джаретт, «Кельнский концерт». Послушайте его импровизации — очень жизнеутверждающие вещи.
(Девушка снова стучиться в дверь.)
— Андрей, извините пожалуйста, срочный вопрос: это ваши ребра или Сашины? (Показывает рентгеновский снимок.)
— Мои. Мои. Спасибо.
(Снова уходит.)
— Порассуждаете о вселенной Тарковича?
— Могу прямо сейчас рассказать, что содержится в этой вселенной, если это интересно. Черный — в клетку — огромный плакат. По нему летит помидор, следом багет, белый багет. Если убрать все то, что вы видели до этого, останется синий фон, на котором выходит волк и громко воет. Все. Конец.
— А расшифровка будет? Или это то, что нужно не понять, а почувствовать?
— Я думаю, что подход про почувствовать мне ближе. Я доверяю интуиции и чувствам больше, потому что разум часто нас обманывает.
— Расскажите, как услышать голубой пейзаж?
— Рецепт у каждого будет свой. Я могу рассказать пару слов о своем. Это несложно: во-первых, надо сконцентрироваться и лишить себя глаз. То есть первое, что нужно сделать, — не видеть. Зрение мешает слушать, трогать, чувствовать вкус. Это нормально, ничего страшного. На первое время надо научиться лишать себя зрения. Дальше все будет происходить уже по-своему. Не обязательно будет уже закрывать глаза. Для начала можно поместить себя в безопасную среду. Какая самая безопасная среда у вас?
— Мне безопасно у себя дома.
— Вот дома закрываете глаза, ложитесь на диван и слушаете себе сколько влезет. Более того, этому нигде не учат, потому что никто этим не хочет заниматься! (Смеется.) Я уверен, что если бы за это платили деньги — за то, что просто человек лежит и слушает, — обязательно бы кто‑то нашелся, кто бы этому учил… Так устроен мир.
