20 главных треков в истории электронной музыки

Первый электронный хит, созданный еще до эпохи промышленных синтезаторов. Молодая сотрудница студии BBC Radiophonic Workshop записала заглавную тему к новому сериалу при помощи генераторов белого шума и тон-осцилляторов — приборов, предназначенных для проверки акустики помещения, а вовсе не для создания музыки. Дальше были часы склеивания пленок, ускорения и замедления петель, наложений и прочей ручной работы. В результате родилась одна из самых узнаваемых тем в кинематографе, надолго связавшая электронную музыку и научную фантастику. Несмотря на успех сериала, лейбл Decca поначалу даже не хотел издавать эту вещь на пластинке — слишком уж необычно она звучала по меркам шестидесятых. И лишь спустя год «Dr Who Theme» наконец вышла официально.

Если Делия Дербишир показала, что при помощи электронных инструментов отлично можно создавать хиты, то американский композитор Мортон Суботник задал другой базисный вектор пространства электронной музыки. Выпуск пластинки лейблом Nonesuch (где до этого издавалась исключительно классика) как бы признавал электронику высоким искусством. И есть за что — при помощи модульной системы Buchla 100 (в создании которой Суботник собственноручно помогал инженеру Дону Букле) Мортон показывает, что синтезатор — не просто еще один инструмент в большой семье, а орудие авангардиста, позволяющее избавиться от назойливых ограничений музыкальной традиции. Без этой пластинки не было бы ни глитча, ни поздних Autechre, ни нынешнего ренессанса модульных синтезаторов.

Узнать больше: подкаст «Сан-Франциско» о модульной сцене

Краутрок — классический пример музыки, опередившей свое время. В семидесятые охочие до новых трендов издатели (в первую очередь британские) безуспешно пытались делать из немецких бунтарей звезд, а по-настоящему эту музыку оценили уже в девяностые, когда о краутроке начали писать книги, а о его влиянии стали говорить самые разные музыканты от Radiohead до Seefeel и Mouse on Mars. Дюссельдорфский коллектив Neu!, основанный Михаэлем Ротером и Клаусом Дингером после их ухода из Kraftwerk, стал, кажется, главным символом краутрок-ренессанса. В девяностые их семплировали Stereolab и System7, а каверы записывали Download и Autechre. В нулевые Neu! начали массово переиздавать, ну а в 2010-е неокраут, опирающийся в первую очередь на ударный паттерн Клауса Дингера, стал музыкой если и не массовой, то чрезвычайно модной.

Узнать больше: подкаст «Дюссельдорф» о краут-роке

Трудно найти электронный жанр, в котором немцы Kraftwerk не оставили бы яркого следа. Это и вечно актуальный краутрок, и величественная космоэлектроника, и синти-поп, и электро, и даже техно. Вещь, которая, пожалуй, более всего объединяет их таланты, — сингл с одноименного альбома, ставший для группы большим прорывом. Группа из Дюссельдорфа, известная до этого разве что в довольно узкой краутрок-тусовке, внезапно делает квантовый скачок в поп-пространство и прорывается даже в американские чарты. И если бы «Autobahn» не звучал в середине семидесятых на всех радиостанциях, история музыки могла бы быть совсем иной.

Узнать больше: подкаст «Дюссельдорф» о краут-роке и подкаст «Нью-Йорк» об электро

Эдгар Фрезе и его формация переменного состава начинали с мрачной, почти шумовой музыки, но в 1973-м открыли для себя секвенсоры, и после этого мир уже не был прежним. Формула «пульсирующий бас, зацикленные последовательности нот, слегка меняющие форму звука, и возвышенные string machines на заднем плане» определит не только космоэлектронику всех возможных волн и поколений, но и синтезаторное диско —что бы делал без этой вещи, скажем, Джордио Мородер? — , а затем и транс. Ну а заглавная тема из сериала «Очень странные дела» — так и вовсе, по сути, оммаж Tangerine Dream.

Узнать больше: подкаст «Берлин» о спейс-электронике

Мы привыкли думать, что будущее не создается по заказу, а как бы возникает само собой («будущее происходит с нами, пока мы заняты другими вещами», как пел Карл Бартос из Kraftwerk). В случае с «I Feel Love» вышло иначе. Продюсер трека Джорджио Мородер получил от Донны Саммер задание «сделать что‑нибудь, что звучало бы как музыка будущего». Причем трек задумывался всего лишь как вишенка на красочном торте ретроальбома, где Донна поочередно примеряет музыкальные наряды разных эпох. В результате получился не просто один из главных диско-хитов на планете, но и трек, без которого не существовало бы никакой клубной электроники.

Узнать больше: подкаст «Милан» о диско семидесятых

Дебютный сингл шеффилдской группы — идеальный баланс между пусть хмурой и холодной, но все же поп-музыкой и экспериментальным, новаторским саунд-дизайном. Вскоре этот баланс разрушится, власть в группе захватит вокалист Фил Оуки, а Human League надолго станут одними из главных в Британии поставщиков танцевальных поп-хитов. Но их главный вклад в историю — именно эта ранняя вещь. Без нее не было бы ни Depeche Mode, ни жанра EBM, а возможно, даже и техно с хип-хопом (этот сингл и сейчас частенько заводит в своих сетах Grandmaster Flash). Ну а формула «лучшие вещи получаются, когда в группе на равных правах участвуют попсовик и экспериментатор», верна до сих пор. Вот только удерживать этот баланс все так же трудно.

Узнать больше: подкаст «Бристоль» о трип-хопе

Системообразующая пластинка для хип-хопа и электро растет напрямую из крафтверковских корней. Троица рэперов, продюсер Артур Бейкер и руководивший всем процессом нью-йоркский диджей Африка Бамбата (один из крестных отцов хип-хопа) решили воссоздать на пленке то, что происходило на улицах Бронкса. Свои «рифмы» уличные поэты читали под микс из электронных пластинок конца 1970-х, так что для минусовки Бейкер и сотоварищи использовали сразу несколько цитат из Kraftwerk. Вот только ломаный бит из «Nummern» и мелодию из «Trans-Europe Express» они не семплировали (для таких трюков все равно не хватило бы памяти), а воссоздали с нуля. Благо клавишник Джон Роби был не только виртуозом игры, но и настоящим синтезаторным нердом. На выходе получился гимн брейк-данса, повлиявший на все и вся от жанра электро с его почти сорокалетней историей до Афекс Твина и Херби Хэнкока.

Узнать больше: подкаст «Нью-Йорк» об электро

Электроникой Бернард Самнер и сотоварищи увлекались, еще играя в Joy Division, но по-настоящему клубные ритмы захватят их только после посещения Нью-Йорка. «Самый продаваемый 12-дюймовый сингл в истории» (статус, который, впрочем, нельзя по-настоящему ни подтвердить, ни опровергнуть из‑за недостатка данных) не только стал краеугольным камнем жанра альтернативной танцевальной музыки и фундаментом будущего единения рока и рейва (клуб Hacienda, ставший для New Order родным домом, станет мировым центром танцевальной музыки еще только лет через пять), но и источником множества цитат. Клавишную мелодию оттуда будут, например, использовать в своих хитах MIA и Рианна.

Узнать больше: подкаст «Манчестер» о танцевальном инди

Ино не столько придумал эмбиент (записи, попадающие под этот жанровый тег, выходили еще в 1960-е), сколько сформулировал концепцию. Это для создания сцены оказалось куда важнее. И если пластинка «Ambient 1: Music for Airports» (под которую и была сформулирована идея) по звучанию больше напоминала академический минимализм, а не электронику, то трек «An Ending (Ascent)» с альбома «Apollo: Atmospheres and Soundtracks» — это уже тот возвышенный эпический звук, который мы связываем с Ино-музыкантом и Ино-продюсером (послушайте хотя бы начало альбома U2 «The Joshua Tree»). Эта вещь повлияла примерно на всю эмбиент-сцену девяностых, когда о жанре вспомнила молодежь, а также с полутора десятков раз засветилась в кино и ТВ, начиная с фильмов «Драйв» и «28 дней спустя», заканчивая церемонией открытия олимпиады в Лондоне и рекламы Британского центра исследования рака.

Узнать больше: подкаст «Мелтон» об эмбиенте

Хаус возник в Чикаго в середине восьмидесятых, но настоящий прорыв в этом жанре совершили именно Херберт Джексон и Эрл Смит. До появления «Acid Tracks» хаус был чем‑то вроде «прокачанного диско», после стал инопланетной музыкой будущего. 13-минутный психоделический импровиз чикагские музыканты накрутили за один вечер буквально на паре инструментов. И если до появления этой вещи бас-станция Roland TB-303 считалась бесполезным куском железа и пластмассы (аппарат с треском провалился на рынке и продавался в комиссионках почти за бесценок, поэтому и попал в руки чикагских нищебродов), то после стал прямо-таки предметом культа.

Узнать больше: подкаст «Чикаго» о хаусе

Похожий на лоскутное одеяло коллаж, построенный на семплах из Стива Райха, Эннио Морриконе и Харри Нильсона, а также интервью певицы и актрисы Рики Ли Джонс (использованного, разумеется, без разрешения) — гимн не только эмбиент-хауса, но и всей чиллаутной сцены, да в общем и более широкого понятия «семпладелика». Именно Алекс Паттерсон стал героем тех, кто начал ходить в клубы не только ради танцев до исступления, но и чтобы полежать на матрасах, послушать странную музыку и иногда подвигать в такт головой.

Узнать больше: подкаст «Мелтон» об эмбиенте

По правде говоря, в 1991-м совсем не было ощущения, что спустя тридцать лет Massive Attack вырастут в одну из самых влиятельных групп на планете. Но уже тогда в песне «Unfinished Sympathy» слышалось что‑то совершенно завораживающее. Троица бристольских парней (тогда их было трое) и приглашенная певица Шара Нельсон очень убедительно показывали, что электроника — это совсем не обязательно «музыка машин» и топливо для рейв-эйфории. Это еще и про человека, про эмоции, про душу и про сладкую грусть. Эта вещь не только открыла дорогу всей трип-хоп-волне, но и заложила фундамент для взлетевшего много позже нового соула.

Узнать больше: подкаст «Бристоль» о трип-хопе

Prodigy — редкий пример группы, добившейся массового успеха не «стоя на плечах гигантов», то есть адаптируя чужие идеи под нужды широкой аудитории, а будучи настоящими новаторами. Лиам Хоулетт и сотоварищи были одними из тех, кто стоял у истоков британского брейкбита и методом проб и ошибок выводил формулу «рваный семплированный ритм, ускоренные голоса и привязчивые до наивности мелодии». Первая версия трека, изданная годом ранее, оказалась фальстартом, но вторая, «Fairground Mix», оказалась стопроцентным рейв-боевиком, который до сих пор поднимает на танцпол мертвых. Если к вам вдруг прилетят инопланетяне и спросят вас, что такое рейв, смело ставьте им «Everybody in a Place».

Узнать больше: подкаст «Брейнтри» о брейкбите

Ричард Ди Джеймс — редкий электронщик, вошедший в историю более чем одним открытием. Он и корифей эмбиент-хауса, и предтеча жанра deconstructed club, но все же в первую очередь Ричард — отец жанра с противоречивым названием IDM (intelligent dance music), первой в электронном континууме музыки нердов и субкультуры, возникшей в самом начале девяностых в только набиравшем ход интернете. «On», так и оставшийся в итоге неальбомным синглом, пожалуй, лучше всего олицетворяет тезис «борьба ритма и мелодии», когда прозрачным и светлым до наивности клавишам противостоит рваный и тяжелый, щедро сдобренный овердрайвом, почти индустриальный бит. Видео на эту вещь, кстати сказать, снимал Джарвис Кокер.

Узнать больше: подкаст «Ланнер» об IDM

Всем известно, что техно родилось в Детройте, но не все знают, что до поры до времени звучало оно совсем иначе. Техно в его нынешнем виде — быстрая, жесткая и репетативная музыка, предназначенная строго для клубов, сформировалось в первой половине 1990-х, когда техно-клубы прижились в Европе, в первую очередь в Берлине. И самую, пожалуй, яркую вещь в современном техно-каноне создал человек, объединяющий два мира, — уроженец Детройта, успевший не только стать радиолегендой под именем The Wizard (то есть «Волшебник») и поиграть в группировке Underground Resistance, но и побыть резидентом знаменитого берлинского клуба Tresor.

Узнать больше: подкаст «Детройт» о техно

Тома Бангальтер и Ги-Мануэль де Омем-Кристо одними из первых поняли, что будущее современной электроники — быть плавильным котлом, в котором варится все музыкальное наследие человечества. Диско-грув, техно-бит, квакающие перегруженные рок-риффы, фанковые клавиши, а позже — соул-вокал, вокодеры, слезливые медляки и напыщенные арт-роковые аранжировки — все это не более чем кубики, из которых французы складывают башню современного звука.

Узнать больше: подкаст «Париж» о French Touch

Случается так, что самым влиятельным становится не трек, закладывающий основы жанра и задающий направление движения, а тот, что как бы подводит итог. К 1998-му транс уже, казалось бы, едет с ярмарки. Отгремела франкфуртская волна первой половины 1990-х, отделился гоанский психоделический андеграунд, покорил чарты Роберт Майлз, взлетел британский прогрессив. Ферри Корстен пришел, чтобы сделать транс достоянием совсем уж широких масс, музыкой стадионов. Трек, который многие помнят еще и по фильму «В отрыв!», открыл дорогу Тиесто и Армину ван Бюрену, да, кажется, и сумасшедшего успеха Avicii c Дэвидом Геттой и Кельвином Харрисом без него не было бы.

Узнать больше: подкаст «Франкфурт» о трансе

Эта вещь вместе с чуть менее известным треком Alter Ego «Rocker», по сути, задала матрицу танцевального мейнстрима начала XXI века — по этим лекалам создавались и EDM, и дабстеп, и даже хип-хоп. Абсолютный минимализм в аранжировках, запоминающийся хук (причем даже не мелодический, а голосовой), а главное — мощнейший, размазывающий по стенам бас.

Избегающий публичности музыкант-одиночка из южного Лондона (за личиной Burial усматривали то Four Tet, то Роберта Дель Ная из Massive Attack, но в конце сошлись на том, что Уильям Беван — реально существующая персона) — главная звезда бейс-сцены, главного достижения электроники нулевых. А по совместительству — первый голос музыки с приставкой «пост» и глашатай новой музыкальной философии. Технически его печальная, а порой мрачно-мистическая музыка опирается на британский рейв (сам он многократно называл себя наследником «хардкор-континуума»), но, по его же собственным словам, если девяностые были временем эйфории, то сегодня мы все едем на ночном автобусе и ловим тяжелые отходняки. Что ж, не поспоришь.