10 главных песен об алкоголе и безысходности

Песня из комедии «Не может быть!» вышла аккурат к очередному витку советской антиалкогольной кампании: тогда власти решили выбить клин клином — и вместо водки заставить граждан пить вино и пиво. Последнее именно в семидесятые начало превращаться в народный напиток, а пивные — в новые общественные пространства для страны, которой таких пространств остро не доставало. А песня с припевом «Губит людей не пиво, губит людей вода» стала гимном новому главному советскому и русскому напитку.

Настоящий портвейн — крепленое вино юго-западной Европы — Россия распробовала уже в XXI веке, когда заграница стала доступнее. А тогда советский портвейн был своеобразным промежутком между вином и водкой — в меру крепкой и в меру противной частью алкогольного бытия. Виктор Цой в своей «Маме-анархии» разместил стакан портвейна на пантеоне альтернативной молодежи.

Алкоголь в советском роке был не только частью бытия, но и метафорой восхищения недостижимым. Смесь кубинского рома и американской пепси-колы, которой похмеляется герой песни Майка Науменко, является символом недоступной заграницы. Алкоголь тут становится не средством передвижения в реальность, но роскошью.

Эскапистский гимн различной выпивке поп-группы «Дюна» при всем юмористическом содержании звучит пугающе. Герой песни под грошовый синтезатор желает одного: медленно окунаться в море пива и водки — и никогда оттуда не выползать. В девяностые лучшим выходом был уход — «Дюна» показали даже не самый опасный.

Вторая пивная революция начала нулевых обернулась вот этим макабрическим гимном, в котором «Дискотека «Авария» (в том числе в компании с мужским хором) призывает употреблять слабоалкогольный напиток в любых обстоятельствах. Пей пиво на заре — и никак иначе.

Песня, написанная Жекой и обессмерченная Лепсом, — по сути, любовная драма. Но по факту она показывает, что любые сердечные неурядицы и душевные невзгоды на постсоветском пространстве и в начале нулевых лечились той самой рюмкой.

Вообще-то это ирландская песня «Some Say the Devil is Dead», но Гребенщиков на то и Гребенщиков, что любой чужой звук и текст превращал в абсолютно оригинальный. Эта — а также «Мама, я не могу больше пить» — песня стала гимном интеллигентскому питию нулевых. Песня про то, что потребление неизбежно, как бы о его опасности ни предупреждали моралисты.

Минская группа «Петля пристрастия» на протяжении всей своей дискографии исследовала отношения маленького постсоветского человека с разного рода жидкими стимуляторами — да так, что плакать хотелось. Апофеоз алкогольной лирики — этот горький гимн падению в бездну. «Как это весело, словно лебедь надувной, ходить по поверхности в луже с огненной водой». И совсем не весело.

Русскоязычный рэп предпочитал другие стимуляторы, но и алкогольные напитки в текстах его исполнителей тоже присутствовали. Один из лучших примеров — эта песня о том, как, смешав крепкое с запрещенным, герой пытается добиться правды от собеседницы. Пьяное эхо бесконечных вечеринок, океан боли и ненависти к себе.

Великое алкогольное путешествие русскоязычной музыки заканчивается в Петербурге, барной столице России, где все — от экскурсовода в Эрмитаже до водителя «Убера» — рано или поздно идут в знакомый магазин, берут бутылку в черном пакете и уходят в отрыв. Невесело и страшно.