Этот текст впервые опубликован 1 декабря 2020 года, когда Иманбека номинировали на премию.
Будем честны: история успеха Иманбека — действительно голливудская. Вот тинейджер-железнодорожник из города Аксу меняет стрелки на путях, а потом идет домой, включает Ableton и пишет музыку. Проматываем пленку на полтора года вперед: он номинирован на «Грэмми», с ним хотят работать мировые диджеи, а непоследняя британская певица Рита Ора просит написать музыку для нее. Круто? Спорить не будем.
Про хаусовика-затейника Иманбека написали все местные медиа, которые освещают музыкальную жизнь, — в какой‑то момент они начали фиксировать каждое достижение казахстанца. Намотал столько‑то стримов. Ворвался в топ Billboard. Набрал охапку «платин».
Вот характерная цитата автора канала «Тихое место», назвавшего историю Иманбека самым интересным кейсом в индустрии за два года: диджей «добрался до зарубежных слушателей — а какими средствами, на самом деле нет разницы».
В этом и заключается проблема. Вряд ли Иманбек когда‑либо оказался бы на страницах The Flow, если бы не его суперуспехи за рубежом. Вряд ли он бы попал в поле зрения паблика «Рифмы и панчи». Но и журить медиа за это вряд ли стоит — они рассказывают истории, это их кредо: все равно что ругать пчел за то, что они производят мед.
Но в голом итоге остается вот что: освещение истории Иманбека и протокольная фиксация всех его успехов — характерный случай, когда индустриальная повестка полностью замещает разговоры о смыслах.
Надо подчеркнуть, что музыка — самая непримечательная деталь истории Иманбека. Про ремикс «Roses» сказать абсолютно нечего — вроде бы обычный сезонный дэнс-хит, какие выкидывают из плейлистов в момент похолодания. Но лишь «Тихое место» мимоходом обозначило это.
Нам кажется, что самое интересное в истории с ремиксом песни «Roses» — то, каким образом типовой и не шибко выразительный поп-хаус с радио «Европа Плюс» и близлежащих машин и дискотек вдруг влетел в топ-10 Billboard и заработал номинацию на «Грэмми». Чем американцев так привлекли прямая бочка и запитченный голос Сент Джона? Чем этот трек отличается от десятков таких же, которые диджеи строгают сотнями для восточноевропейского рынка?
Вроде бы и ничем. Но, во-первых, легко (и, наверное, справедливо) будет увязать успех ремикшированной «Roses» с заокеанской модой на беби-войс в треках. Во-вторых, в «писклявой» версии припев Сент Джона оказался вгрызающимся намертво крючком-уловкой — услышишь раз и больше не забудешь. Но это, пожалуй, единственная интересная вещь во всем треке, которая выделяет его из тысяч таких же.
Как придумываются въедливые хуки на миллионы стримов? В учебниках по сонграйтингу, наверное, скажут: это либо продюсерский расчет, либо случайная удача. При всем уважении к Иманбеку не кажется, что это первый сценарий: он и сам признавался, что выкладывать ремикс ему было стыдно, и он вообще не ставил на него. Не кажется, что Иманбек исследовал феномен популярности беби-войса в американском рэпе — и захотел испробовать метод сам.
Кажется, что это именно история в духе «я что‑то нажал — и оно заработало». Об этом говорят другие треки с продакшеном Иманбека — там звучит обычный поп-хаус «для тачил». Совсем не въедливый — послушал, забыл! Но, опять же, разговоры в духе «хит или не хит» уводят нас из поля смыслов в поле индустрии и механизмов ее работы.
И еще: сложно не усмотреть в восхищениях Иманбеком и колониальную логику — смотрите, мол, парень из СНГ как далеко пошел! Когда музыкальные паблики, далекие от повестки радио «Европа Плюс», рассказывают о заграничных свершениях Иманбека, вспоминается студия Андрея Малахова после «Евровидения» 2009 года, где чествовали «нашего» певца Александра Рыбака. Или одноклассниц в моей школе, которые вообще-то слушали «Короля и Шута» и носили напульсники с торбами, но в нужный момент включали ТВ и болели за Билана — потому что наш! Или t.A.T.u, которая не в последнюю очередь благодаря мировым успехам превратилась из группы-триггера в группу-достояние.
А Иманбеку желаем только успехов. И новой музыки, о которой, наконец-то, захочется впервые поговорить.