Год назад, в преддверии 20-летия «Kid A», американский музыкальный критик Стивен Хайден выпустил посвященную альбому книгу «This Isn’t Happening: „Kid A“ Radiohead и начало XXI века». Она была неплохо написана, но, честно говоря, не очень информативна. По крайней мере, так показалось мне, фанату Radiohead со стажем: мало-мальским открытием для меня стала разве что противоречивость репутации альбома по факту его выхода. Оказывается, помимо восторженных рецензий в Spin и на Pitchfork, в истории осталась и формулировка рецензента Melody Maker: «претенциозный, самодовольный, „смотри-мама-я-могу-сосать-собственный-член“, плаксивый старый хлам».
Почему подобные тейки остались без моего внимания в 2000 году или десять спустя, когда «Kid A» повсеместно признавался главным альбомом нулевых? Вероятно, это пример того, как работает избирательная память. Тот же Хайден повторяет популярную теорию, согласно которой важность группы для поколения обусловлена одним ключевым обстоятельством. Эта группа должна выпустить «культурно значимую» пластинку, когда людям этого поколения от 18 до 22 лет. Мне было 19, когда вышел «Kid A», и 20, когда был обнародован его сиквел «Amnesiac».
В моем случае все усугубилось тем, что за пару недель до выхода «Kid A» я оказался на концертах Radiohead в Париже. Там я услышал восемь из десяти альбомных треков — и еще четыре песни с еще не вышедшего «Amnesiac» на сдачу. Первый концерт разгонялся неистовым фри-джазом «The National Anthem» и уходил на бис под раскаты монотонного и злого риффа «I Might Be Wrong». Второй начинался с конвенционной по меркам остальных новинок группы «Optimistic», зато ближе к финалу были сыграны «Idioteque» и «Everything in Its Right Place» — два головокружительных полюса экспериментов «Kid A». Десятки тысяч людей приходили на тогдашние концерты Radiohead за «Lucky» и «Street Spirit (Fade Out)», и многие из них, возможно, и впрямь недоумевали, пробираясь к любимым песням через тернии IDM и эхо краутрока. Так, в Париже группа сыграла еще и кавер песни Can «Thief».
А кто‑то уходил с тех концертов обращенным в новую веру. Вернувшись в Москву, я дебютировал в музыкальной журналистике, написав о Radiohead в журнал «ОМ», и вскоре слушал уже не одну гитарную музыку, а еще и Арво Пярта, Майлза Дэвиса, каталог лейбла Warp и группы, похожие на открывавших парижские шоу — и еще не настолько известных тогда — исландцев Sigur Rós. «Kid A» был культурно значимой пластинкой, для которых придумано определение «gamechanger» («меняющий правила игры»), вехой калибра «The Velvet Underground and Nico» или берлинской трилогии Боуи. Но, что еще важнее, «Kid A» стал началом конца так называемого «рокизма» — объединявшего музыкальных критиков той поры заблуждения, что рок важнее и честнее других жанров популярной музыки.
Проведя три года, слушая Пендерецкого, Мингуса и Афекса Твина и разбирая на запчасти и собирая заново десятки песен, измученные рок-н-ролльной славой Radiohead искали и придумывали новый музыкальный язык — для себя и других. Они были далеко не первыми, кто решил подружить гитарную музыку с электронной, но именно выражение «сделать „Kid A“» стало в итоге нарицательным: настолько исключительным было его сочетание смелости и зрелости, техники и артистизма. Но к консенсусу на сей счет все пришли 10, а то и 20 лет спустя, а тогдашним Radiohead приходилось отбиваться от вопросов, почему в их новый альбом не вошли лучшие из их новых песен.
Самым красноречивым из ответов стал через восемь месяцев после выхода «Kid A» релиз «Amnesiac» — еще одного великого альбома, куда вошли те самые песни (вроде «Pyramid Song» и «You and Whose Army?»). Тогда у многих создалось ошибочное впечатление, что «Amnesiac» — это что‑то вроде «Kid B», коллекции ауттейков. На самом деле это вполне самостоятельная пластинка, которую не принято, но позволительно оценивать даже выше альбома-предшественника. Номинальную доступность песен вроде «Knives Out» (работа над которой заняла у группы 373 дня) сводили на нет еще более дерзкие, чем на «Kid A», опыты. Например, неуловимо построковая «Packt Like Sardines in a Crushd Tin Box» или записанная совершенно изуверским методом, но оставшаяся изумительно красивой «Like Spinning Plates».
Но разговоры о том, как звучал бы «Kid Amnesiac» или его сокращенная и улучшенная версия, не утихали все эти годы. Книга Хайдена предлагает альтернативный трек-лист, куда входят семь песен с «Kid A», шесть — с «Amnesiac» и би-сайд «Cuttooth». Я тоже попробовал — и потерпел фиаско: даже инструментальные интерлюдии вроде эмбиентной «Treefingers» или слайд-гитарной «Hunting Bears» кажутся в альбомном контексте совершенно незаменимыми. Как уже было сказано, everything in its right place.
К идее юбилейного переиздания обоих альбомов Radiohead относились опять-таки без энтузиазма. Но похоже, что оставившая группу без гастролей пандемия сыграла свою роль и тут. Свободное время музыканты провели, перезаписав и отполировав свои ауттейки 20-летней давности. Судя по спровоцированному онлайн-пиратами обнародованию «минидисков» времен «OK Computer», неизданного материала у Radiohead вагон: будь они группой Metallica, «Kid A Mnesia» обернулся бы 499-долларовым бокс-сетом с двадцатью часами музыки. Но Radiohead и с интернет-пиратами в свое время не боролись (не жадные), так что ауттейков 20-летней давности набралось на 35 минут и одну пластинку.
Собственно новых песен на ней две, из которых Radiohead как группа записали только «If You Say the Word» — балладу, которую гитарист Джонни Гринвуд как‑то назвал «слишком изящной». Вторая, «Follow Me Around», украшала мифологию Radiohead с конца 1990-х и звучала, например, в посвященном гастрольным мучениям группы документальном фильме «Meeting People Is Easy» и на акустическом концерте Джонни и Тома Йорка в лондонской студии Maida Vale, где я побывал без малого 18 лет назад. «Follow Me Around» Том записал соло, так что ее простая и доходчивая, с уклоном в американу, версия с тех пор практически не изменилась.
В конце 1990-х звезды «Бойцовского клуба» Брэд Питт и Эдвард Нортон лично общались с Йорком, убеждая его написать музыку к фильму Дэвида Финчера. Впавший в сочинительский ступор фронтмен Radiohead отказался, о чем впоследствии слегка жалел: «Бойцовский клуб» музыканты пересматривали много, много раз. Возможно, это потому что фильм Финчера и «Kid A» делят настроение экзистенциального страха в связи с наступлением нового миллениума. Вместо Тома в кинокомпозиторы первым пошел Джонни, и собранные под названием «Kid A Mnesia» ауттейки дают понять, как рождался его интерес к работе с оркестром. Выпущенные отдельно струнные к «How to Disappear Completely» — очевидная предтеча саундтрека к музыке из «Нефти».
Radiohead по-прежнему держат зуб на свой первый лейбл Parlophone, без всякого участия группы выпустивший в свое время сборник ее хитов и «полные» версии ее ранних альбомов, поэтому превосходных би-сайдов времен «Amnesiac» тут нет. Лишь два из них — «Fog» и «Fast Track» — появляются на переиздании в новых прочтениях, через запятую с инструменталами и обновленными версиями «Morning Bell» (фигурирующей таким образом на всех трех частях «Kid A Mnesia»), «Like Spinning Plates» и «Pulk/Pull Revolving Doors». Последняя впечатляет в особенности: на IDM-бульканье оригинала непредвиденно накладывается вокал Йорка из «True Love Waits», одной из самых пронзительных песен в богатом на них каноне Radiohead.
А впрочем, Radiohead сделали себе имя, промышляя непредвиденным. Хайден, иллюстрируя упомянутый тезис о связи между возрастом слушателя и датами выхода важных альбомов, замечает, что Radiohead умудрились оставить соответствующий след аж трижды.
Транслируя на весь мир свои тревоги, связанные с технологиями или ложью политиков, и пытаясь уйти от всего связанного с рок-музыкой, будто то звучание или издержки славы, Radiohead сделали все для того, чтобы сформировать и закрепить собственную репутацию последней большой из великих и великой из больших рок-групп. И как бы они ни пытались избавиться от нее с тех пор, они попросту слишком хороши, чтобы не быть лучшими.