Iowa — о Танкяне, Måneskin и встрече с Нелли Фуртадо в новом выпуске «Узнать за 10 секунд»

Я пишу фонетически по-английски. У нас русский язык — достаточно смычный, все плоское, а английский — купольный, вперед зубы и «ээ, хоо». «Маршрутку» я тоже на английском языке придумала, чтобы слова катились. В «Маршрутке» много воздуха: «Это не шутки, мы встретились в маршрутке».

Самый дорогой? «Бьет бит» — 8 миллионов [рублей], «Маяки» тоже дорогой, надо было делать постпродакшен. Мы сначала с одним продакшеном поработали, потом с другим, с третьим — долго искали [нужный].

Я уже забыла, как ее зовут… Софи Эллис-Бекстор? А, Фуртадо! Она пела на «Новой волне» в 2012 году. Мы репетировали на сцене, она услышала нашу песню «Мама» и сказала, что ей понравилось. Нелли классная, очень талантливая, но я не слышала о ней уже лет двенадцать.

Я мечтала приехать на Супербоул, чтобы меня узнала Леди Гага: «О, это же Катя Iowa». А я ей: «О, давно не виделись». Конечно, мне хочется, чтобы мы знали друг друга и обменивались опытом на студии.

Когда ты остаешься одна, то не видишь своих границ. Это не значит, что ты маленькая. Это значит, что ты бесконечно огромная. И люди очерчивают твои границы. Когда я стою на сцене, то становлюсь не огромной и бесконечной, а человеком с рамками, своим телом. Когда соединяются дух, мозг и тело — это триединство настоящее, баланс.

Мне написала девушка: «Если вам интересная судьба нашей планеты, обратитесь, пожалуйста, к Сержу Танкяну, скажите, что мы делаем трансляцию и собираемся говорить об экологии. Если вам, конечно, все равно на нашу планету, можете ему не писать!».

Так часто происходит: когда мы записали фит с Танкяном, люди начали обращаться: «Позвоните Сержу, скажите, что я хочу с ним фит». Напишите ему [сами]!

Боярский так похож на моего папу, что когда я оказалась рядом с Михаилом, то просто потеряла дар речи. Я сказала что‑то типа «я выросла на ваших фильмах» — и он: да, спасибо. Я ненавижу, когда мне говорят [подобное], но то же самое сказала ему. «Все, я уже старый», — [ответил он]. «Нет, вы не старый» — [сказала я]. Вечно эти неловкие моменты!

Мы ходили на концерт Måneskin. Они играли не вживую: вокалист пел живьем, но у [музыкантов] все было записано. Складывается впечатление, что группу собрали под проект «Евровидения»: каждый из них — личность, но почему‑то не умеющая играть.