«Сложно, когда тебя считают дурачком, читающим про пенисы»: большое интервью с Soda Luv

Soda Luv — один из самых неоднозначных героев года. Помимо успешных релизов в топах стримингов артист прославился и рядом скандалов. В апреле на подкасте у Эльдара Джарахова он рассказал, что снимает девушек на телефон во время орального секса (позже извинился). В августе музыканта обвиняли в вымогательствах нюдсов у несовершеннолетней фанатки (артист заявил, что это фейк). А в октябре в интернет слили скриншоты вебкама с Soda Luv, которые оказались достоверными.

В середине декабря артист выпустил альбом «Roomination», в котором замьютил «все моменты, которые могут расцениваться как пропаганда». Под цензуру попал и парт Моргенштерна, который был посвящен его члену. Кроме того, на альбоме есть фит с Хаски — были теории, что его парт — это дисс на Soda Luv.

Мы поговорили с артистом обо всех этих ситуациях и узнали:
— почему Моргенштерн так разозлился публично на зацензуренную версию трека «PON PON» с альбома Soda Luv;
— кого на самом деле диссит Хаски в треке «Плацкарт»;
— как Soda Luv пережил волну хейта после всех скандалов;
— об отношении семьи к его творчеству и поиске признания;
— про одиночество и мечты о детях по всему миру;
— почему времяпрепровождение с девушками «это в любом случае эскорт»;
— о чем думает артист чаще, чем о сексе;
— почему он хочет все чаще изолироваться от мира;
— и в какие моменты Soda Luv ощущает себя Иисусом и почему не чувствует себя свободно.

— Пока ехала на интервью, увидела новость о том, что суд, рассматривая дело премии «Муз-ТВ», «приравнял мужские крашеные ногти, макияж и „женственные жесты“ к пропаганде однополых сексуальных отношений».

— У меня маникюр нюд [бесцветный], но это полный ****** [кошмар]. Я люблю свою страну, и я не хочу, чтобы такая ******[фигня] происходила. Жуть *******[дебильная]. Могу только радоваться тому, что мне ******[пофиг]. Я не крашу ногти в разные цвета, потому что я уже набаловался с этим в 14 лет, и мне это просто неинтересно.

— Зачем нужно было торопиться с альбомом и потом дозагружать еще альбом в усеченном формате?

— Альбом-то у меня давно уже лежал. Формулировка про спешку была насчет цензуры [артист опубликовал стори в инстаграме, в которой написал «Альбом был заклинен в спешке. Я буду добивать оставшиеся треки и заменять их, как на первом альбоме, как было с треком «PON PON»]. Мы все эти запикивания сделали буквально за один день. Поэтому не особо запаривались над тем, что ритмика сломается у трека, еще что‑то. Я просто за пять секунд выкрикнул пару угарных эдлибов. И потом мы просто решили собрать тречки, которые больший отклик получили, и там уже, если есть что‑то запрещенное, поменять.

А с Моргеном это вообще угар был. Запикали трек, и Морген ******[очень] бесился. Он не знал, что мы это сделали. Я просто забыл ему скинуть финальную версию.

И получилось высказывание о том, что я вижу, что происходит. И в такой ситуации можно что‑то сделать, приколоться. У Джонни However, кстати, скоро выйдет видос, где я объясняю все панчи.

— Расскажи, кого диссит Хаски на вашем фите? Есть гипотеза, что тебя…

— Я реально не знаю. Ну как — я могу ему поверить. Я его спрашивал, сейчас покажу, что он точно написал. На мое сообщение (включает аудиосообщение): «Переслушивал наш трек и думаю, на меня ли это дисс или не на меня? Ладно, главное, что трек крутой». На что он ответил: «Это дисс на классического и извечного врага всех рэперов по имени Воображаемый противник».

Думаю, что он ******** [соврал], конечно. Звучит как ***** [фигня] какая‑то, но не знаю. Я просто реально кайфую от музыки Димы, от своей музыки и от того, что у нас получилось записать.

Если я запишу завтра дисс на Mayot, Леху Seemee, Lovv66 — неважно, на кого, и мне скажут: «Это че, это очевидно дисс на него?» Я скажу: «Да нет». И что ты мне скажешь?

— В этом прелесть творчества — можешь что угодно сказать.

— Да. Ну нет. Нет. Уже нет.

— Учитывая, что в России стали подзакручивать гайки артистам, ты действительно собираешься в Штаты жить?

— Прямо сейчас я хочу путешествовать. Я нигде не был, кроме Украины, Турции и Испании. А Америка — это вообще детская мечта. Меня очень вдохновляют люди, которые «вот я вчера был во Франции, сегодня я в Берлине, завтра еще где‑то».

— Вообще, конечно, непривычная для тебя ситуация, наверное, да? Телефон — у меня, записываю все я…

(Это шутка о скандале вокруг реплики артиста на подкасте у Эльдара Джарахова. Soda Luv рассказал о том, что откладывает телефоны девушек на тумбочку, а также снимает оральный секс на видео. Позже артист извинился и признал свою неправоту. Сейчас подкаст Джарахова изъят из публичного доступа).

— А обычно этим я занимаюсь.

— Ну да! На самом деле это шутки. У меня нет цели тебя осуждать. Мне больше интересно тебя понять. Как ты вообще пережил эту волну хейта?

— Я ее до сих пор переживаю, но уже не переживаю. Когда это началось, я не думал, что это будет чем‑то настолько глобальным в моей жизни. А потом стало привычно. Сейчас я просто остаюсь собой, стараюсь не излучать никаких негативных вайбов.

Это неприятно, когда очень много человек тебя осуждают… Мне не нужно было миллион раз одно и то же говорить. Знаешь, я не тупой. Я с одного раза понимаю.

Вот говорят: «К сожалению, культура отмены только на женщин распространяется, до мужчин еще не добралась». Да, ***** [блин], просто ********* [поносить] будут любого человека, которого захотят, мне кажется.

— Тебе повезло, что это не настолько масштабно тебя коснулось. Потому что, например, Петар Мартич лишился группы и лейбла.

— Ну, я понял, что это было неправильно, признал свою вину и искренне извинился. При этом я делал это не просто потому, что я такой вот ******* [урод]. Это не было беспочвенным. Я считал, что мне нужны были эти превентивные меры.

— Потому что были какие‑то прецеденты?

— У меня, у других артистов были ситуации, когда человек подозревает, что его сфоткали и что‑то не то, короче. Когда девушка уходит в туалет, говоришь ей: «А скажи пароль [от ее телефона], а то у меня мобила разрядилась». Заходишь в фотопленку и видишь свою голую жопу.

— Так, подожди, а в чем проблема, если ты экс-вебкам? Ты же говорил, что не стесняешься.

[В октябре в телеграм-каналы слили скриншоты вебкама при участии артиста. «Мне нечего стесняться», — комментировал Soda Luv].

— В тот момент я не собирался открывать это публике. В тот момент у меня была какая‑то линия, знаешь, «у меня была стратегия, я ее придерживался». Я не собирался становиться «Откровением года» по версии GQ. Я хотел просто заниматься творчеством и все.

[Артист был номинирован на премию GQ в номинациях «Открытие года» и «Мужчина года», позже его убрали из номинантов после слитой переписки, где Soda Luv якобы вымогает нюдсы у несовершеннолетней девушки. Артист заявил, что это фейк].

Я не стыжусь своего тела. То, что я работал в вебкаме, никому ничего плохого не сделало. Ты не сможешь меня этим шантажировать. А если ты сфоткала мой член, ты можешь это выкрутить так, как будто бы я тебе присылал член. Как будто я конченый, дикпики отправляю всем подряд.

А еще, учитывая те ситуации, когда я даже не взаимодействовал с человеком, но меня осуждали в том, что я просил нюдсы у кого‑то… Я этого не делал. Но, видишь, достаточно зафотошопить скрин из телеги и все. Или даже не зафотошопить, а просто поставить аватарку, как у меня, и никнейм такой же. Все. Это Сода Лав, чуваки, железный пруф. Причем, когда скидывают действительно доказательства, говорят, где пруфы, что это пруфы. И ну ***** [жесть] короче.

— Как у тебя так сложилось, что ты максимально не доверяешь женщинам? Да и в творчестве эта линия сильно прослеживается…

— Да боже мой! Нет! И вообще я в принципе не доверяю людям.

— Но у тебя же есть твои братики?

— Конечно, есть. Но я держу в голове, что завтра они могут перестать ими быть. Сегодня он твой друг, завтра он твой враг, послезавтра он передумал и снова хочет с тобой дружить. У меня есть доверие, но это не то, что я готов свою жопу поставить на то, что этот человек со мной будет до конца. И я предпочитаю никогда не накидывать эту ответственность на человека, потому что я не могу гарантировать, что в случае чего я за него расшибусь. Я всегда рассматриваю тот расклад, при котором я просто остаюсь один.

— Много ли людей у тебя отсеялось из жизни за время твоего карьерного становления?

— Конечно. Они отсеиваются всегда. У каждого свой путь. У кого‑то есть какие‑то якоря, которые его держат: семья, ответственность, забота, еще что‑то. Я не жду людей никогда.

— А какие у тебя якоря?

— Семья, за которую я несу ответственность. Но я понимаю, что моя мама — взрослый человек, у которой своя голова на плечах. Да, она моя родная женщина, о которой я забочусь, и по-любому ей нужна поддержка, но при этом нельзя никогда человека закармливать поддержкой, потому что он привыкает и становится беспомощным. Я могу быть такой, deus ex-машиной, которая появляется, если чего‑то нету, держи бабки. Все. Живи дальше сам. Это твоя жизнь. У меня есть брат, у меня есть мама.

— А отец?

— Отец — мужик. Сам по себе. Он тоже отстраненный такой человек.

— Как ты?

— Я чувствую в себе сочетание каких‑то черт от него и от мамы. Просто надо не давать им манипулировать тобой. Заметить какие‑то такие качества, посмотреть на родителей и понять: «так, вот это его привело не туда, куда он хотел, вот это надо немножко поубавить».

— Как ты пережил развод родителей в свои 12 лет?

— У меня с отцом были натянутые отношения, он от меня очень много требовал. Чтобы я был отличником, домашнее задание заставлял писать сначала на черновик. Не дай бог, хоть одна помарочка — ты переписываешь все полностью, вообще ***** [похер], что там пять листов домашки. Это было очень жестко, и я обо всей ***** [херне] не буду рассказывать, это мое личное. Поэтому, когда они развелись, я такой: фух! ******* [супер]!

— А из‑за чего развелись?

— Просто приелись друг другу да и все. Ну, блин, прикинь жить с одним человеком 14 лет!

 — В ранних интервью ты рассказывал о довольно сложных отношениях с мамой на начальных этапах своего творчества.

— Ну это нормально.

— У многих артистов проскакивает похожая история: Коля Редькин едет смотреть на маму и артиста, и она довольная такая — «мне сын купил дом/квартиру/машину». Затем ее спрашивают: «Как к творчеству своего ребенка относитесь?» И дальше проскальзывает ухмылка и что‑то фейковое в ответе типа «ну нормально».

В общем, задумываюсь, что многие артисты, будучи успешными людьми, все равно как будто бы покупают родительское принятие и одобрение.

— Отчасти это правда. Просто я давно смирился, что мои родители — люди другого поколения. У них абсолютно другие ценности и показатели успешности. Мои родители просто хотели бы, чтобы я смог себя обеспечить и был человеком в первую очередь, не просто членом общества.

У меня мама очень православная женщина, и, естественно, ей не нравятся какие‑то треки. Она их и не слушает. А если ей какой‑то трек нравится, она мне звонит, говорит: «Я сегодня уже раз 10 послушала».

— Какой последний раз ей понравился?

— «Прости». Как и все треки без мата.

— А «Превосходный синий» понравился?

— Она мне позавчера или когда‑то позвонила и говорит: «Блин! Я послушала твой альбом с синей обложкой, вот трек „Дождь“! А ты не думал его как‑то перепеть или еще что‑нибудь?»

Знаешь, я, наоборот, очень рад, что моя мама увидела, что я, оказывается, не безумец! Можно не пахать на заводе и зарабатывать деньги тем, что тебе нравится. Она реально спрашивает: «А что Kizaru? Почему он уехал в Испанию?» И я такой: «Мне что, тебе сейчас вот это все рассказывать?» А потом осаживаюсь и говорю себе: Блин! Ни фига себе! Ты же когда‑то только мог мечтать о том, чтобы у тебя мама интересовалась тем, чем ты интересуешься.

Короче. Нет никакой фейковой ***** [херни]. Просто надо любить стариков и понимать, что ты тоже станешь стариком и тоже будешь недалеким по меркам молодняка.

— А отец как?

— Он у меня такой дотошный прагматичный человек. У него красные дипломы, медали. Очень много лет работал мировым судьей, двигался по карьерной лестнице. Сейчас уже на пенсии. Я, кстати, не любил это озвучивать [знакомым] на самом деле, потому что был в такой среде, сама понимаешь, где это все-таки не особо респектабельно.
**
Сейчас я просто хочу давать ему больше внимания, потому что я как будто чувствую, что ему это нужно. Как будто он не то чтобы гордый… Но, короче, гордость граничит с какой‑то тупостью иногда, знаешь, прям вот когда ты не знаешь почему, но почему‑то я вот не могу набрать…

— Ну это защитная реакция.

— Да-да. Я понимаю и не осуждаю его. Ну а что осуждать? Возьми да сам позвони. Если это важно для обоих людей, значит, это должно быть равносильно важно. То есть не нужно ждать от кого‑то первый шаг. Ну глядишь 10 раз ты первый позвонишь, а потом тебе позвонят. Поэтому я стараюсь больше внимания сейчас давать. С каждой съемочки, или я у Мози [Mozy J — ювелир звезд русского рэпа] был, звонил, цацки показывал, «вот зацени, что сделали».

Мои родители, несмотря на то что очень образованные и талантливые люди, не видели жизнь во всех проявлениях. И если отец следит за какими‑то технологиями, то мама до недавнего момента была очень консервативная в этом плане, отрицала все новое. Хочу показать им немножко этот мир.

— Как будешь показывать?

— По мере возможности. Это в мелочах заключается. Вот я на производство ювелирки сгонял — позвонил, показал. Это же тоже новое что‑то. Я стараюсь показать круг общения и что я нахожусь среди достойных людей и у меня все хорошо.

— Но это же скорее все еще про поиск признания. «Мама, папа, смотрите, я успешный».

— А как? Это поведение, обусловленное институтом семьи. До какого‑то возраста ты не понимаешь, что твоя мама — это не просто твоя мама. Это женщина, член общества, это вообще отдельное что‑то. Мечты, стремления, то, чем она пожертвовала. Я отдаю этим дань тому, что мои родители потратили на меня столько времени.

Я очень хочу завести ребенка, но при этом до сих пор боюсь ответственности. Вообще я бы очень много детей хотел. Прямо (свистит).

— Будет ли у тебя на них время?

— Вот! В этом главная дилемма. Но прикинь, у меня в каждой стране было бы по ребенку! И в Азии, и в Африке, ну вообще везде. Это же прикольно!

— Просто по всему миру живут дети без отца. Кайф! (иронично). Ты ведь тоже жил без отца.

— Это лотерея. 50 на 50. Либо человек, проходя через эту трудность, отсутствие полноценной семьи, старается наверстать, стремится к лучшему, хочет создать хорошую семью. Либо становится маргиналом и условно такой «вот был бы у меня батя, я бы не убивал людей».

— Ты успешный человек с социальным капиталом. Часто ты не понимаешь, человек с тобой дружит просто так или потому что ты ему нужен-полезен?

— Я скорее понимаю всегда.

— А с девчонками как?

— На самом деле все это творчество и реплики типа «йоооу, она продажная сука, она сосет мой член ради бабок» — это все ***** [херня]. Ну блин, я не знаю, каким надо быть **********[дебилом], чтобы реально подпускать к себе таких девушек.

— Но ты же подпускаешь.

— Мммммм, ну нет.

— Я знаю, что ты тусуешься с девчонками, с которыми, скажем так, протусовалась уже вся индустрия. Для чего тебе это?

— Я часто общаюсь с разными девушками, для меня это просто опыт. Мне не в падлу заплатить в ресте, сводить куда‑то. Я делаю это ради себя. Это в любом случае эскорт. У меня есть вечер, я хочу его провести в театре, но я не хочу туда идти один. Ты хочешь сходить в театр, ты надеешься, что я за тебя заплачу? Без проблем. Просто потому, что я хочу сходить с кем‑то в театр. Ты хочешь сходить в ресторан, думаешь, что я за тебя заплачу. Окей. Но я просто хотел поесть стейк сегодня вечером в хорошем месте. А в хорошее место тоже не хочется приходить одному.

— Но в этом же нет какой‑то души, прости, господи.

— Ну, блин, ну а что, душа не в этих вещах ищется!

— А в каких?

— У каждого в своих. Если мы будем бесконечно строить барьеры, однажды ужалившись о какой‑то шип, не будет никаких релейшен-шип [отношений]. Понимаешь? Я могу утрировать в своем творчестве. Я не хочу быть человеком на поверхности, у которого не может быть секретов. У меня ***** [много] может быть секретов. Я не собираюсь их никому открывать.

— Очень жаль. У тебя выходил в 2018 году ЕР «Превосходный синий», и там как будто бы ты самый настоящий. Там такой надрыв, такое все честное. И вот мне интересно…

— Ты судишь по тому, что уже было. И наше с тобой интервью — это просто объективация меня в данный момент. Ты не наблюдаешь за процессом изменения в моей голове.

— Я наблюдаю за твоим творчеством, которое ты сам называешь сублимацией.

— Творчество — это сублимация, да, но это не абсолютное изложение.

— Поэтому я и спрашиваю. Я тебе объясняю свой пойнт, а ты рассказывай, как оно на самом деле. Расскажи историю альбома «Превосходный синий» честно.

— Да, блин, ничего [особенного]. Я просто жил в Питере и просто писал песни, не был популярен…

— То есть не было вообще никаких там расставаний…

— Нет! До того как я написал этот альбом, у меня были одни прям очень абьюзивные отношения…

— Ты был в них жертвой?

— Я был вообще *** [черт] пойми кто, по очереди типа! Ну реально, абьюзивные отношения — это как раз-таки, когда вы меняетесь этими ролями. И это вообще не круто.

— Ну просто смотри, вот строчки: «Ну прости меня, мам, что я мир променял на судьбу человека, что день ото дня оплетал мою шею, как будто петля». Ну это как будто что‑то прямо очень конкретное.

— Зачем мне про это рассказывать, если это было так давно. Я не могу об этом рассуждать так, как будто это актуально.

— Так посмотри на это в ретроспективе.

— Я не могу, потому что это просто неудачное стечение обстоятельств. Я не отношусь к новым людям ***** [плохо], потому что я когда‑то однажды встретился с *******[плохим] человеком. Я даже не считаю этого человека ****** [плохим]. Я просто считаю, что мы тогда были эмоционально незрелыми. Мы не были достаточно опытны, старались много на себя взять, поэтому случилось так, как случилось, поэтому я и транслировал это тогда.

Сейчас все абсолютно по-другому. Я не вступаю в отношения просто потому, что мне это не нужно.

Я научился не ревновать, но знаю, что нельзя абсолютно это контролировать. Я считаю, что ревность — это очень тупая ***** [херня], которая идет из ощущения неполноценности.

— Ну и недоверия.

— Ну да, и недоверие. А как могут быть вообще какие‑то отношения, если речь идет о недоверии?

Но я не отрицаю, что мне бывает очень одиноко. И это постоянные качели. Сегодня тебе ******* [офигенно] одному, завтра ты такой: «блин, вот бы меня обнял кто‑нибудь, и вот бы мне обнять кого‑нибудь». И даже о **** [сексе] так часто не думаю, как о каких‑то банальных тактильных нежностях.

— Получается, ты признаешь свое одиночество, ты говорил, что в университете тоже чувствовал себя одиноко, что у тебя была дома «мусорка из тел»…

— У меня три неполных высших. Представь, сколько мусорок у меня было!

— (Смеется.) Очень много. Ну вот, а сейчас выглядит так, будто происходит то же самое, только ты заглушаешь это одиночество уже ротацией малышек.

— Я не занимался сексом уже месяц, наверное, точно. И мне норм. У меня ***** [очень] много дел. Мне некогда. До этого: я просыпаюсь утром, и первое, на что обращаю внимание, — это стояк. Я такой: о, стоит! ******* [кайф]! А сейчас, честно, я даже не могу сказать, у меня стоит утром или нет.

— Очень субъективное мнение выскажу, но даже если сравнивать твое творчество с творчеством твоих друзей [речь идет об артистах Melon Music — в частности blago white, Mayot, OG Buda], то как будто бы у тебя это все равно с какой‑то бОльшей эмоцией идет — девки все продажные суки и все такое…

— Это не главенствующая тема, а лейтмотив. Это часть того, что мы называем русским трэпом. Недоверие к женщинам — это просто одна из перечня тем. Я всегда смешиваю тему с опытом. Но при этом не читаю…***** [черт], найди мне, тыкни мне в мой текст, где я читаю: «О, эти суки со мной из‑за денег». Нет, ***** [блин], Трилл Пилл читает про такое всегда. Я не читаю.

— «Верить сукам это так глупо». «Ты выглядишь как балласт». Вот эти вот все штучки.

— Про балласт это не про сук.

Ты можешь судить о чем‑то только из того творчества, которое было. Пока ни один из моих релизов не был актуальным лично для меня. «Viva la vida» я выпустил спустя два года после написания. Альбом, который я выпустил сейчас, лежал у меня в столе год-полтора.

— Почему?

— Потому что****** [блин], жизнь живу в отличие от многих людей, много рефлексирую. И продолжаю рефлексировать. Думаю, что мое будущее творчество даст ответы на многие вопросы.

— И все-таки расскажи, что ты думаешь про отношения в принципе?

— Я не хочу ими себя обременять. В какой‑то момент я реально думал: «Ну все, я нагулялся, мне нужны отношения». Хотел быстрее взрослым стать. А сейчас я понимаю, что, блин, миллионы девушек, и как я могу разменивать все это многообразие [на отношения]?

— Ну просто тебе не кажется, что это какой‑то фастфуд? Может, это классный качественный секс, но при этом все равно качественные человеческие отношения важнее.

— Ну, я для себя роль наблюдателя выбрал. Не куколда в смысле. Роль наблюдателя в том плане, что я был призван жить в жизнях несчастных людей.

— Ты думаешь, что ты делаешь их счастливее в моменте?

— Нет. Лежу с девочкой, она мне какую‑то историю рассказывает своей жизни. *** [блин], я настолько ******** [устал] уже от своих голосов в голове, что мне просто хочется реально ее послушать. Вот я и наблюдаю, как живут люди.

Я редко занимаюсь сексом. Я чаще дрочу с девушками. Это грубо, но это так. Секс для меня — это ***** [вау]. Это реальные эмоции. Редко получается так, что меня прямо девушка возбуждает и мне прямо хочется поглотить ее, слиться с ней. Когда это получается — круто, но это может и опустошать. Это как таблетки хавать — ты сначала кайфуешь, а наутро все, у тебя нет серотонина, и ты такой все — ***** [конец]. И ты думаешь: круто, хочу еще. Нет. Ты не можешь себе этого обеспечить, потому что…

— Потому что ты решил, что одна женщина приезжает к тебе только один раз.

— Это просто моя натура. Мне неинтересно. Я не знаю почему, но когда я общаюсь с девушкой, которая приехала ко мне ясно зачем, она реально как будто, как к психологу, приезжает чаще всего. Девушки приезжают не только за сексом. Они будто бы хотят мне заплатить сексом за то, что я их выслушаю. Они такие: «Блин, ему, наверно, ******[нафиг] неинтересно со мной общаться, потрахаемся, а потом пообщаемся». Окей. И я не против этого. Просто бывают реально очень недалекие…

— Так зачем подпускать к себе недалеких?

— Ты же понимаешь, что, для того чтобы заниматься сексом с прямо вау крутыми девушками, нужно тратить на них время, а у меня его нет. Я слишком собой занят.

— У тебя есть близкие друзья-девчонки?

— Есть, две. Причем я могу даже с подругой поделиться штуками, о которых мы просто не общаемся с пацанами. Когда‑то я думал, что не может быть подруг. Зачем они мне нужны? Я же просто встречаюсь с девушкой, чтобы потрахаться. А сейчас как‑то так произошло само собой. И когда я это осознал, я такой: блин, круто.

— Ты вообще веришь в любовь?

— Верю, но, опять же, не существует ничего вечного и ничего абсолютного.

— Ты сказал, что у тебя постоянно качели: сегодня цельный, самодостаточный, а завтра чувствуешь себя одиноко. Будто бы это можно проработать с психоаналитиком. Мне кажется, что у многих музыкантов есть такая история…

— Бояться быть нормальными.

— Они боятся быть счастливыми.

— Потому что им кажется, что им не о чем будет писать. Я думал на эту тему. Я не боюсь, что мне не о чем будет написать. Любые эмоции найдут себе выход, если у тебя есть любимое дело. Поэтому, если я стану счастливым, я просто буду, не знаю, писать счастливую музыку.

— При этом ты сам смеешься с этого сейчас…

— Это забавно и наивно немножко звучит в наше время. Поэтому я и смеюсь.

— Счастливая музыка — это что? Фаррелл Уильямс?

— Да. Что‑то типа того. Я не против счастливой музыки. Сам я слушаю скорее нейтральную, EDM-жанры. Мне просто нужна музыка, которая меня может привести в состояние потока. А так, конечно, эта руминация, этот внутренний голос…

— Что такое руминация?

— Блин, как ты готовилась к интервью?

— ***** [плохо].

— Я вижу. Руминация — это постоянное обсасывание плохих идей, мыслей. Это рефлексия, немножко с уклоном во фрустрацию.

Я все чаще чувствую, что мне хочется отдалиться от мира. Я ******** [устал] от людей, от всего. Люди от тебя чего‑то хотят, а ты не можешь контролировать их хотелки.

Вообще люди реагируют каким‑то странным образом. Да даже у меня в клипе «Cole Bennett», где я лечу и залетаю в ***** [вагину] из цветов: «Вау! Вот это высказывание!» Это прикольно. Но не более того. Это как словить сердечный приступ оттого, что кто‑то хлопушку взорвал. Это же тупо.

Я не хочу, чтобы люди думали, что я высокомерный. И я не собираюсь тратить на этих людей свою энергию, я не пишу комментарии. И вот эти люди, на которых я вообще не готов тратить свою энергию, почему‑то ***** [много] негативной энергии тратят на меня. Очень сложно, когда тебя считают каким‑то дурачком, который читает про пенисы и про **** [секс].

— Так если ты сам формируешь этот образ. Ты это транслируешь людям. Почему они должны думать иначе?

— У меня было что‑то типа плана. Я действительно планировал показать себя с ****** [плохой] стороны, просто чтобы за мной было интересно наблюдать. Чтобы потом показать себя с настоящей стороны.

— Ну пришло время показать?

— Да! Я заигрался просто в эту ***** [фигню].

Я хотел провести эксперимент, сделать камингаут, хотя я не гей. И люди, которые и так хотели меня осудить, они такие: *****, ******* [блин, супер], ну все, теперь конкретно мы можем его ************[загнобить]! А потом я бы через месяц сказал: «Да ладно, я прикалываюсь. Я не гей». Но мне бы сказали: «Ты отмазываешься, ты ******** [устал] оттого, что тебя хейтят. Ты ****** [гей]».

— Не понимаю, почему это тебе приносит столько радости.

— Я себя в такие моменты Иисусом на Голгофе ощущаю! Иисусом, которого закидывают камнями.

— Но Иисус не пранковал никого.

— Ну ***** [блин], а я пранкую, а какая разница? Я это делаю, чтобы просто простебать общество.

— И почему ты в итоге не сделал камингаут?

— Подумал просто, ***** [зачем] мне еще одна такая ситуация. Решил, что невыгодно будет. Я же часто двигаюсь с целью выгоды, это нормально. Для меня нормально, а кто‑то осуждает. «Ты фитанул с Рахимом! Ты вообще lame [отстой]».

— Мне кажется, что люди со своими ожиданиями от артистов должны пойти ***** [к черту].

— Это то, с чем я пытался сегодня заснуть! Я прям лежал и думал: ******[черт], я вам **** [ничего] не должен! А люди-то думают, что должен.

— Ты — публичная личность, тебя в любом случае будут ненавидеть и осуждать. Кто‑то будет любить. Ты вступаешь в эти абьюзивные отношения с обществом, хотя можешь выйти из этой игры. Тебе может быть максимально **** [все равно]. А у тебя очень сильные чувства: «Они не понимают, они тупые. Я сейчас с ними поиграю. Я покажу им, какие они дебилы». Это из тебя самого высасывает жизнь как будто бы.

— Это так, в какой‑то мере. Но не настолько усугубленно, как ты об этом говоришь.

Меня же ***** [ужас] как ********* [гнобили] за то, что я с Кридом фитовал. Но при этом мне было ***** [плевать], потому что для меня это был новый опыт, так же, как и гив [быстрый способ привлечь новых подписчиков с помощью розыгрыша призов]. Я думаю: «Так, можно заработать денег, это что‑то новое, давай сделаем».

— А тебе не сказали, что это тоже немного подразумевает имиджевые риски?

— Я знал об этом, но я не боюсь. Для меня опыт — это настолько важно, что я даже не отрицаю, что я, может, реально мужика ***** [трахну] завтра. Просто потому, что я до этого ни разу этого не делал. Я человек, который все хочет пройти эмпирическим путем, и мне ***** [плевать] на имидж, на бабки.

— Мне кажется, ты юлишь. Гив делают для бабок. Там нет ничего такого, что стоит познать. «О боже, я сейчас веду трансляцию с розыгрышем».

— Но при этом это новая механика, это как NFT для меня!

— Ну какая новая механика! Моргенштерн это уже делал до тебя.

— А я никогда этого не делал. Мне **** [плевать] на чужие грабли. Я на свои хочу наступать. Я могу не наступать на чужие, но я хочу наступать на свои. Это мои грабли. Понимаешь? Я — Ваня Нойз здесь [речь идет о песне «Грабли» Noize MC].

Я завтра умру и че? Как меня вообще ***** [волновать] будет? То, что я ***** в жопу, то, что я делаю гивы? Да кого это ***** [волновать] будет? Их это, может, будет продолжать ***** [волновать], но меня это точно уже не будет. А самое забавное — если завтра меня не станет, они же вообще по-другому запоют. И мне не нужно ваше признание в таком случае!

— Все равно юлишь. Как ты был бы без этого признания?

— В какой‑то момент мне реально нужно было признание: не обычного слушателя, а людей из индустрии, на кого я равнялся. Я получил, что хотел, и понял, что признание мне в принципе уже не нужно. Нужны бабки. Сделал бабки. У меня есть бабки, а что мне теперь надо? Мне теперь ***** ******[ничего на фиг] не надо.

— Ты чувствовал себя врагом для себя?

— Конечно! Когда я не мог понять, что для меня выгодно, что нет. Когда гнался за аутентичностью и думал, что нужно быть настоящим, что нельзя переобуваться. Все это ***** [фигня] по факту. Раньше я этого не понимал, у меня было много страхов. Сейчас я меньший себе враг, чем два года назад или год назад.

— А сейчас чего боишься?

— Остаться собой. Я хочу как будто тотально переобуться. Я просто боюсь, что я встану просто и буду стоять. Хочется сделать что‑то абсолютно безрассудное.

— Скажи, каково быть тобой прямо сейчас?

— Суетливо. Не чувствуешь себя свободным. Не можешь взять и уехать прям сейчас отдохнуть. Я сам себе придумываю оправдания и из‑за них чувствую себя перед собой максимально нелепо и ужасно. Потому что хочется реально взять и сказать: «Все, пацаны, пока, я улетаю в Каппадокию летать на воздушных шарах». Прямо сейчас. А потом такой: «Блин. Завтра на „Матч ТВ“ еще…». И думаешь, ***** [зачем] тебе это «Матч ТВ?» *** [черт] знает.

Постоянно нужно на будущее что‑то делать. И когда постоянно думаешь о последствиях, перестаешь быть в настоящем. И это мешает. Это не жизнь, это какая‑то симуляция. Вот я сейчас ******* [уеду], а у меня ********* [похерится] то, ********* [похерится] это, а через год я уже ********* [провалился] вообще, и у меня нет всего того, что у меня могло быть, если бы я тогда не поехал отдыхать.

— Вопрос приоритетов: выгореть или отдохнуть. Выгореть и получить бабки или отдохнуть и потом получить бабки. Зачем тебе все, что у тебя есть, если ты не можешь поехать и отдохнуть?

— Это же и вопрос ответственности. Я не могу, зато построил маме дом, оплатил учебу брату, сделал много полезных дел для других людей. Это все тоже входит в эгоизм. Я не буду чувствовать себя комфортно, пока мои близкие люди в жопе сидят.

— Ну ты чего? Релиз выпустил. Почему не отдохнуть-то? За что ты так себя не любишь?

— Сложно.

— Да. А кто сказал, что будет просто?

— ***** [Кошмар]. Слушай, в интервью для «Афиши» ничего сложного не должно было быть вообще.

****[черт] знает. Просто у меня нет «люблю — не люблю». У меня есть «я себя принимаю или не принимаю». И сейчас я действительно себя принимаю.