Разговор о группе «Не твое дело» впервые зашел в прошлом году, когда в YouTube появились два довольно неожиданных клипа, где девушка выступала в небольшом курортном кафе перед немногочисленными посетителями. В исполнительнице довольно скоро признали Аню Айрапетову, экс-участницу группы Manicure. Зато участие ее хороших друзей, бывших коллег по Manicure Жоры Кушнаренко и Ильдара Иксанова, уже много лет играющих в группе «Труд», довольно долго оставалось незамеченным.
— Кто придумал группу «Не твое дело»?
Жора Кушнаренко: Жизнь придумала. А мы просто транслируем через себя ее замысел.
Аня Айрапетова: На этот вопрос пусть Жора отвечает.
Жора: Ну да, я придумал. Наброски копились давно, я решил, что пора с ними что-то сделать. И предложил Ане попробовать попеть. Мы впервые поговорили об этом прошлым летом. Потом я сказал: «Ну все, встречаемся там-то».
Аня: Я еще не видела текстов и не слышала музыки. Была назначена репетиция, на которую я, как пунктуальный человек, явилась. И там услышала две песни, которые через пару месяцев услышали все. (Смеется.)
— Вообще, разница с “Трудом” сначала шокирует.
Жора: Правда? Некоторые, наоборот, говорят (передразнивает): «Это «Труд» в юбке». Что бы ты им ответил?
— Я бы ответил, что есть песня «Ложь», которая действительно «Труд» в юбке»». Но все остальное — нет.
Жора: Я тоже вижу не так уж много общих мест. И для меня это удивительно.
— Легко ли тебе было писать песни от лица женщины?
Жора: Так же, как и от лица мужчины. Мне кажется, в каждом человеке есть женское и есть мужское начало. Просто нужно ставить себя на разные места, примерять все на себя. Зачем мне вообще это понадобилось? Не надо ждать историй, что однажды меня переклинило и я стал представлять себя женщиной. Просто в какой-то момент стали приходить в голову такие идеи и мысли.
Аня: С другой стороны, это ведь и не особо глубокие тексты — нельзя сказать, что в них тонко подмечены какие-то особенности женской психологии.
— Да, а ругал ли их уже кто-нибудь за это? За то, что они поддерживают стереотип о легковесной и несерьезной «женской» музыке? Например, песня “Я буду рядом” — она, что называется, «не по «Вандерзину». То есть не соотносится с текущими представлениями о гендерном равенстве.
Аня: На самом деле в ней не обязательно даже говорится: «Я буду рядом с мужчиной». И вообще, в большинстве песен я достаточно дерзко предстаю. Ни во что не ставлю мужской пол. (Смеется.)
Жора: Это даже не о месте женщины в обществе. Честно говоря, я вообще против перекосов в ту или иную сторону. У нас откровенно сексистских штук нет.
— Как появились клипы, где Аня поет в провинциальном кафе?
Жора: Я просто не раз в этом кафе был. Каждый раз, когда приезжаю в Светлогорск, хожу туда. На мой взгляд, это одно из лучших кафе в стране. Расположено на спуске, видно море среди сосен. И люди, которые там сидят, мне тоже нравятся.
— В чем была идея?
Жора: А не было вообще никакой идеи.
Аня: Поэтому все сравнения с клипом The Knife оказались большим сюрпризом для нас.
Жора: И честно говоря, хоть убей, а я не вижу ничего близкого.
— Лично я был абсолютно уверен, что это именно провокация — появление столичной группы, привыкшей к определенной аудитории, в неожиданно простом и народном месте. Вроде того, как сейчас Юра Катовский устраивает вечеринки в окраинных хинкальных с проектом “Русский аттракцион”.
Аня: У Юры все куда более гипертрофированно. Я была на его вечеринке в рюмочной — ну да, это действительно провокация. У нас, мне кажется, все было более спокойно.
Жора: В том-то и дело, что в «Ветерке» происходят именно те вещи, которые показаны в клипе. Выступают музыканты, люди слушают, едят и иногда танцуют.
Аня: И нельзя сказать, что их музыка радикально отличается от того, что сыграли мы. Ничего шокирующего для посетителей «Ветерка» в нашем выступлении не было.
Жора: Да, мы очень любя к ним отнеслись, с симпатией. Не стояла задача их шокировать, поразить и высмеять.
Аня: В этом смысле показателен один из главных героев нашего клипа, который сидел там все это время, упорно пил водку и смотрел на выступление в гордом одиночестве. По нему не видно, что он шокирован происходящим и ждет, чем же все это кончится. Это наш преданный зритель и, возможно, первый фанат. Спасибо ему за его внимание.
— Все мои знакомые очень положительно реагируют на ваш альбом — и этому настроению легко поддаться. В то же время мне не так уж очевидно, что эта музыка в итоге выйдет за пределы круга общих знакомых. А вам?
Жора: Плана покорения мира не было ни в «Труде», ни здесь. Единственная верная стратегия, как я себе это понимаю, — не ставить никаких целей и ничего не ждать. И тогда все придет к тебе.
Аня: Приятно, что люди кидают друг другу песни на стену, находят для этого какие-то поводы, картинки специальные ставят. Значит, они слышат в песнях то, что им близко. Но даже если бы этого не было, если бы эти клипы посмотрели 5 человек, все равно это было бы очень классным воспоминанием. Было в кайф съездить в Калининградскую область, снять эти видео. Мы близкие люди, и нам клево вместе — вот и все. А что дальше будет? Посмотрим.
— Вас уже зовут на концерты?
Жора: C выходом альбома очень много стали писать. Честно говоря, пока не знаю, будет ли это действительно тур. Знаю точно, что нам не хотелось бы много играть именно в Москве. Если часто играешь в Москве, то теряется чувство важности.
— Что в вас есть такого, из-за чего люди кидают ваши песни друг другу на стену?
Жора: Я над этим никогда не задумывался, более того — это не было целью. Вообще, это довольно опасно, мне не хотелось бы превратиться в мем. Потребность людей «главное, чтобы прикольно» меня немного настораживает.
— Отстранились ли вы таким альбомом от круга инди-музыкантов своего поколения?
Жора: А про какой круг идет речь?
— Назовем это «группы поколения «Афиши». Все-таки вы сделали радикальный поворот в сторону поп-музыки.
Жора: У меня нет такого ощущения.
— А есть вообще ощущение одной сцены, одной среды, общего процесса?
Жора: У меня сложные чувства: с одной стороны, всегда хотелось бы, чтобы это было в России, как где-то еще. И с другой стороны, в итоге это и получилось: сейчас, мне кажется, существует сцена фестиваля «Боль». Но я как-то себя не очень в ней вижу. То есть у меня есть близкие группы, близкие люди, тот же Влад Паршин. Но в более широком смысле слова «сцена», наверное, нет. Сложно объяснить причину, ну как в жизни общаешься с одними людьми — и тебе хорошо. А с другими не получается такого контакта.
— Вы понимаете, кстати, почему эта молодежь сегодня так полюбила играть рок на русском и ориентироваться на 90-е? Вы ведь в группе «Труд» сильно раньше это делали и выглядели очень обособленно, а теперь это вдруг стало общим местом.
Анна: Мне кажется, это абсолютно типичная история. Даже в доинтернетные времена группы из разных точек мира почему-то начинали записывать музыку в похожем ключе. Не могу сказать, плохо это или хорошо.
— Хорошо, тогда возьмем музыкальный проект с другого поля — киевский проект «Луна», тоже простые девичьи песни под электропоп. Вы чувствуете, что делаете с ними одно дело?
Аня: Я чувствую, что все думают, что мы делаем с ними одно дело.
Жора: Видишь, наши альбомы вышли с разницей в несколько дней, поэтому все решили, что это одна история. Но это не одно дело. Это «Не твое дело».
Аня: Если бы наш альбом вышел чуть раньше, может быть, никому и в голову не пришло бы сравнивать. А получилось так, как получилось: попали в эту струю, пошло много сравнений. Кто-то даже стал думать, что и мы тоже с Украины. Я видела, как три клипа кто-то разместил: нас, «Грибы» и «Луну». И подписал: «Боже, храни хохлов».
— Что вы чувствуете, когда вас сравнивают с русской поп-музыкой начала 90-х?
Жора: Действительно, часто сравнивают. Но мне не кажется, что у нас был ориентир на группу «Мираж» или что мы занимались сознательной стилизацией. Меня вообще смущает то, что многие так это восприняли — что наша музыка вызвана к жизни 90-ми и вдохновлена ими. На самом деле она вся о современности. И в ней нет никаких постановочных вещей. Кафе «Ветерок» — это современное место, существующее реально. Машины в нашем клипе — они тоже вполне реальны. Может быть, в музыкальном плане было что-то похожее, но опять это не было самоцелью. Важно проговорить, что мы не романтизируем 90-е. Не хотел бы я жить в то время.
— Я имею в виду не криминал 90-х, а звук — группу «Мираж» и еще целый набор поп-проектов, где звучал наивный синтипоп и девушка пела о любви, счастливой или несчастной. Это было настолько доходчиво, что у меня вызывало исключительно ненависть, поскольку было равно слову «попса».
Аня: Как, наверное, и у большинства людей в то время.
Жора: Теперь же все слушают всё и не запариваются — мне кажется, это главное, что поменялось с тех пор.
Аня: И это очень хорошо. Потому что я слабо себе представляю сегодня школьные перепалки из разряда “рэп — кал”. Мне кажется, сейчас школьники настолько открыты абсолютно всей музыке, что это в себе несет гораздо больше позитивного, чем негативного.
— Тем не менее, когда я слушал «Best Hits», не мог отделаться от ощущения, что эти ваши простые песни не вполне искренне написаны. Если Макс Корж пишет, как думает: «Нужно баб поменьше слушать», то у вас чудится постмодерн и стилизация под «Мираж».
Жора: Если я буду отвечать как автор музыки и слов, то для меня это не является чем-то неестественным. В этих песнях я чувствую себя комфортно, я — это тот же я, что и в группе «Труд». Там есть, наверное, совсем небольшое количество иронии. Но это не ирония из злых побуждений.
Аня: Если я буду говорить как исполнитель, я не считываю особой иронии и, наоборот, через все эти песни стараюсь вспомнить ситуации, которые были похожи на описанные в Жорином творчестве. И на половину из них нахожу по истории в своей жизни. Не знаю, мне не кажется, что это ирония или насмешка. Потому что, кем бы человек ни считал себя, каким бы сложным и так далее, все равно глубоко в душе, на уровне эмоций и самых простых ощущений, он ничем не отличается: когда его предают, он чувствуют себя так, когда влюбляется, чувствует себя так.
Ильдар Иксанов: Я скажу как ударник. Песни очень жизненные. И в них вообще нет никакой иронии.
— Ну смотрите, первый пришедший в голову пример — строчки «Эти правила очень просты, всегда влюбляешься в тех, кому не нравишься ты» в 17 легко принять за чистую монету, а в 27 значительно сложнее.
Аня: Судя по людям, с которыми я знакома, и людям, о которых я слышу от своих знакомых, даже та строчка, которую ты упомянул, наоборот, не в 17, а в 27 более мощно считывается.
— Что с группой «Труд»? Точка?
Ильдар: Многоточие.
На Пикнике «Афиши» выступят: The Chemical Brothers, «Ленинград», Oxxxymiron, Neon Indian, Skepta, Бенджамин Клементин, Эдриан Янг, Temples, «Не твое дело», Омар Сулейман, Mujuice, Shawn Lee & The Soul Surfers, Tesla Boy и Манижа. Билеты в предварительной продаже стоят 4000 рублей. Купить электронные билеты можно в приложении «Афиши» для iOS, Android и Windows Phone и у партнеров Пикника «Афиши» — на «Рамблер/Кассе» и «Партер.ру». Следите за новостями Пикника на сайте, в фейсбуке, «ВКонтакте», твиттере и инстаграме фестиваля.