Я недавно поучаствовал в отборе участников фестиваля Ural Music Night в категории «Рок», а до этого скатался на конкурс молодых исполнителей New/Open в Екатеринбург. Новая музыка — примерно 50% контента, который я потребляю в некризисное время. Слушая и музыку кандидатов на фестиваль, и последние демо, приходящие мне, я понимал, что у многих вроде бы все OK, но полюбить их не получается. Как у Джона Пила в середине 1980-х, «мне даже не нравятся записи, которые мне нравятся» (ни в коем случае не сравниваю себя с ним, но лучше цитаты по такому поводу нет).
Сперва казалось, что будет революция. Что «Пошлая Молли» с одной стороны, «Пасош» с другой и «Буерак» с третьей (а также «Дайте танк (!)» и «Петля пристрастия» где‑то по соседству) вытащат гитарную музыку из того кризиса, в котором она оказалась стараниями ретроградов с «Нашего радио» и их поклонников.
Все к тому и шло. Поколение фестиваля «Боль» в 2017–2019 годах смогло зафиксировать надежды и страхи постсоветских поколений. Все там было — от быстротечности и бессмысленности жизни до отчаянного одиночества, ведущего к полному провалу. Они очень хорошо все понимали про время, в котором живут. Избегая прямого разговора о политике, они описывали состояние людей, которых исключили из политического процесса. То есть большей части тех, кому еще не исполнилось тридцать.
От Кирилла Бледного («Пошлая Молли») с его оптимизмом висельника до Ильи Черепко-Самохвалова («Петля пристрастия») с его пессимизмом собутыльника, от Расела Рахмана («Спасибо») с его озорным отчаянием до Тимы Якимова с его пьяным отчаянием — все они очень точно изобразили и себя, и своего слушателя. Человека, который может многое, но которому все запрещено — и остается только бесконечно закапываться в себе и пить, пить, пить. Мы много тут писали про «новых грустных», все описанные выше люди подходят под это описание. Как говорили про певцов и актеров прошлого застоя, «герои негероической эпохи».
Волна в какой‑то момент схлынула. И случилось это задолго до февраля 2022 года, когда многие из списка оказались в физическом и не только смыслах по разные стороны границ.
Признаюсь, я очень надеялся на эту волну. Мне все еще кажется, что альбомы вроде «Человеко-часов» и «Зеркала» не только замечательно звучат, но и замечательно говорят о духе времени, с его маленькими трагедиями маленьких людей за маленькой рюмочкой среди маленьких идей. Мне все еще кажется, что из этого могла вырасти большая поп-история, но увы.
Что можно услышать среди сотен записей, которые люди присылают на конкурсы и в редакции? Тут два варианта: опостылевший русский рок с рублеными аккордами и зычным-мрачным голосом или попытка догнать давно ушедший хайп-трейн имени «Пошлой Молли». Группа Кирилла Бледного уже давно не играет электрический поп-рок на трех аккордах и не лезет в школьные дела, но кому‑то метод все еще кажется если не свежим, то уместным. Новая волна, про которую мы говорили, за исключением той же «Пошлой Молли», оставила совсем небольшой след в музыке. Сотни авторов работают по образцам 2017-го, а чаще 2007 года.
Почему эта волна схлынула, так и не намочив песок? Почему все закончилось? Потому что новое время предъявляет другие требования, и вместо бесконечной рефлексии требуется лозунг, вместо рассуждений о своем месте в мире — выбор этого места, вместо яркого эскапизма — революционное шоу. Не только рок, но и большая часть поп-музыки (раньше бы мы ее назвали постсоветской, но теперь не будем) перестала соответствовать требованиям эпохи.
Плохо ли это? Нет, конечно. Кто‑то смирится со своим поражением. Кто‑то научится жить по-новому. Нам снова будет что слушать, а пока скажем «спасибо» всем новым и старым грустным за эти замечательные пять лет.
