Джарахов — о переносе альбома, жизни после 24 февраля, Нурлане Сабурове и «Я в моменте»

— Улицы нашептали, что ты вернулся из теплых краев. Где отдыхал?

— Я был в Дубае, но я не отдыхал. Мы работали над новыми проектами.

— Что вы там делали?

— Не могу сказать, что именно. Писали новые форматы, добивали старые.

— Ты не так давно перебрался в Москву: об этом говоришь буквально на первом треке нового альбома. Расскажи почему.

— Я не первый раз живу в Москве. Я жил здесь до Петербурга. Перебрался по простой причине: здесь больше возможностей для карьеры. В Петербурге не происходит никакого движения. В какой‑то момент ты понимаешь, что там остановилось время.

Даже когда я сейчас периодически возвращаюсь [в Петербург], у меня ощущение, что я в некой капсуле времени. Прихожу в любимый бар, там все те же люди. Это очень душевный город, но там тяжело развиваться. Очень часто приходилось ездить в Москву. Чтобы не проводить суммарно где‑то день в неделю просто в «Сапсане», я перебрался сюда.

Как меня встретил город? Замечательно. Мне сразу удалось перезагрузить карьеру.

— У меня такое же ощущение: тоже постоянно приходится ездить в Москву (редактор живет в Петербурге. — Прим. ред.). Но есть ощущение, что Петербург не всегда был таким. Я вспомнил интервью шестилетней давности москвича Rickey F (Геннадий Фарафонов, один из лучших российских баттл-рэперов — Прим. ред.), которому приходилось постоянно ездить в Питер. Когда тот же Versus был на пике, складывалось ощущение, что вся движуха — здесь. Почему сейчас все не так?

— Крупные тусовки либо позакрывались, либо поуходили из Петербурга. Тот же Versus. «КликКлак» (объединение видеоблогеров, куда помимо Джарахова входил, например, Ильич из Little Big — Прим. ред.) замечательно чувствовал себя в Питере — мы сами себя обеспечивали, к нам на «Зашкварные истории» приезжали люди из Москвы.

Но если говорить о хип-хоп-движухе, она в Москве как была, так и осталась — с точки зрения мероприятий. Блогерство не развилось вообще: так называемая питерская тусовка (так ее никто не называет в Питере) как снимала ролики у себя дома, так и снимает (речь идет о Руслане CMH, Юрии Хованском, DK, Юлике и других. — Прим. ред.). Это я говорю не в обиду и не с подколом, а просто констатирую факт.

— Когда ты перебрался в Москву, какие различия между городами показались для тебя ощутимыми?

— В Питере легче дышится: я сейчас не про загрязненность воздуха, а про уровень стресса. В Москве его больше. Но такому человеку, как я, он как раз нужен. [В Петербурге] люди попроще в хорошем смысле этого слова: тебе никто не заглядывает в рот. С тобой тусуются вне зависимости от того, насколько большие у тебя цифры [просмотров и прослушиваний]. В Москве я почувствовал это как никогда, на контрасте — когда в прошлом году вокруг меня было очень много внимания из‑за разных успешных проектов. Какие‑нибудь артисты охотнее писали мне и отвечали на сообщения. Как только я возвратился к своей стабильности, этого, конечно же, стало меньше. И за этим каждый раз интересно наблюдать: такой тест на человечность.

В Москве все ради выгоды — я в том числе. В Питере как будто нет людей, которые живут там, чтобы навариться. Там невозможно навариться, мне кажется (смеется). Я говорю сейчас про медиабизнес. Можно сидеть дома как видеоблогер и зарабатывать с рекламы. Но [в Москве] можно расширяться. Здесь больше людей, с которыми, пообщавшись, ты можешь немного по-другому мыслить.

— После успеха «Я в моменте» появились корпоративы?

— Да, конечно. Мне они очень нравятся. Я могу плотнее взаимодействовать с публикой, походить в зал, проявить свои качества ведущего. Самый милый корпоратив, который был у меня за этот год, — это день рождения десятилетней девочки. В первом ряду стояли десятилетние дети, а сзади танцевали их родители. Было забавно, мило: интереснейший опыт работы с такой публикой.

— Ты себя, наверное, почувствовал аниматором?

— Да нет, наверное. Но я обязательно когда‑нибудь попробую — не вижу в этом ничего плохого. Я помню интервью с Нагиевым, где он говорил про унизительный опыт в костюме банана: у меня появилась галочка! Я тоже хочу выступить в костюме какой‑нибудь ***** [ерунды].

— Ты сказал, что Москва для тебя лучший город на земле. Почему?

— В нем будто бы соединено много разных городов. Здесь есть все в любое время. Например, если ты в Европе заболел в субботу — извини, сам виноват, надо было заболевать в понедельник. Я утрирую, конечно, но все же.

Здесь удобно, не зря в том году Москва попала в топ-3 самых крутых городов по инфраструктуре в мире — это оправданно. Но жить я хочу где‑нибудь за Москвой.

— Как Гуф?

— Ну да! Я всегда выбираю себе места проживания в тихом центре Москвы. Например, я жил на улице 1905 года, напротив ресторана «Марио». Когда у тебя все тихо и спокойно, но до эпицентра всей движухи идти минут десять. Не люблю шум города.

— За последние полтора месяца Москва не перестала быть таким же любимым городом для тебя, как раньше?

— Москва — самое безопасное, наверное, место в России сейчас: если мы говорим про последние полтора месяца. Конечно, было очень страшно. Понятное дело, не отдыхать я поехал в Дубай. Я тогда сразу сказал: ребята, нет ни одного проекта, что мне ловить в Москве? Сидеть на стрессе?

Я поехал в Дубай, провел там пять недель и соскучился по стрессу. Я без него банально не могу творить. Мне нужно давление. Если убрать политический контекст, я все еще считаю Москву лучшим городом.

— Твой альбом должен был выйти 25 февраля. 24-го числа началась *****. Давай восстановим хронику событий: ты просыпаешься утром 24 февраля, открываешь новости — что дальше?

— Давай чуть раньше. 24-го числа, в три часа ночи, мы заканчиваем снимать клип на песню «Вокзал». Я еду радостный в такси, из‑за того что я проснусь днем ближе к обеду, часов в двенадцать, и у меня останется двенадцать часов до выхода альбома. А впереди — гигантская промокампания: все передачи, которые можно представить, наружка по всей России с моим лицом и QR-кодами. Я ложусь где‑то в четыре.

Девять утра. Мне звонят из офиса и говорят: «Эльдар, у нас срочное собрание». Я отвечаю: «Ты что? Какое собрание? Я спал несколько часов, у меня были съемки». Он: «Ну ладно, мы решим сами, спи дальше, мы потом тебе расскажем — тут просто ***** началась».

Я подскакиваю, еду в офис, читаю новости — и сразу пишу, чтобы отменяли альбом. Конечно, я в шоке. За пару дней до событий было понятно, что может что‑то произойти — и вывел все [рубли] в доллары.

Чувства были максимально смешанные — впрочем, как, наверное, у всех. Ты не знаешь, как вести себя в этой ситуации — потому что никогда в нее просто-напросто не попадал.

— Что ты почувствовал по поводу альбома? Сразу понял, что его надо переносить?

— Да. Понял, что людям вообще не до этого. И мне тоже. Понял, что не смогу заходить в сториз и говорить: «Йоу, ребята, альбом вышел наконец-то! Ничего не произошло». Спустя две-три недели я начал спрашивать у всех знакомых, как они думают: стоит ли сейчас выпустить альбом? Мне самому не хватало какого‑то контента, все было в новостях, а я уже устал.

Я собрал фокус-группу из разных знакомых. Они сказали то же самое. Я написал лейблу: давайте поскорее выпускать! Написал пост [в инстаграме]* про «Титаник», который шел ко дну, а музыканты продолжали играть, — и выпустил альбом.

Мне, в том числе с Украины, писали и «Спасибо за альбом», и о том, как я ужасно поступаю, что выпускаю его в такое время.

Поэтому я перестал реагировать на слишком агрессивные выпады — хотя не игнорирую их.

— У тебя было чувство того, что выпуск может быть неуместным сейчас? Мне кажется, сейчас с этим сталкивается каждый социально рефлексирующий человек, перед тем как опубликовать что угодно — хоть альбом, хоть пост в соцсети.

— Конечно. В первые две недели [после 24 февраля] я понимал, что мне не надо этого делать. Потом я подумал: а что я еще могу сделать? Мне в этом бешеном потоке новостей хотелось хотя бы иногда что‑то слушать и смотреть. Я уверен и убежден, что людям тоже.

Это моя единственная функция, которую я выполняю. И тут речь не о том, чтобы отвлечь людей от чего. Контент не может отвлекать людей от таких страшных вещей. Скорее это поддерживает. Меня это поддерживает. По отзывам я вижу, что людей — тоже.

— Почему?

— Мне кажется, людям это необходимо.

— Чтобы людей поддерживать?

— Да. Иначе мы только и будем делать, что смотреть новости. Ни к чему хорошему это не приведет. Ты видел, как сильно подскочили продажи алкоголя?

— Нет.

— Посмотри, были новости об этом. Собственно, я только сейчас выхожу из запоя. Как только началось, мы приходили в офис с утра и пили с утра. Такого никогда в жизни в офисе не было вообще. Потом Дубай, потом я возвращаюсь сюда — а выйти уже тяжело.

— Тебе удалось выйти из запоя?

— Тяжело сказать, сейчас четвертый день (смеется). Это рекорд, начиная с 22-го числа.

Запои не первый раз в моей жизни. У меня был очень тяжелый эмоциональный период осенью и в конце прошлого года — я там тоже злоупотреблял.

Сейчас произошла переоценка ценностей. Как минимум, когда я собирал чемодан в Дубаи, я не знал, на сколько я уезжаю. Я смотрел на все вещи, которые я накупил за это время, и думал: блин, а зачем? Для чего? Куда мне это? На самом деле можно довольствоваться малым.

— Давай так: какие три вывода ты сделал для себя в последние полтора месяца?

— Большинство выводов, которые я сделал, нельзя озвучивать. И это самый печальный вывод.

— Звучит необнадеживающе.

— Очень необнадеживающе. Жизнь уже никогда не будет прежней. Если все закончится завтра, все будет еще очень долго. В этом вообще нет никаких сомнений.

Как творческая единица и маленькая часть (пусть громко прозвучит) некой современной культуры я хочу себя искать где‑то еще, потому что в таких случаях надо всегда готовиться к худшему.

Когда сейчас все поголовно спрашивают: «Ютьюб закроют: что дальше?» — я как будто к этому был готов и начал развиваться в других отраслях, которые рядом. Окей, ютьюб закроют — как раз хотел какое‑нибудь собственное шоу на телеканале или что‑то еще. Ну, правда, подводя итог, я скажу, что самый главный вывод, который я сделал, — то, что его нельзя озвучить.

У Собчак на интервью был вопрос: если начнут давить, то что ты сделаешь? Свалишь или присоединишься? Я ответил, что буду действовать по мере поступления. Давления на меня никакого не оказывалось, кроме сообщений в директе.

Я понял, что не хочу быть эмигрантом. Хотя я в Дубае понял, что у меня там много возможностей. Там большое комьюнити людей, в котором могут пригодиться мои мозги и креатив.

Обидно, что так страшно сейчас. Я смотрю новости про Нурлана Сабурова. Это просто ****** [ужас]. Со всех сторон.

— У тебя есть что сказать по этому поводу?

— Он очень переборщил, когда пошутил про месячные. Это было совершенно неуместно. Но и он четко выразил свою позицию на одном из первых концертов, когда сказал [в ответ на просьбу зрителей прокомментировать ситуацию на Украине], что у него есть семья, за которую он боится. А дальше же его очень сильно преследовали — его было жалко.

Даже я сейчас, во время интервью, будто бы хожу по минному полю, но не могу представить, каково ему сейчас как человеку, на которого очевидно давили — и довели. Он сказал тупость.

— Как думаешь, это отразится на его карьере?

— Конечно. Это уже дает плоды (у Нурлана Сабурова отменяют концерты в разных странах. — Прим. ред.).

— Ты писал в сторис, что твой новый альбом — про четырех разных людей. Я не буду спрашивать, кто они…

— Уже в одном из блогов показали в конце последнего человека, с которым у меня были отношения: завесы тайны в этом никакой нет. Альбом — о четырех разных отношениях, о четырех этапах моей жизни суммарно.

Я просто в разных отношениях чувствовал себя по-разному. Я входил в них и выходил оттуда разным.

— Мне очень понравился твой тейк о том, что прикольно и классно сохранять хорошие отношения с бывшими.

— Не представляю себе, как можно быть незнакомыми людьми с человеком, с которым вы были самыми близкими в моменте. Если ты генерируешь обиду, то значит, что ты не отпустил эту историю до конца. Важно уметь прощать, и прощение — это про внутреннее состояние.

После интервью Ксении Собчак, буквально через пару недель, у меня очень сильно испортились взаимоотношения [с последней из бывших], мы не общались, я генерировал в себе дерьмо, снимал какие‑то неприятные и дурацкие тиктоки. После моего возвращения из Мексики мы поговорили, мне как‑то было безразлично. Но, когда все [24 февраля] началось, наше общение возобновилось: она сама с Украины, и родители ее там. Поэтому сразу спросил: «Как родители?»

— Почему для тебя было важно отрефлексировать в альбоме все свои отношения?

— Я еще во время первых отношений в шестнадцать лет придумал такую концепцию — захотелось записать именно такой альбом. Но мои последние взаимоотношения были с человеком, которому нельзя находиться в отношениях. Я к ней очень хорошо отношусь и очень ей благодарен, но от таких людей стоит держаться подальше. Нарциссы — хорошие ребята, но не вступайте с ними в отношения (смеется).

Я попал в жесткие эмоциональные качели, влюбился как подросток, а потом сходил с ума каждый день. Я перестал узнавать себя, потерял себя полностью. Единственный способ излечить себя — это порефлексировать в песнях. Когда я понял, что пишу только про любовь, я вспомнил об идее одиннадцатилетней давности и начал собирать это в концептуальный альбом.

— Почему эта идея вынашивалась одиннадцать лет? Почему только сейчас, а не после конца других отношений?

— Раньше не было таких эмоций, наверное. После окончания вторых отношений, с Юлией Реш, я вообще таких песен не писал: я конвертировал все в юмор. Я помню, как мы стоим и снимаем клип на песню «Любовь» «КликКлакБэнда», где есть абсолютно дурацкие строчки, но при этом внутри тогда хотелось сдохнуть. В моих третьих отношениях, с Яной [Ткачук], такого не было — это были спокойные и здоровые отношения, где в принципе нет места сумасшедшим песням. Там мы больше пяти минут ссориться не могли. А здесь все началось еще до того, как мы начали встречаться.

— Почему ты так долго скрывал в себе лирика?

— Всему свое время. Я всегда делаю то, что мне хочется на данный момент. В те периоды мне хотелось больше роликов, делать веселые песни. На самом деле я не скрывал лирика в себе: те люди, которые следили за мной до ютьюба, прекрасно об этом знают. Просто это было в другой жизни.

Сейчас мне хочется так. Но после этого альбома мне не то что надоело, меня ******* [утомило] писать про любовь — и сейчас я вернулся совершенно к другим песням.

— К боевичкам, бэнгерам?

— Альбом со Sqwoz Bab планирую летом!

— У тебя есть скит с Blago White, где ты говоришь о том, что убежал от любви. Как он был создан?

— Когда я прописывал структуру альбома, понял, что скит будет некоей экспозицией, где я объясню, что произошло. Прописал, Blago приехал на студию — и мы буквально со второго-третьего раза все записали.

— Мне так понравилось, что у тебя в треклисте через одну песни «Не надо влюбляться» и «Люблю».

— Да! Так после песни «Не надо влюбляться» есть песня «Copacabana», где я на тусовке влюбляюсь, а в песне спустя уже люблю. А тебя не смущает, что после «Просто друг» идет «Передруг»?

— Да! Кстати, по поводу песни «Просто друг». Ты откопал старый трек «Чай вдвоем» и оживил его. Как тебе это пришло в голову?

— Я в тиктоке нашел трек с подписью «Блин, мы же в детстве не понимали. какая это грустная песня!». Я снял то же самое, это зашло, и подумал: может, связаться со Стасом Костюшкиным и сделать [совместку]? И мне пишет Loc-Dog и говорит:с тобой хочет связаться Костюшкин. Я такой: ого! Через три дня мы сидим на студии, я пишу текст, мы записываем песню.

— Ты говорил, что долго выстраивал цепочку от автора песни «Мой елдак» до «депрессивного чела». Тебе тяжело было раскрываться слушателю?

— Нет, я сам по себе такой человек. Я несколько лет снимал видеоблоги каждый день! Я впустил сотни тысяч людей к себе домой, я делился всем — от дегродских штук до размышлений о вечном на балконе. Мне это было совершенно не сложно. Я вообще не люблю стараться, чтобы было сложно. Если бы мне тяжко давалось, то я бы этого не делал. Я в этом плане очень ленивый. Упертый, но ленивый. Поэтому я был рад, когда смог себе позволить это делать.

Я прекрасно понимал, как зайдет альбом. Там мало хитов, есть песни в стиле 2010 года с цитатами из пабликов. Я сделал это, потому что могу себе позволить. Сейчас я не хочу гоняться за цифрами. У меня уже много денег!

Но сейчас я решил пописать после альбома как раз-таки коммерческие треки (смеется).

— Вторая «Я в моменте»?

— Я дал себе три года, чтобы переплюнуть этот трек (смеется). Он до сих пор собирает прослушиваний за неделю больше, чем остальные треки!

— Как ты к этому относишься?

— Отлично. Мне очень повезло с «Я в моменте». Это же везение чистой воды: выпусти сто треков — что‑то выстрелит! Федук как‑то об этом говорил, кажется, в шоу у Антона Беляева.

— Над тобой довлеет груз этого хита? У тебя нет идеи фикс записать такую же популярную песню?

— Если я так начну относиться к музыке, то я перегорю. То же самое у меня было, когда я занимался видеоблогингом: мне каждый раз нужно было обогнать себя. В итоге я выдохся как видеоблогер, я не хочу быть им, да и не являюсь. Я сейчас перерос в шоумена.

Если я так буду относиться к своей музыке, я ее возненавижу. Если я где‑то слышу «Я в моменте», мне кайфово. Я люблю эту песню. Она классная. Это тот самый случай, когда ты слушаешь чью-то песню, и представляешь, что ты ее написал — а тут ты слушаешь, и понимаешь что это сделал ты!

— Я в прошлом году у Mary Gu (она исполнила с Джараховым вторую версию песни — Прим. ред.) спросил, что значит быть в моменте. Этот же вопрос адресую тебе.

— Простейший ответ: находиться здесь и сейчас. Не думать о прошлом и не загоняться по поводу будущего.

— Получается?

— Очень редко. Надо меньше пользоваться социальными сетями. Как только у нас появляется свободная секунда — особенно у таких людей, как я, с СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности. — Прим. ред.), — надо сразу быстро зайти в телефон, листать бесконечную ленту.

Кто‑нибудь пытается ни о чем не думать? Когда я пытаюсь ни о чем не думать, то я думаю о том, как я ни о чем не думаю.

— Ты понимаешь, что ты ввел в массовый обиход это словосочетание?

— Не соглашусь! Оно было всегда. Если вспомнить интервью Тимы Белорусских, то он через слово говорил «в моменте». Это у кавказцев очень распространено. Просто я себе приватизировал эту фразу. Может, стали чаще употреблять? Не беру на себя ответственность за распространение этой фразы, но беру [ответственность] за приватизацию.

— Как ты думаешь, откуда появился мем, что эта песня всех достала?

— Она же везде была! Каждый человек будто бы обязан запостить: ну лето, все отдыхают, все в моменте. Естественно, использовали ее. Это очень помогло мне в подготовке к промо «Я в моменте-2» (смеется), потому что я ее типа удалил отовсюду. Я правда скрыл ее с ютьюба — и об этом написали СМИ, подогрев интерес к «Я в моменте-2».

— Что это было: холодный расчет и коммерческое желание продлить песне жизнь или ты просто хотел записаться с Машей [MaryGu]?

— Лейбл Warner, на котором вышла эта песня, сказал: есть классная схема — есть хит, можно на него сделать ремикс, давайте позовем нашего артиста Mary Gu. Я без доли сомнения сказал «да», потому что я очень люблю то, что она делает.

Был вопрос о том, чтобы сделать ремикс на оригинальный трек, то есть заменить Маркула [из оригинальной песни] на Машу. Но я был сильно против: на тот момент оригинальный кусок достал всех — и мы с Машей и ее музыкантами сделали собственную версию. Когда мне ее прислали, я был в восторге и сказал: давайте теперь я встану на второй куплет — у нас получилась осенняя версия.

Эту песню тяжелее назвать песней-хамелеоном, как первый вариант. Почему я его так называю? Это добрая грусть: какое настроение ты хочешь, такое он тебе и задает. Вторая часть более конкретная: и мне она больше нравится!

— Как бы ты объяснял успех этой песни?

— Нужное время в нужном месте. Плюс она очень простая и понятная. Обо всех. Повезло!

— Ты шел к этому успеху почти десять лет, но твою музыку все равно воспринимали в контексте блогинга. У тебя была все это время вера в то, что ты однажды напишешь большой суперхит?

— У меня было желание это сделать. Но меня воспринимали как блогера, потому что я делал блогерские песни. Все просто и справедливо. Когда я решил, что надо углубиться, я углубился, и все сразу стало получаться.

— Готов ли ты смириться с той мыслью, что у тебя, может, и не получится написать что‑то такое же популярное?

— Не думаю, что я сильно расстроюсь! Я продолжаю писать, пишу много и думаю, что лучшее впереди.

— Тебе через пару лет тридцатка. Это как‑то давит на тебя?

— Абсолютно нет. Очень уважаю возраст, мне нравится взрослеть. С каждым годом я становлюсь лучше как человек, профессионал. У меня нет ощущения того, что я где‑то что‑то не успел. Я ни о чем не жалею, у меня нет тревоги перед сном о том, что время пролетает. Все в голове: как ты к этому относишься, так себя и чувствуешь. Что излучаешь, то и получаешь.

* Instagram — социальная сеть, принадлежащая компании Meta, которая признана в России экстремистской. Ее деятельность на территории страны запрещена.

Концерты Эльдара Джарахова состоятся 26 мая в Москве (клуб Urban) и 27 мая в Санкт-Петербурге (концертный зал «Аврора). Билеты на московское шоу можно приобрести на «Афише.ру».