Московская группа «Пасош» за полтора года набрала 16 тысяч подписчиков «ВКонтакте» (это больше, чем у Mana Island и «Наади») и за последние полтора месяца выступила на трех подряд фестивалях местной музыки. Поэтому если вы их не знали или игнорировали — придется считаться. Тут необходим момент full disclosure: с группой я общаюсь все те же полтора года, сначала попытавшись взять у них интервью, а в итоге три часа проговорив без диктофона о состоянии музыки в России — и скоро еду с ними в гастрольный тур в качестве диджея. Вот теперь, пожалуй, можно и начинать разговор.
— Вы когда-то говорили, что у вас все развивается достаточно инертно, — и сейчас развилось так, что «Афиша» берет у вас интервью.
Петар Мартич (вокал, бас-гитара): Это хороший вопрос к «Афише» — почему сейчас?
— Я не знаю.
Мартич: Я дал первое интервью «Афише», когда вышла вторая или третья EP «Прыгай киска» (скорее всего, его просто взял человек, представившийся автором сайта. — Прим. ред.). И столько раз было каких-то зацепок с «Афишей», но вот — мы говорим только сейчас.
Кирилл Городний (гитара): Мне кажется, это такой замкнутый круг, потому что институции, которые подтверждают значимость того или иного артиста — они, как начинает мне казаться, работают по такому принципу: эту самую значимость первым подтверждать никто не хочет. В случае появления феномена люди оглядываются на всех остальных. Если человека нигде не было, то он не достоин упоминания. Но стоит кому-то одному растопить лед, как начинается.
Григорий Драч (барабаны): Правда, мы до этого много где были — непонятно.
— Да, был «Метрополь»/«Нож», причем давно. Был Furfur.
Городний: А они в этот круг не входят. И Furfur, я боюсь, тоже. Вообще, я считаю, что в нашем случае растопителем был Motherland как фестиваль. Моя переписка с его организатором Максимом Степаковым выглядит очень смешно: там два сообщения. Первое отправлено мной в 2014 году: «Мы с моим другом песенки такие пишем, если бы вы их послушали». Следующее сообщение отправлено Максимом в 2016-м: «Привет, 12 июня у нас состоится фестиваль, свободны ли у вас даты и какой вы хотите гонорар».
Мартич: Мне кажется, все, что происходит в последнее время, очень символично. Даже начиная с концерта в Powerhouse. Мы хотели давно там сделать концерт, нам отказали. Мы хотели концерт в «Театре», там тоже не смогли договориться. Про Motherland Кирилл уже рассказал, ну и вот сейчас, когда случайно записанная на диктофон демка с кавером на Pixies в 2012-м стала основой для совместного выступления с Sonic Death. Мы на тот момент вообще никак себя не могли с Sonic Death сопоставить.
Городний: У нас нет никого чувства, что нас что-то задевает, что мы недооценены. Нет, просто забавно, как все это работает.
— Кажется важным, что сначала было признание со стороны коллег и только сейчас — от прессы?
Мартич: На самом деле мы гораздо проще начали себя чувствовать, когда Рассел из «Спасибо» подошел и сказал: «Чуваки, очень классный клип «Лето» у вас». Когда Арсений из Sonic Death говорит: «У вас очень классный первый альбом». Когда Алик из Bicycles for Afghanistan приходит на концерт и говорит: «Было все классно, но мне не нравится, что у вас слишком много открытых аккордов». Эти люди лучше всего знают, что ты делаешь не так, что ты мог бы делать лучше. Это гораздо важнее, чем одобрение журналистов или организаторов, людей с лейблов и кого угодно еще. Если им нравится, то это правда не пустое место.
Городний: Появляется ощущение сцены, из которого рождается конкуренция: условная группа «Пасош» пытается переплюнуть условную группу Sonic Death. С другой стороны — это может выйти боком, потому что начинается изоляция.
Мартич: Для меня «Боль» важнее любого из летних фестивалей, потому что это невероятно большой фестиваль, посвященный тому, что происходит вокруг. И после него понимаешь, что явно сейчас что-то быстро и куда-то летит. И это отличное чувство.
Драч: Короче, мы в одной тачке со всеми. И как раз очень в тему то, что к нам подходил «Муз-ТВ» и девушка спрашивала, может ли андеграунд стать чем-то большим. То, что они пришли на этот фестиваль, тоже свидетельство перемен.
— Все еще мало групп, которые постоянно выпускают мерч, которые ездят в туры. Вы же занимаетесь всем этим, пытаясь работать по западным лекалам. Зачем? Я сейчас оговорюсь, что я именно о группах, о которых пишет «Афиша» и о которых рассказывает, допустим, паблик «Сторона».
Городний: Так я себе подростком представлял, чем должна заниматься нормальная группа. Многие рассматривают туры как источник заработка, но это не совсем так работает. Я замечаю, что в городах, куда мы приезжаем во второй раз, мы получаем больше отклика. Вот так все просто. Ты просто работаешь сам на себя. Сегодня к тебе пришли 20 человек и не на что есть, завтра к тебе пришли 50 и ты уже сходил в «Макдоналдс», послезавтра, возможно, дела пойдут еще лучше.
Мартич: Мы ночевали в каких-то левых местах, ругались, когда что-то шло не так. Но в итоге это пошло нам на пользу. Лучшее промо — это когда ты приходишь и показываешь то, что ты делаешь. А не ждешь, что кто-то через интернет сам о тебе узнает. Отсюда и быстрый рост — все началось чуть больше года назад с концерта в «Диче» на 100 человек, а вчера вот была «Форма». Мне кажется, мы выкладываемся насколько можем. Это единственный честный подход.
Городний: Ну и вообще надо честно относиться к такой деятельности. Как к работе. Что я не … [непонятно чем] занимаюсь, а на себя работаю.
Драч: Возможно, другие группы просто в таких вещах не видят смысла. «Зачем я буду делать мерч, если я могу заработать в два раза больше денег на настоящей работе?» Возможно, с точки зрения денег они правы. Но дальше такие штуки работают на тебя — и ты добиваешься большего.
— То, что вы говорите о мерче и турах, объединяет вас с местными панк-группами. Да и музыкально вы ближе к ним, чем к условной «новой русской волне». Но рецензия на Sadwave явно показывает, что вам там не рады.
Драч: Надеюсь, когда-нибудь нас пригласят на трушную панк-тусовку, как они обещали. Было бы интересно как минимум посмотреть, как отреагируют люди.
Мартич: Было время, когда мы вообще ни к какой тусовке не принадлежали. Но мне совершенно окей чувствовать себя рэпером среди панков и панком среди рэперов. Я раньше немного стыдился причисления нас к «новой русской волне», потому что мне казалось, что это все-таки в основном постпанк. Но я иначе стал на это смотреть. Волна — это не группы, это интерес, который они вызывают, публика, которая на них ходит. Новая русская волна — это не «Буерак», «Спасибо» и «Вхоре». Это Степан Казарьян, Motherland и Александр Ионов.
Городний: Просто 17-летние ребята стали охотнее ходить на концерты.
Мартич: Лет пять назад задаешь глупый вопрос — «Какую музыку ты слушаешь?». И тебе начинают перечислять англоязычные названия. «А из русских?» — «Нет, я что-то русскую музыку не слушаю». А недавно я общался с девочкой, с которой познакомился после нашего концерта. И я спросил то же самое, а она отвечает: «Ну вот вы нравитесь, «Спасибо», еще кто-то». Я говорю: «А из английских, англоязычных кто?» «Не знаю, я в основном русскую музыку слушаю». И для меня это было очень символичный разговор, потому что все очень поменялось за последнее время.
Городний: Что еще точно изменилось — я понял, что полтора-два года — это вообще не срок. С точки зрения художественного процесса это ничто. Группа, которая появилась полтора года назад, — это группа, которая появилась вчера. Сейчас я это понимаю и признаю, раньше мне так совсем не казалось. Я думал, что мы просто какие-то титаны, а нас никто не замечает. Это, конечно, чушь полная была.
— Как вам вообще кажется, группа вроде вас может прыгнуть выше, чем выступление на трех московских фестивалях подряд?
Городний: Да, конечно.
— Тем не менее сложно представить себе условную группу «Спасибо» в условном «Доме печати» и собирающую столько же, сколько Гуф.
Городний: Необязательно собирать столько же, сколько Гуф.
Драч: Возможно, это вопрос времени. Сейчас нет, потом, может быть, будет больше.
Городний: Ты говорил, что мы ближе к панкам и при этом существует «новая русская волна». Но опираясь на идею о том, что волна — это публика, а не артисты, я могу сказать, что это полнейшие панки. Когда я был в том возрасте, на концертах было принято стоять.
Мартич: Они все еще на татуировках, при наркотиках! Даже на пальцах татуировки!
Городний: Да, если ты не под чем-то и не слэмишься, то ты какой-то лох. Но дело не в татуировках и не в наркотиках. Эти люди на концертах — чистые панки. И на группе «Вхоре» теперь тоже слэмятся.
Мартич: Вчера на «Форме» Яна из «Вхоре» пела в таком дива-стиле напевы, а Вика из «Убийц» вышла и читала с ней — как рэпер: «В 14 лет я попробовала план, в 16 я попробовала амфетамин, в 18 я попробовала МДМА, в 20 лет я попробую героин, в 22 года я попробую свою … [киску], … [а что такого], я ведь обещала». Я смотрю, она ходит и повторяет это снова и снова, припев у нее такой. Остальные играют на инструментах, люди слэмятся — и в этот момент я понимаю, что что-то здесь сейчас происходит.
— Давайте все-таки о вашей музыке — вам не кажется, что вы перемудрили со вторым альбомом?
Городний: Важно сказать, что у нас у всех разное мнение о том, как все это было записано.
Драч: Я считаю, что оба наших альбома звучат как говно.
Городний: Мне кажется, второй звучит … [отлично]. Но я считаю, что он во многом все-таки звучит так, как получилось, а не как мы хотели.
— Но вы же сами видите, какие песни пока принимают лучше.
Мартич: Я не так давно посмотрел целиком лайв в «Ионотеке», который был презентацией альбома. Просто кто-то снял его из зала. И люди пели все песни наизусть. Нет такого, что есть песня «Лето», которую прикольно прикреплять под летние картинки, есть «Россия», которую прикрепляют под всякий … [бардак], что вот есть меметичные песни, а все остальное — это наше вторичное творчество.
Городний: Мне кажется классным тот факт, что какое-то количество человек знает, что вот есть группа «Пасош» и она вот про то-то.
— Люди знают «Пасош», но чего уж кривить, далеко не все знают даже, как произносится название.
Городний: Мы просто не форсируем эти вещи, ни на чем не настаиваем. Если бы нам хотелось донести каждому, что ударение стоит на А и слово не склоняется… Мы занимаем пассивную позицию по отношению к таким вещам. Мы с Петей когда-то решили, что мы не контролируем, что происходит с песнями после того, как мы их выпустили. Но я все чаще думаю, что должно быть иначе. Если у нас есть микрофон, то мы можем попробовать сделать так, чтобы наша деятельность воспринималась так, как нам хотелось бы.
Мартич: Но не очень понятно, нужно ли это. Мне нравится, когда есть пространство для версий — так же просто гораздо интереснее. Написать в статусе паблика «Ударение на букву А» — это на самом деле все, что мы можем сделать.
— Кирилл говорит, что очень важно ходить на чужие концерты. Вы сами на кого ходите?
Мартич: Ну, мы пытаемся за всем уследить, чтобы лучше понимать, что происходит. Ходим ко всем — как владелец магазина, пытающийся узнать, что там у конкурентов через дорогу. Но спортивного отношения уже нет, хотя были и такие моменты, наверно.
Драч: Нет, на самом деле не было, потому что мы себя с остальными не ассоциировали.
Городний: Тот же Рассел делает фестиваль «Атмосферное давление», и там новые интересные группы играют пачками. «… [ввали] ему, Донателло» — это мой личный фетиш. Или есть группа KnightKnights, которая открывала основную сцену «Боли». Мы вообще шутим, что у каждого из нас есть по подопечной группе: у Пети — KnightKnights, у меня — «… [ввали] ему, Донателло».
Драч: Ну вот у меня нет любимой группы. Я честно скажу: в последнее время я просто запутался в том, что происходит.
— Насколько сложно организовывать туры?
Мартич: Все меньше и меньше проблем. В первую очередь потому, что мы стали больше…
Городний: Нас все меньше резона кидать.
Мартич: И с нами стали работать более серьезные организаторы, с которыми проще работать. Ну и мы учимся на своих ошибках. Первый тур был фиаско.
Городний: У нас была история. У Пети был день рождения, я нажрался, проснулся в 7 утра и был не в состоянии разговаривать, Гриша уехал на «Ласточке», мы ее … [пропустили], с третьего раза смогли попасть на автобус, по дороге нас чуть не арестовали — но по прибытии в Краснодар мы называли друг друга «мистер рок-звезда». А в этом туре для меня очень важно ощущение субъективного роста. Что какие-то челленджи — они преодолеваются. Вот мы поедем в новый тур, будем играть концерты практически каждый день. Вчера я так не мог сделать — надеюсь, что завтра я это вывезу.
Мартич: К тому же мы начали контролировать, сколько мы пьем. До, во время и после концерта. И это тоже залог успеха любой группы.
Драч: Пока мы не ездили в длинные туры. Знакомые, у которых есть такой опыт, говорят, что это такое путешествие, которое начинается шикарно, через некоторое количество дней тебе хочется умереть, настолько тебе плохо, а потом ты не хочешь, чтобы это заканчивалось.
Городний: Когда я спрашивал у Вити из «Зарницы», как прошел тур, он сказал: «… [отлично], никто не умер, никто не попал в больницу, и мы друг друга не убили».
— Что должно произойти, чтобы участники группы «Пасош» убили друг друга?
Все: Это очень просто.
Городний: Надо дать кому-нибудь из нас нож.
Мартич: А кому-то не дать. От этого решения зависит многое.
Слушать