Том Йорк — надоевший дед или легенда в форме?

26 января группа Тома Йорка The Smile выпустила свой второй альбом «Wall of Eyes». Вообще-то большое музыкальное событие, но музыкальный редактор «Афиши Daily» Леша Горбаш несколько раз брался за альбом — и сталкивался со стеной не из глаз, а из смертельной скуки. Но он и до этого с прохладцей воспринимал культовость Йорка.

Чтобы разобраться, откуда у альбома столько восторженных отзывов, мы пошли к Николаю Овчинникову — в свою очередь большому поклоннику Тома Йорка, который посвятил «Wall of Eyes» серию постов в телеграм-канале «Войс». Получился диалог не столько о новом альбоме, сколько об общем статусе Radiohead и Тома Йорка как легенды.

Горбаш: Читал и тебя сразу после релиза, и какие‑то еще мнения, в основном крайне положительные. А потом включаю альбом и слушаю какую‑то другую музыку — скучную, статичную, почти неживую. Это все тот же то ли стонущий, то ли мурлычащий Том Йорк, он не удивляет и не меняется. Почему The Smile — это не скучно, а интересно?

Овчинников: Это вопрос ожиданий. Я с 2014 года не ожидаю от Йорка открытий. Но при этом жду если не мелодий, то какого‑то красивого музыкального ландшафта. Тут есть и первое, и второе.

Горбаш: У меня уже очень много лет от Йорка ощущение, что «зачетка работает на студента». Когда этот человек последний раз выпустил что‑то безоговорочно великое?

Овчинников: «In Rainbows» — и по звуку, и как индустриальный такой средний палецАльбом «In Rainbows» вышел в 2007 году в достриминговую эпоху. Но релиз был оформлен в формате «платите, сколько хотите» и был доступен для бесплатного скачивания в интернете..

Горбаш: 17 лет назад, получается. Как будто тут любой аванс доверия должен был закончиться.

Овчинников: Ну вот у The Cure вообще альбомов не было почти 16 лет, а аванс есть. Йорк же создал такой образ и легенду, что даже если бы он пердел в микрофон, его бы ждали. Radiohead — уже давно легаси-группа.

Горбаш: Как альбом звучит для тебя спустя неделю?

Овчинников: Мне Spotify сегодня подкинул «Teleharmonic». Это вроде бы все те же самые тропы Тома Йорка и Джонни ГринвудаГитарист Radiohead и The Smile.. И надо понимать, что все-таки Гринвуд тут имеет не менее важное значение. Но! Здесь более новое и щемящее мелодическое настроение. Вот оно раскачивается — а потом опа, на припеве все замолкает, и Йорк практически в полном одиночестве, в темноте поет какие‑то суперважные строчки. И на таком контрасте это хорошо работает.

Том СкиннерУдарник The Smile. даром что джазовый барабанщик. Мне кажется, Radiohead немного зависли с Филом СелвеемУдарник Radiohead., который, в свою очередь, фигачит почти один и тот же ритм. Я его очень люблю, но это всегда один и тот же прием. А здесь что‑то новое, интересный и классный метод. И Скиннеру надо сказать больше спасибо за эти tribal drums, которые он вворачивает. Как будто колыбелька такая идет.

Дело и в музыкальном ландшафте. Гринвуд недаром последние лет 17 занимается саундтреками и работал в том числе над «Нефтью» Пола Томаса Андерсона, которая получила «Оскар» за звук. Гринвуд достиг какого‑то безумного совершенства в том, чтобы как Брайан Ино, как Гарольд Бадд, как Ларааджи и прочие товарищи уметь работать на минималистичном ландшафте. У него все очень отрывисто, такие одиночные мазки. И на них он строит надрывные мелодии. Как в хорошей мелодраме звучит одна маленькая скрипичная нота. Но она так звучит, что тебя *********** [разрывает]. Вот у The Smile такой же эффект.

С мелодиями же здесь действительно немножко не то, что ожидаешь. Здесь нету условных «Paranoid Android» или «Jigsaw Falling into Place», вместо них что‑то свое. В этом плане хорошо вспомнить песню «Bending Hectic». Я таким чилловым и расслабленным Тома Йорка не слышал никогда. Речь не о текстах, они там стандартные: «Вам плохо, нам плохо, все когда‑нибудь улетим на небеса», дело в музыке.

Как будто отгремели все бури, он наконец-то примирился с судьбой. Поэтому The Smile меня и терзает так сильно. Не хватает пластинки, где при помощи звука и отчасти слова человек мирится с неуютной реальностью. Занятно, что этот альбом вообще не про контекст. В мире происходит много всего интересного, а сказать, что это про 2024 год — нет. Альбом очень хорош своей вневременной природой. Он уже немного ретро, такой Radiohead начала нулевых.

Горбаш: Возможно, я в целом не так сильно ценю Йорка, поэтому сложнее за что‑то зацепиться. Вместо этого разбиваюсь об эту стену из сонных подушечек: меня к третьей песне тянет либо переключить, либо вздремнуть. Мне кажется, Том Йорк — челик, который отъехал на музыкальную пенсию как‑то преступно рано. Ты вспоминаешь «In Rainbows» как средний палец индустриальный (что правда), но мне и музыкально кажется, что это уже потуги какие‑то — кейс с форматом релиза перевесил сам альбом. Знаешь, я параллельно подумал про двух других заслуженных пенсионеров, очень разных при этом.

Вот есть БГ*. Он не стесняется пробовать новое, отлетать по экспериментам и психоделу, это интересно. Понятно, что это абсолютно не моя музыка, но я с интересом включал его прошлогодний релиз (или повелся на город Пинск в одной из песен), ну и норм, приятная музыка, свежая.

Или есть Ноэл Галлахер — в свою очередь, тоже уже сто лет ничего хорошего не писавший. В нем вижу немножко сумасбродного деда, поддерживающего свою легенду бесконечными провокативными заявлениями и напоминаниями о том, что вот, он автор тех самых песен про «филин суперсоник, гив ми джин энд тоник», а еще и склочный манерный мужик с прикольными интервью на ютубе. А Том Йорк — ну милый, грустный нормис. На чем держится его легенда?

Овчинников: Кейс альбома в свое время пересилил сам «In Rainbows», но время все расставило по местам. Сейчас уже никто не помнит, кажется, про pay what you want, а вот «Jigsaw Falling Into Place» еще как помнят. Что касается пенсии — у Radiohead было настолько сильное внутреннее напряжение, что это не могло случиться поздно. Том Йорк в принципе по меркам 1990-х слишком долго живет и как человек, и как творческая единица. Наверное, только Деймон Албарн и Пи Джей Харви в этом сравнимы (первый спасается электроникой, хип-хопом и любопытством к трендам, вторая — исследованием английской словесной и песенной традиции и борьбой с империей — внутренней и внешней).

Том Йорк не нормис. Он для нормисов. В нем они находили выражение своих — довольно-таки неприятных — эмоций. Я в прошлом году внимательно переслушивал «OK Computer» — и это вообще-то запись, преисполнившаяся в своей мизантропии. Йорк и его группа смогли озвучить нервозность последнего десятилетия XX века и первого десятилетия XXI. Это вот сильное напряжение, которое копилось в людях из относительно благополучных стран: вроде бы все есть, а все равно что‑то не то. И они нашли выход этому напряжению в песнях Radiohead.

Горбаш: А когда он тебя последний раз удивлял, если вынести за скобки новый альбом? У меня это «Her Revolution» с Burial и Four Tet. Музыка, которая режет по живому и впечатляет на пару недель вперед. Но и тут ловлю себя на мысли, что к общему впечатлению добавилась статусность — три великих человека опять собрались вместе и выдумали что‑то фантастически красивое.

Овчинников: Вот прям удивлял — это был 2011-й и клип на «Lotus Flower», потому что Йорк для меня никогда не был про телесность, а тут она появилась (не в последний раз).

Горбаш: Кажется, что Том Йорк застыл сам в себе — и как будто транслирует музыку из одной временной точки. Возьмем 2011 год, потому что ты вспомнил про клип, а для меня он значим из‑за первого коллаба с Burial и Four Tet. И вижу если не стагнацию и пенсию, то хотя бы легкий отлив бронзы: «Я уже все придумал, больше ничего не надо, берите и радуйтесь мне старому». Пробовал на неделе слушать период десятых — меня не хватило, это все одна и та же бесконечная песня.

Овчинников: Это в какой‑то мере одна бесконечная песня, если не вслушиваться — все так. Йорк выбрал себе одну-две-три интонации и фигачит только их. Плохо ли это? Не знаю; у The National то же самое, скажем. Ты вроде слышишь одно и то же, но если начинаешь вглядываться, оказывается куда интереснее. Да и Албарн тоже, если остается наедине с микрофоном, работает с одной и той же интонацией.

Горбаш: Я в главном вопросеBlur (группа Албарна) или Oasis (группа братьев Галлахеров)? человечества за Галлахеров. А теперь наш диалог заходит на территорию хот-тейков. Всю жизнь на дух не переношу песню «Creep». Для меня это что‑то из категории «Вахтерам» Бумбокса или «Перемен» Цоя — все вокруг ее обожают, а ты весь такой не такой и отрицаешь очевидное величие. Но когда затягивается вот это «айм э крип», мне становится физически неприятно, это же и правда крипово. В. Чем. Прикол. Этой. Песни?

Овчинников: Это просто красиво скроенная песня, спетая лузером для лузеров, главное нытье поколения X, несколько исторических аккордов, цитата из старенького хита The Hollies, средний темп. Но я тоже не испытываю к ней сильных чувств — возможно, в силу ее распространенности — и на альбоме «Pablo Honey» люблю совсем другие штуки. Типа «Blow Out», которая и есть мостик к тем-самым-Radiohead-которых-мы-знаем.

Горбаш: Получается, он уже больше 10 лет все-таки существует в том числе на своей легендарности. А на каком этапе человек теряет легендарность и превращается как раз в скучного деда?

Овчинников: Мне кажется, здесь нет какой‑то прям закономерности-закономерности. Просто есть момент, когда человек пытается взять время за яйца, а оно уворачивается. В этот момент он успокаивается, прекращает попытки выпрыгнуть из штанов и расслабляется. И на этом расслабоне он может начать делать не менее прекрасные вещи — как Моррисси в 2004-м, Depeche Mode в 2001-м, Blur в 2022-м, ну или Том Йорк и Джонни Гринвуд в 2024-м.

Горбаш: Еще не могу отделаться от флера «элитарности» Йорка и Radiohead. Это как бы умная и очень изобретательная музыка — а если ты ее не понимаешь, иди и наслушанность вырабатывай, лох ты такой глупенький. Меня это отталкивает. Появляется ли эффектное пенсне у людей, разбирающихся в дискографии Йорка, или это мы в своем рэпе слишком твердолобые?

Овчинников: Элитарность присутствует, но она напускная и из нулевых: «Я не такой, как все, слушаю Radiohead, читаю Паланика, смотрю „На игле“, а вы слушаете свой русский рок/попсу/рэпчик подвальный». Сейчас такого нет: по любви к Radiohead не опознают своих. Но в какой‑то момент они были инструментом для социализации: слушаешь их, и легче найти родственную душу. Я так с двумя людьми сильно подружился, а один раз даже в отношения вступил. Это было приятное ощущение: ты такой начитанный нормис, который хочет казаться интереснее и важнее — и его никто не понимает. А потом оказывается, что нас — тьма, такой глобальный клуб неудачников (или «элитарный клуб», как кому‑то казалось, ха-ха). Охренительное ощущение.

Горбаш: Давай в финале сыграем в игру — расставить ключевых британских музыкантов от девяностых до наших дней от самого любимого к менее: Burial, Майк Скиннер, Джейми и группа The xx, Charli XCX и лейбл PC Music, Aphex Twin, Литтл Симз, Галлахеры, Джеймс Блейк, Адель, Том Йорк.

Овчинников: Том Йорк и Radiohead, Албарн и Blur, Пи Джей Харви, Ноэл Г. и Oasis, Бретт Андерсон, 3D и Massive Attack, Джейми и The xx, Блейк, Марк Ронсон.

* Борис Гребенщиков внесен Минюстом в реестр иноагентов.